Игра с нулевой суммой (СИ) - Брэйн Даниэль

Дура.

– Вы только не отходите от меня, – велел очень серьёзно Бенька. – Пока я вас вижу, вам никто ничего не сделает.

Он обернулся и посмотрел на Орнели и Алёху так сурово, что стало немного жутко. Как когда Алёха нагло списывал на философии, а профессор вдруг поднялся и пошёл прямо к нему. Правда, потом выяснилось, что он просто шёл открыть окно, но Алёха тогда пережил настоящий ужас. Второй раз этот проклятый экзамен он бы не выдержал.

Бенька подошёл к висящим на стене мечам – их тут много было, разных, Алёха видел такие на фотографиях из средневековых замков, – и, сняв один, приказал:

– Встань на колени.

– Я? – глупо переспросил Алёха.

– Ну не я же! – фыркнула Орнели и подтолкнула его в спину. – Вставай скорей, а то войдёт ещё кто!

Алёха, чуть поколебавшись, всё-таки послушался. Вот как возьмёт Бенька сейчас да шарахнет его по шее – и привет. Мысль была идиотской и смешной, и Алёха даже улыбнулся сначала, но потом вдруг почувствовал, что меч и вправду коснулся его шеи. Ну, хорошо, пускай не шеи, а плеча. Возле ключицы. А затем – возле второй.

Сомнительно, чтобы Бенька примеривался, как удобнее снести ему голову, но кто его знает? Действия выглядели подозрительно. И Орнели так обрадовалась, когда он про смерть сказал. Вот кто его тянул за язык? Чего ему вечно больше всех надо?

– Встань, рыцарь Алох, – торжественно и серьёзно сказал Бенька.

Ошарашенный Алёха покорно поднялся, и Бенька, взяв у подоспевшей Орнели шарф, опоясал им Алёху, а затем, чуть оттянув, просунул под шарф меч, и тот повис у левой ноги Алёхи.

– Здесь нет больше ничего, – с досадой поморщился Бенька, а потом вдруг хлопнул Алёху по щеке. Несильно, но от неожиданности донельзя обидно. Впрочем, Бенька улыбался при этом так довольно, что Алёха почти сразу же решил – видно, это ритуал какой-то.

Стоп.

Как Бенька его назвал?

– Рыцарь? – переспросил Алёха.

– Да, – все так же торжественно кивнул Бенька. И добавил: – Теперь, если тебя схватят, то просто голову отрубят, а не повесят и к деревьям не привяжут.

Что?!

– Вот мне легче стало, – печально съязвил Алёха, разглядывая меч. Он его и держать-то не умел. Поговорка бабушки Иды про козу и баян была бы уместна.

– Зря ты, – тут же влезла Орнели. – Это – смерть почётная. И лёгкая. Вот только, – она вздохнула, – это если тебя не в заговоре обвинят. Тогда сожгут, как и колдунов.

Час от часу не легче.

– Не пугай, – буркнул Алёха. И спросил: – Куда мы теперь?

– В Совет, наверное, – подумав, решил Бенька.

И они пошли. Алёха не очень понял, в какой Совет, но решил разобраться уже на месте.

Меч был неожиданно лёгким и мотался, неприятно хлопая по ногам. «И лыра с два с ним побегаешь, если вдруг что... Разве что в руки брать…» Алёха усмехнулся. Ну да – меч и положено же держать в руках. В руке. Наверное. Знать бы ещё, что с ним делать.

Дворец выглядел… скучновато. Ни тебе золота кругом, ни статуй обнажённых – как бывало на виденных Алёхой картинках. Стены голые, хотя и крашеные местами довольно ярко. Каменные, как и пол. Кое-где на стенах встречались вырезанные из камня странного вида существа, а больше украшений не было.

Впрочем, ушли они недалеко: только прошли зал, коридор за ним и ещё одну комнату. А там за дверью уже оказалась стража, уставившаяся на вышедшего к ним Беньку так, словно призрака увидела.

А потом начался хаос: все забегали и засуетились, и Алёха непременно потерялся бы, если бы всё это время сидевшая у него за пазухой до того тихо, что он про неё вообще чуть не забыл, сорока не напомнила – в голове, так, как она умела:

– Сказали же тебе: от короля не отходи. Ну что ты за дурной!

– Сиди уже, – буркнул в ответ Алёха.

