Проклятие магии крови (СИ) - Шарэль Ти

— Ее мать умерла спустя десять минут после рождения Катерины. Дождись первого крика младенца и сразу приступим.

Меня эта отсрочка мало успокаивала. Невозможность помочь жене сводила с ума, а тут еще это ожидание. Глянул на часы — почти два часа ночи. Взъерошил волосы, мимоходом удивляясь их длине. Такое ощущение, что с дуэли прошла неделя, а не несколько часов. Успел пройти от окна до двери два раза, когда наконец открылась комната спальни, и Татьяна Евгеньевна разрешила нам войти.

Мы успели как раз к новой схватке, занимая прежние позиции вокруг кровати. Пока Мэтью занимался Катиной болью, я обратился к доктору:

— Что вы теперь можете сказать?

— Все идет хорошо, у Катерины Сергеевны здоровый молодой организм. Если все пойдет в том же темпе, часа через два-три родим.

Три часа! Мои короткие волосы встали дыбом. Хорошо, хоть Мэтью рядом, и мне не придется рвать душу от невозможности облегчить милой боль.

О новой схватке мы узнали только по ускоренному писку прибора, Катя лишь замерла, прислушиваясь к себе, потом расслабилась. В следующий момент она потянулась к моим волосам.

— Что случилось? — удивленно спросила жена.

— Не обращай внимания, — сказал я, косясь на врачей, — мы со Станиславом разжигали костер. Вышло не очень удачно, но не переживай, мы все решили. Пожар нам не грозит.

Наверное, со стороны это звучало глупо, но Катя поняла. Кивнула, провела по заживающим ожогам на шее, нахмурилась:

— Пожалуйста, Дэмь, не надо. Должен быть другой выход.

Я успокаивающе сжал ее ладошку, поглаживая. Другого выхода я не знал. Я понимал ее боль, но сам испытывал только облегчение, зная, что ей не угрожает опасность. Жаль, конечно, что не смогу подержать малышку на руках, но зато они обе будут живы.

Катя закрыла глаза. Из-под ресниц тут же побежали слезы. Мэтью укоризненно глянул на меня, а доктор потянулась вытереть влагу. Перехватил салфетку и сам аккуратно промокнул глаза жены.

Больше мы не разговаривали. Я сидел, впитывая последние мгновения близости. Катя лежала с закрытыми глазами, полностью погруженная в свои невеселые мысли. Мэтью сосредоточенно хмурился, не забывая перекладывать ладони на живот жены при первом сигнале монитора. Тишину прерывал только его писк, скупые комментарии медсестры про сокращающееся время промежутков и ее же тихие переговоры с доктором.

Наконец, доктор сказала:

— Думаю, что очень скоро вы станете папой.

Удивленно глянул на часы — стрелка подбиралась к пяти. Накрыла волна легкой паники — когда время успело просочиться мимо нас?

Катя распахнула глаза и теперь не отрываясь смотрела на меня — с откровенным ужасом. Выражение ее лица было столь красноречиво, что акушер поспешила сказать:

— Не бойтесь, осталось совсем немного.

Вот только именно этого Катя и боялась.

Стан сказал, что нужно дождаться рождения ребенка, и этому я был рад — смогу увидеть дочь перед тем как уйти.

— Вам лучше выйти, — обратилась Татьяна Евгеньевна к нам с Мэтью, — я не знаю, как вы это делаете, но обезболивание сейчас только увеличит время родов и создаст угрозу для ребенка.

Мэтью вопросительно глянул на Катю, дождался ее кивка и вышел, оглянувшись на меня у двери. Я тоже сделал попытку подняться, но Катя вцепилась мне в руку мертвой хваткой.

— Хорошо, Катерина Сергеевна, — сказала доктор, видя ее реакцию, — ваш муж может остаться.

Сами роды продолжались минут двадцать, но по ощущениям растянулись на века. Катя взмокла, старательно выполняя указания акушера. Мою руку она старалась не выпускать ни на секунду, не зная в какой момент я соберусь уйти. Я снова мучился от своей беспомощности, стискивая зубы от ее криков так, что казалось они уже крошатся.

Наконец, она замолкла, откидываясь на подушки и тяжело дыша, а медсестра после краткой паузы разогнулась, поднимая ребенка, чтобы сразу отдать его матери. Катя отпустила мою руку потянувшись к малышке, которая тут же не закричала, а как будто всхлипнула. Но этого явно было достаточно, и я вскочил, боясь потерять лишние секунды.

