Записки охотницы (СИ) - Муравская Ирина

Вот тут ему удается меня удивить. У меня и свиданий за последние годы не было, это где ж я успела? Пытаюсь вспомнить. Бесполезно.

— Прости, не помню. Видимо, ты не произвел на меня особого впечатления.

— Еще бы, — лицо Димы появляется перед глазами настолько внезапно, что подпрыгиваю от неожиданности. — Ты ведь к тому времени уже погрязла в братьях.

Еще интересней. То есть это еще и было не так давно?

— Ничего не путаешь? Я по свиданиям в последнее время не расхаживала.

 — Даже по работе? — ехидная улыбка исказила знакомые черты.

Чужеродная, гадкая, резкая. Вот теперь точно легко поверить, что передо мной кто-то другой. Но и она быстро начинает разводами стираться с лица. Так стирают мокрой тряпкой не просохшую краску.

Кожа темнеет, становится грубее, шероховатей и обветренней. Волосы укорачиваются, превращаясь в короткий ежик, на лице появляется щетина. Глаза с ярко-голубых становятся бездонно-черными. И вот передо мной маячит совершенно незнакомое лицо.

Нет, не совсем незнакомое. Где-то я его уже видела, но где не могу вспомнить. Фенрир замечает это и ещё больше бесится.

— Даже сейчас не вспомнишь?

Всматриваюсь в, на самом деле, достаточно привлекательные черты (ну, если уж совсем отстраненно смотреть на ситуацию), но увы.

— Нет, но я точно где-то тебя видела… дай хоть подсказку.

Тонкие губы за густой бородой сердито поджаты.

— Ночное купание в Финском заливе, дорогая.

Точно… Вот теперь вспоминаю. Один из членов тех свиданий-пятиминуток, что строил мне глазки. Я же тогда выслеживала инкуба. Однако! Жизнь та еще сука, любит переворачивать всё кверху ногами. Пока охотишься ты, кто-то охотится на тебя. А это вообще честно?

— Вспомнила, да?

— Вспомнила.

Странно, но страха почему-то нет. Ведь должен быть, да? С другой стороны — эта эмоция требует незанятости и вот тогда поглощает со всеми косточками. И все же, он оказывается был так близко всё это время, настолько рядом, что… Узнай я об этом хотя бы несколько дней назад, шугалась бы каждой тени, а сейчас… сейчас думаю лишь о том, что нужно скорее отыскать Еву.

Оборотень явно оскорбился.

— И это все, что ты можешь сказать, — в какой-то момент теряю его из виду. Где он? За моей спиной? Пытаюсь повернуть голову. Бесполезно. Я настолько неудобно расположена, что увидеть хоть что-то или повернуться не представляется возможным. — Печально.

— Нет, могу еще поинтересоваться: откуда такая злоба? Что я тебе сделала?

— Забавно. Ты ведь даже не знаешь.

   Молчание... Молчание и он по-прежнему где-то позади. Громко бряцает чем-то. Издевается. Нет, точно.

— Что не знаю?

— Скоро поймешь. Так вот… — Фенрир, наконец, появляется в поле зрения. – Чем больше я присматривался, тем интересней становилось. И мне так понравилось твоя отстраненность, это желание жить по собственным правилам… Настолько, что я и не заметил, когда перестал расценивать тебя как потенциальную жертву и начал думать о том, какой славный союз вышел бы из нашего дуэта. Две одиночки, отвергнутые системой. Теми, кому мы верили…

— Ты больной, ты в курсе?

Что там сзади я, может, и не вижу, а вот впереди, несмотря на полумрак и одинокую покачивающуюся на потолке лампочку, в целом могу разглядеть. Хотя вообще-то тут ничего нет. Практически.

Просевший облезлый диван, из которого точат пружины, голые стены, хитроумное переплетение труб и разбросанные по грязной земле тряпки. А при ближайшем рассмотрении обнаруживаю еще и непонятные ошметки, похожие на… спавшую кожу? Линяет? Это что же… он тут живет? Или приходит на время мужского ПМС? Нашел, конечно, место…

— Не думаю, — отвечают мне предельно безразлично. Ну да, он, правда, так не думал. — И будь уверена, если бы не вмешались... Кто ж думал, что тебе пришлют эту выскочку? Любую другую ты бы и на порог не пустила, но эта малявка смогла как-то достучаться до тебя. Еще и эти божественные братья! Откуда, откуда я знал, что вы споетесь? Я ожидал, что узнав правду, ты только сильнее взбесишься, но вместо этого в дело пошли чувства. Чувства!

