Мельничиха из Тихого Омута (СИ) - Лакомка Ната

Шлёпнув его по пальцам, я прокашлялась, прежде чем говорить:

- А я бы - честное слово! - отлупила вас. Только замка под рукой нет. Вы бы лучше продолжили расследование, господин Кроу, а не приставали к порядочным женщинам. Спускайтесь! У меня уже ноги затекли тут стоять.

- А я бы тут до утра простоял, - проворчал он, но начал спускаться.

Я тоже осторожно поползла вниз, и когда стояла на последней перекладине, судья обхватил меня за талию и поставил на землю, прямо перед собой, притиснув поближе.

- Вы что себе позволяете? - возмутилась я, пытаясь освободиться из его рук. - Повторяю, я

- порядочная женщ.

- Порядочная, - согласился судья таким тоном, что я забыла вырываться. - Только ведьмы, вроде, не удивились, когда вас увидели?

- А-а... э-э... - протянула я, пытаясь припомнить, что сказала Модести, когда я появилась.

Но слова ведьмочки (а то, что блондиночка и все остальные были ведьмами - я ничуть не сомневалась), вылетели из головы напрочь. Я помнила только, как судья прижимался ко мне, и как мы целовались, словно подростки.

- Похоже, они там даже рады были вас видеть, - продолжал судья.

В темноте я не видела его лица, но голос был вкрадчивым.

- И почему-то вас назвали госпожой. Почему это, хозяйка?

Воспоминания о поцелуях стремительно улетучивались, а на смену им приходили страх -самая настоящая паника. Я и сама не отказалась бы узнать, почему милашка Модести так цеплялась за меня, и почему девицы возле лавки Квакмайера говорили о мельничихе Эдит, как о своей наставнице. Чему это она должна была учить деревенских барышень? А вдруг. вдруг, это не мельник, а Эдит была колдуньей?!.

Колени у меня подкосились, и я бы точно упала, но судья продолжал держать меня и нашептывал мне на ухо:

- Говорят, ведьму можно узнать по рыжим волосам. А вы ведь рыжая. Не поэтому ли Шолдон стрелял в вас?

- Всегда думала, что цвет волос определяется Господом Богом, - нашлась я с ответом. - И праотец Давид, если помните, тоже был рыжим. Означало ли это, что он тоже имеет отношение к колдовству.

- А ещё ведьму невозможно переговорить, - судья вроде как усмехнулся, но в темноте я ни в чем не была уверена, - они так сильны в схоластике, что заболтают и философа из королевского университета. И ещё у них зелёные глаза. - он вдруг замолчал, а потом выругался: - Вот чёрт!

- Где?! - перепугалась я и оглянулась, потому что было вполне закономерно после водяных и ведьм ожидать появление каких-нибудь чертей.

Не волнуйтесь, до чертей ещё не дошло, - угрюмо сказал судья. - Но я бы очень хотел знать, какого чёрта тут происходит. Предупреждаю, хозяйка, сейчас самое время рассказать правду. Потому что потом может быть слишком поздно. Вы узнали, кто был на вашей голубятне?

Я кусала губы, разрываясь между желанием рассказать ему обо всём и чувством самосохранения. Кто знает, что расскажут девицы под пытками, если я выдам Модести, Хизер и остальных кого разглядела? Не будет ли Светочка заперта вместе с ними в одну клетку, а потом отправлена на один костер? И ведь никого не убедят мои слова, что я не имею никакого отношения к жизни мельничихи из Тихого Омута. Прямо обхохочешься, если представить, как я объясняю суду и инквизиции: прастити грешную. не виноватая я. это всё моргелюты - будь они неладны.

- Не узнала, - произнесла я медленно, упираясь ладонями судье в грудь. - Всё произошло так быстро... Отпустите, пожалуйста, господин Кроу. Что вы в меня вцепились, в самом деле?

Он тоже медленно, словно нехотя, разжал руки, и я отошла на пару шагов, на подламывающихся коленях. Подняла метлу и сразу почувствовала себя увереннее. Метла -мой единственный союзник против всяких там моргелютов, сборщиков налогов и дотошных судей.