— Дэмь! — тут же закричала Катя, еще не успевшая взять девочку в руки, — не смей, Дэмь! Я не прощу!

— Все будет хорошо. Люблю тебя, — тихо сказал я и вышел из комнаты. Уже на пороге обернулся на краткий миг, чтобы увидеть, как обе женщины бросаются к ней, с силой удерживая на кровати, не давая вырвать капельницу из руки. Малышку положили на пеленальный столик, и теперь она возмущенно ворчала.

Стан ждал меня у самой двери, морщась от Катиных криков как от зубной боли.

— Не передумал?

— Давай заклинание, — мрачно ответил я.

— Это хороший обмен, не правда ли? — он усмехнулся, но как-то болезненно, — твоя жизнь за ее жизнь.

Не стал ничего отвечать и прошел в ванную. Сильный удар собственной магией должен остановить сердце.

Дэмьян вышел, бросив на меня последний взгляд, и я обмякла, обессилив. И Татьяна Евгеньевна, и медсестра Тамара смотрели на меня с опаской, как на буйно помешанную, не торопясь отпускать. Где-то сбоку обиженно заплакала малышка, но на это никто, кроме меня, внимания не обратил.

— Дайте мне ребенка! — сказала я, вложив в голос немного силы.

Медсестра тут же отвела от меня напряженный взгляд, взяла девочку и передала мне. Укутала малышку в простынку, поглаживая горячее скользкое тельце. Дочка тут же затихла, согреваясь. Я понимала, что безбожно опаздываю, но лежать и ждать пока этот упертый спаситель себя убьет было немыслимо.

Я переложила дочку на кровать, обложив своим одеялом. Оба доктора напряженно и встревоженно наблюдали за мной, пока я осторожно, пошатываясь, выбиралась из кровати. Болело все — промежность, поясница, рука, из которой я только что выдернула капельницу. Но я встала и, придерживаясь за стенку, пошла к двери.

— Вы куда? — недоверчиво спросила доктор.

Ах да.

— Оставайтесь в комнате, пока я не вернусь. Займитесь ребёнком, — отдала я приказ, вновь прикоснувшись к магии.

Конечно, я понимала, что злоупотребляю своими возможностями, но времени, сил и желания на то, чтобы предаваться мукам совести не было.

В гостиной на диване, оперевшись локтями на колени и закрыв лицо ладонями, сидел один Мэтт. Потерянный, уставший и как будто потухший. Он настолько был погружен в свои мысли, что даже не заметил моего появления.

— Дим, где Дэмьян?

— Кит! — подскочил он, — тебе нельзя еще вставать.

— Дима, — с угрозой в голосе произнесла я, — не зли меня.

На самом деле, я не чувствовала злости, только полную опустошённость. Такое ощущение, что все чувства покрыла толстая ледяная корка. Наверное, когда она подтает и сломается, вся полнота эмоций обрушится на меня и, возможно, раздавит, а сейчас защитная реакция позволяла мне не сойти с ума от всего происходящего.

Блондин помолчал, с сожалением и грустью глядя на меня. Потом покачал головой:

— Малышка, вернись в кровать, я осмотрю тебя.

— ГДЕ МОЙ МУЖ? — я вложила в вопрос так много силы, что блондин вздрогнул, а потом непослушной рукой указал на ванную. В его глазах застыла укоризна и боль, но он хотя бы жив — попрошу прощения, когда все закончится.

— ОСТАВАЙСЯ ЗДЕСЬ, — велела я ему, а сама двинулась к ванной так быстро, как смогла. Кровь струилась по ногам, противно стягивая и склеивая кожу. Короткая родовая рубашка задралась на бедрах. Представляю, как выгляжу с стороны — взмокшая, трясущаяся, оставляющая за собой кровавый след — готовый персонаж из фильма ужасов.

Подошла к двери. Закрыто. Потянулась к крови и, набрав своей силы в ладони, со всей дури ударила ею по замку. Хоть раз в жизни мне пригодилась эта ударная сила, которой я так хотела научиться управлять. Дверь разорвало, осыпав меня осколками и чудом не добив. Вошла.

Дэмьян лежал в ванной. Абсолютно невредимый, как мне показалось сначала, но, подобравшись ближе, рассмотрела огромный страшный ожог на его груди, прямо напротив сердца.