Да это ревность! Ревность чистой воды, только какая-то ненормальная. Фенрир гневно сжимает кулаки и мерит подземелье шагами. Пока он слишком занят своим возмущением, пытаюсь понять, насколько крепко я скована.

Черт, наручники что надо. Впиваются насмерть, мыло точно не поможет. И проклятая труба на редкость крепкая, только ободрала о пласты краски кожу. Высвободиться возможности не представляется, черт. Черт, черт, черт!

Оборотень продолжает гневную тираду. Гневается на всё: на систему, правила, несправедливость к его персоне лично, на Диму и Стаса, спутавших ему все карты… и что больше всего поражает, на моё безразличие...

Такое ощущение, что я тут чисто в роли фонового слушателя. Мол, он не сам же с собой разговаривает — значит, не до конца свихнувшийся. Но нет, у этого типа явно не все дома. Достаточно послушать парочку его дифирамбов, чтобы убедиться.

Странно, страха по-прежнему нет. Его перекрывают абсолютно другие мысли. Надо ведь думать о том, как выбраться. И нужно, просто необходимо, отыскать Еву. Неизвестно, что он с ней сделал! Со мной-то ладно… я явно нужна ему живая, так что мне пока ничего не грозит. Ну, только если полная парализация тела.

— Знаешь, чего я никак не пойму? — подаю голос. — Зачем эти тупые запугивания на уровне даунтизма? Зачем угрозы, испорченные цветы? Если уж хочешь дружить, то это о-о-очень неудачные попытки, скажу я.

Фенрир резко замирает и на пятках оборачивается ко мне с таким видом, словно я живого паука прожевала, проглотила, не поморщившись, и потребовала еще.

— Что значит зачем? Потому что я так захотел.

Как аргументировано.

— И сбил меня тоже, потому что захотел?

— Так было нужно, — он снова оказывается рядом, присаживается, чтобы наши лица были на уровне и с интересом зоолога, увидавшего редкий вид бабочки, рассматривает меня. Неприятный взгляд. Липкий и удушающий. — Тогда мне помешали. Мы ведь должны были встретиться раньше, еще в Петербурге…

— Когда это?

— Когда я пришел к тебе в гости.

— Это когда пытался вырвать у меня катар?

— Всего лишь хотел обезоружить, но попытка не увенчалась успехом. И скажи… — его пальцы скользнули по моей щеке, вниз к шее и остановились на ключице. Открытое декольте негодующе покрылось защищающимися мурашками. — Разве я тебя запугивал? Разве угрожал?

— А это называется как-то иначе?

С удовольствием отстранилась бы подальше, только не могу. От прикосновений передергивает, Фенрир видит это, но не торопится останавливаться. Цепляет прядь моих волос, играет ей.

— Разве я хоть раз угрожал твоей жизни?

— Когда влетел в меня на полной скорости? Да.

— Вынужденная мера. Ты ведь не пошла бы за мной по своей воле. Пока что…

Пока что? Он, правда, в это верит?

— Даже не рассчитывай, с психами связываться себе дороже.

— Да, она тоже так считала… — холодные пальцы впиваются мне в подбородок и тянут на себя. Нет, нет, нет, это шутка? Только пускай попробует…

Предотвращаю намечающийся поцелуй ударом коленки. Даже силы откуда-то взялись. Не больно, но предупреждающе. Фенрир морщится и довольно улыбнулся.

— Как мне это нравится.

— А мне совсем нет. Отвали и сгинь с глаз моих!

— Знаешь, тут ты права, — согласно кивает оборотень. — Что-то я заболтался и позабыл о времени. У меня ведь ещё столько дел. Ты не будешь против, если я ненадолго оставлю тебя? Уж очень хочу полюбоваться на фейерверк. Ну а позже мы договорим…

Он снова скрывается у меня за спиной.

— Фейерверк? Какой еще фейерверк?

— Стеклянный и незабываемый… и он станет только началом. Я долго ждал.

Что-то мне совсем не нравятся такие разговоры. Ещё меньше нравится, что перед носом вдруг замаячил медицинский шприц. А следом и загорелое обветренное лицо.

— Я мог бы, конечно, запереть тебя в клетке, но… это так по варварски, верно? Лучше обойдусь проверенным способом. Будет не больно, обещаю.