Луна моего сердца (СИ) - Иванова Инесса

Рэв кивнул и направился к двери.

— Позволь спросить ещё кое-что, — нерешительным тоном остановила его Ясмина. На её лице промелькнуло обычное любопытство. Рэв про себя усмехнулся: все они одинаковые, и на какой бы ступени и должности ни стояла самка, а женское естество берёт своё: ну как не посплетничать о личной жизни других!

— Говори.

— Асейя попросила семена с кустарника лютеи. Это последнее средство, к которому прибегают бесплодные. Ты собираешься сойтись с ней снова? Я спрашиваю не из праздности. Если твоя наложница понесёт, треволнения могут навредить будущему ребёнку. Древние и так слабы здоровьем…

— Она для меня чужая, и это не изменится. Тем более ты знаешь про метки.

Рэв ещё раз кивнул и поспешил удалиться. Главное — он своего добился, а планы Асейи пусть волнуют того, кто собрался её обрюхатить!

Я готовилась к обряду с таким воодушевлением, словно речь шла о пышной свадьбе, которая навсегда отдаст меня любимому.

И пусть алтарные камни и брачные обряды мне не грозили, но всё-таки я оставлю частичку себя Рэву. Загадывать о том, что будет после родов, казалось мне глупым занятием. Первоочередной задачей стало — понести с первого раза, тем самым доказав свою состоятельность как женщины и утереть нос волчицам хозяина, которые этого не смогли.

— Я готова! — спустившись по лестнице с сумкой в руках, я застыла на средине пути, желая запомнить этот момент. Я покидаю дом хозяина рабыней, а вернусь… тоже рабыней, только носящей под сердцем желанного ребёнка.

Боана ждала меня внизу, то и дело бросая взгляд на часы. Сопровождать в дом лазарей меня вызвался её муж, которого нигде не было видно.

— Спускайся! Что ты стоишь?

Я вздохнула и с глупой улыбкой выполнила приказ. Сегодняшним утром у меня не было сил злиться и печалиться, а настроение слуг и вовсе перестало волновать.

На залитом солнцем крыльце я поёжилась от утреннего холода, воздух казался чистым и прозрачным, предвещая наступление осени.

Сейчас там, откуда я родом, готовятся к празднику Первого урожая. На улицах и площадях ставятся длинные столы с фруктами и вином, а за городом начинаются танцы для молодёжи, смелые парочки уединяются в беседках для тайных свиданий… Через пару месяцев приходит пора свадеб.

Здесь такое бы посчитали безыдейным распутством. Людоволки не одобряли оргий и встреч ради удовольствия, всему у них находилось оправдание интересами Стаи.

Томас сухо поприветствовал меня и открыл дверь экипажа с затемнённым стеклом. У всех присутствующих были такие лица, будто та, кого они видели перед собой, недостойна оказанной милости. Я решила вести себя так, будто снова свободна и вольна принимать такие решения, какие сочту нужными.

Всю дорогу я примеряла на себя новую роль сильной и уверенной в том, что она творит, женщины. Мне стало легче дышать, с души наконец спал груз чужого долга. А будущее представлялось столь далёким, что можно беззастенчиво наслаждаться сегодняшним днём.

Теперь белокаменное здание станет мне временным домом. Утешало только то, что лазари дали комнату по соседству с Феонитой.

Зеленоглазая фейри выглядела ещё более усталой, чем в прошлый раз. Под тонкой тканью летнего платья уже был заметен небольшой аккуратный живот.

— Это сложно, носить ребёнка? — спросила я после того, как первые волнения улеглись.

— Я всё время устаю. Хочется спать и совсем не тенят на еду.

— А что они говорят? — спросила я, понизив голос до шёпота и оглядываясь на дверь. Мы сидели в моей комнате на одноместной кровати, поставленной у окна. Дверь была плотно закрыта, но мне везде мерещились подслушивающие.

Феонита улыбнулась и пожала плечами:

— Ничего. Именно поэтому я считаю, что всё в порядке. Меня регулярно осматривают, лица у лазарей всегда довольные. Но я вижу, ты устала. Да и мне не мешает вздремнуть после обеда. Увидимся завтра, — Феонита встала и с вымученной улыбкой выскользнула из комнаты.