Но подобрался поближе к Беньке и Орнели. Прибежал какой-то тощий, как полвесла, мужик, и, собственно, Алёха сначала не понял, шут это королевский или ещё какой-то клоун: больно уж пёстрое на нём было одеяние, но оказалось, что церемониймейстер или как там правильно было. Он только что не плюхнулся перед Бенькой на колени, бормотал что-то про опасности и прочую ерунду, а Алёха думал, не поспешил ли он, когда приволок сюда пацана. Вон какие коршуны кругом. А может, ему Бенька меч для того и вручил? Для охраны? Так толку, какой из него вояка?

– Где князь? – повелительно спросил Бенька. – Приведите его ко мне.

Церемониймейстер заелозил.

– Ваше величество, раскрыт заговор! Её величеству не понравится! – ответил он немного невпопад.

Бенька нахмурился. Да он даже держался совсем иначе – как хозяин. Кем и был тут, собственно говоря.

– Я – король, – сообщил он, сдвинув брови. Но, вероятно, этих твердолобых таким простым приёмом было не прошибить.

– Пожалуйте в покои её величества, – склонился церемониймейстер в поклоне. – Она ожидает вас.

Бенька кивнул.

– С рыцарем Алохом и слугой его, Каршем, – объявил он, а Алёха покосился на Орнели. Ну, что Бенька использовал проверенное имя, его не удивило, а вот то, что Орнели он низвел до положения подай-принеси, позабавило. Сама Орнели почему-то восприняла это как должное. Договорились они, что ли? – Они при мне будут неотлучно.

Сразу несколько пар глаз уставились на Алёху. Впрочем, какие там несколько? Все, кто был, а народу набилось немало. Во-первых, Алёху никто не знал. Во-вторых, возражать королю все-таки было чревато. В-третьих, наверное, им всем хотелось сказать Алёхе что-то вроде «какой ты, нафиг, танкист», но они не осмеливались.

Стража – одетая во что-то скучное серо-коричневое, зато с мечами и большими топорами на длинной ручке, Алёха видел такие на картинках, но названия не помнил, – распахнула двери, и они все двинулись вперёд. Коридоры здесь были побогаче, да вообще всё вокруг было наряднее: и разноцветные плитки на полу, и шторы, и разноцветные же колонны… Они пару раз свернули – все двери перед ними открывались, и получился какой-то бесконечно длинный коридор, потом поднялись по лестнице, опять прошли коридором и наконец вошли в сравнительно небольшую комнату, похожую на кабинет с внушительным столом на ножках в виде когтистых трёхпалых лап, шкафами и шкафчиками. И всё это – чёрного дерева с мелкой перламутровой инкрустацией. Красиво…

Перед столом стояла женщина. На вид ей было лет сорок, и во всём её облике ощущалась такая властность, что Алёха невольно вспомнил доцента. Хотя куда доценту было до этой дамы! Одета она была просто: в чёрное платье, украшенное лишь многочисленными шнуровками и пуговицами. Одно украшение на ней всё же было: большой овальный золотой медальон с изображением летящей птицы.

Все, кроме Беньки, опустились вдруг на одно колено, а Алёха хлопал глазами. Орнели дёрнула его за рукав с такой силой, что Алёха едва не упал, а сорока тут же добавила, больно ущипнув его за грудь сквозь рубашку и проговорив беззвучно, прямо в голове:

– Повторяй за ними! Ну что за дурак на мою голову.

Алёха тоже встал на одно колено и так же беззвучно – научился-таки! – спросил сороку:

– Это кто?

– Сам-то как полагаешь? – поинтересовалась она. – Королева это. В глаза ей не смотри.

– Почему? – не удержался от вопроса Алёха. – Что, заколдует?

– Ну что ж ты за неуч, – проворчала сорока и так рявкнула, что у Алёхи в ушах зазвенело: – Глаза выжжет! За дерзость и неуважение.

– Чего? – переспросил, ёжась, Алёха.

Да что ж ему так не везёт-то, а?

– Нельзя королевским особам без приказа в лицо смотреть, – вздохнула сорока. – Ты теперь хоть и рыцарь, да не представленный. Как представят тебя ей – можно будет. А сейчас смотри мимо. Не на грудь только, – неожиданно спошлила она, и Алёха покраснел от возмущения – за кого она его принимает?! Эта баба ему в матери годится!

Ну её, птицу-дуру, решил Алёха. Тем более, что, заболтавшись с ней, он, кажется, пропустил что-то важное.

Он сосредоточился и увидел, как женщина слегка повела рукой, и слуги невесть откуда мгновенно притащили деревянное кресло с высокой спинкой и мягкой голубой подушкой.