Я и впрямь испытывала потребность в отдыхе. Поэтому, не распаковывая вещи, переоделась в белую тунику, приготовленную для меня на стуле рядом с кроватью, и с наслаждением вытянулась на хрустящих простынях, сразу погрузившись в глубокий сон без сновидений.

Следующие дни были похожи один на другой. После завтрака нас, девушек, живущих на втором этаже, осматривали лазари. Каждой было выделено особое время.

К обнажённым животу и груди цепляли маленькие круглые диски, похожие на мёртвых чёрных жуков, от которых шли тонкие нити. Я лежала, отгороженная занавесью от лазаря, изучающего меня, и гадала, сколько времени я ещё здесь пробуду.

После обеда меня осматривали женщины, в том числе и там, где считалось неприличным. Они были очень аккуратны и тактично молчали, пока длилось это унижение. К счастью, больше оно не повторялось.

Зато начались иные уроки. Меня выводили и заставляли задерживать дыхание, смотря на полную Луну. Я почти теряла сознание, обливалась потом, но старательно выполняла все указания. Только так можно было приблизить долгожданный день.

Физические занятия изматывали так сильно, что вечером не было сил на пустую болтовню. С Феонитой мы перебрасывались парой фраз за обильным обедом. Вечером же пища была так скудна, что самым разумным оставалось быстрее лечь спать, чтобы обмануть тягу к сладостям, которых здесь давали очень редко.

Не обошли лазари вниманием и метку на бедре. Никто не стремился причинить мне боль и искромсать пятно на мелкие кусочки, как я опасалась сначала. Все попытки отбелить кожу странно пахнущими порошками не увенчались успехом. Я скептически хмыкала, понимая, что столь примитивные методы не могут изменить магического дара. Я воспринимала метку на бедре, как подарок судьбы, ведь благодаря ей знала, что Рэв по мне скучает.

И вот спустя неделю мне объявили, что я готова. В то утро никаких осмотров и упражнений больше не было, казалось, о моём существовании все забыли. Я принялась паковать скудные пожитки, предвкушая встречу с Рэвом.

Как он там? Ждёт ли моего возвращения? Всё-таки метка — штука удобная, но полноты картины не даёт. Буду ли я так же интересна Рэву после родов? Я впервые задумалась об этом, и мне стало страшно. Холодно, будто зима уже не за горами.

Задумавшись, я, готовая к отъезду, присела на заправленную постель. Скоро за мной придут. Но минуты тянулись слишком медленно.

Наконец, дверь отворилась. Женщина средних лет с зализанными волосами, собранными в пучок на затылке, как и требовали традиции лазарей приветливо улыбнулась мне и молча приказала следовать за ней.

Я подчинилась, считая ступеньки, ведущие вниз, по пути взглядом прощаясь с опостылевшими казёнными коридорами. На улице снова сияло солнце, и стояла знойная духота, предвещающая очередной жаркий день, несмотря на то, что приближался конец лета.

Увидев знакомый чёрный экипаж, я устремилась к нему, как путешественник после долгой дороги спешит к показавшейся на пути харчевне. Внутри всё такое знакомое, шепчущее о моём доме. Да, пожалуй, я впервые произнесла это вслух:

— Мой дом…

Экипаж остановился, внутри ёкнуло: слишком скоро, мы не могли так быстро доехать до дома Рэва. Может он ждал меня в этом здании, шпилем протыкающем синеву неба на окраине города. Оно казалось временно нежилым. Окна первого этажа заколочены, изнутри не доносилось ни звука.

Я застыла в недоумении, держась за дверь экипажа, как за спасительный круг. Возница, закутанный в чёрное, сидел не шелохнувшись и не отвечая на мои робкие попытки заговорить. Прохожих не было видно: в этот тупик, где приютился таинственный дом, вряд ли кто заходил по своему желанию.

Вздохнув и кинув взгляд по сторонам, я решилась. Подняться на крыльцо, не оглядываясь назад, стоило мне некоторых усилий. Экипаж тут же тронулся с места и через мгновение скрылся из виду.

Робкий стук в дверь остался без ответа. Взявшись за кольцо, приделанное к металлической пластине, я обнаружила, что вход открыт.