- Предлагаю разойтись сегодня по домам, - сказала я, понемногу успокаиваясь. Признаться, гораздо большее впечатление на меня произвели поцелуи на лестнице, чем хороводы голых девиц. После попадания в другой мир и знакомства с моргелютами, ведьмочки казались почти детской сказкой. - Уже глубокая ночь, а работу на мельнице никто не отменял. Мне завтра вставать рано. Да и вам надо поразмыслить, что тут происходит.

Судья молчал, и даже не видя его, я ощущала, что он с трудом сдерживает гнев. А чего же ждал Чёрный Человек? Что я брошусь ему в ноги каяться? Нет, спасибо. Кайтесь сами, ваша честь.

- Спокойной ночи, - сказала я, потому что он говорить не собирался. - И не бродите здесь по ночам, а то собаку нечаянно спущу.

- Кто-то боится вашей собаки, - буркнул он.

- Всего доброго, - я повернулась к судье спиной и пошла к дому, стараясь держаться тропки между грядками.

- Хозяйка, подождите, - окликнул меня судья и догнал, естественно, пробежавшись по моей луковой плантации.

- Чего вам? - я воинственно перехватила метлу. - Имейте в виду, я ни в чем.

- Если нужна будет помощь, - перебил он меня, - то я живу в двухэтажном доме, на окраине. Если идти от лавки Квакмайера, то забираете влево. Там растут два тополя, не ошибётесь.

И зачем он говорил мне это? Вряд ли кто-то в Тихом Омуте не знал, где дом судьи. Догадался?.. Сердце моё ёкнуло и задрожало, но судья теперь сам поторопил меня:

- Ладно, топайте в дом. Буду здесь, пока не зайдёте и двери не закроете.

Я не стала уточнять - или он собирался следить за мной, или караулить меня от кого-то. Побыстрее добралась до крыльца, по пути чуть не наступив на спящего возле будки пса, взлетела по ступенькам и закрыла дверь, для верности привалившись к ней спиной.

На мельнице было тихо-тихо, только из чулана, где спали наши работники, доносилось тоненькое похрапывание, да журчала под окном вода, и шлёпали лопасти колеса - плюх. плюх. плюх.

- Плюх-плюх, - задумчиво повторила я вполголоса. - Вот тебе и блинчики.

Только сейчас мне стало холодно, и я поплотнее закуталась в платок и застучала зубами. Зачем судья пришел к мельнице? Подозревает Эдит Миллард в организации шабаша? А ведь он недалёк от истины. Что же вы за люди такие, покойные мельник и мельничиха? И почему вокруг вашей жизни и смерти столько тайн?

Я поднималась по ступеням, пытаясь связать воедино убийство Бриско, самоубийство Эдит, быстрое богатство и быструю нищету, моргелютов и курочек... Стоп. А при чем тут опять курочки?.. С чего вдруг я вспомнила про этих злосчастных, кем-то прирезанных, курочек?

Замерев на середине лестницы, я почувствовала, как пот выступил на висках и на лбу, потому что сквозь мерное плюхи-плюхи и храп пробился вкрадчивый шёпот:

- Цып-цып-цып... Иди сюда, цыпа. Где же ты?..

Первым моим порывом было бежать и прятаться - а куда, уже не важно. Но спустя пару секунд бежать я передумала и вытерла вспотевший лоб. Кто бы тут ни искал курочек, меня запугать не получится. Метла по-прежнему была при мне, и с чего это мне бояться кого-то, кто рыскает по округе в поисках куриц, когда я пережила моргелютов и голых ведьм?

- Кто здесь? - крикнула я, сбегая по лестнице.

Мне послышался шорох в кухне, и я пошла туда, держа метлу наперевес.

Было тихо и темно, и я ориентировалась по слуху - шорох справа. шорох слева. Я крутанулась в одну сторону, в другую, для верности ткнув метлой.

Послышался тихий смешок, а потом кто-то невидимый снова зашептал-зашелестел:

- Где курочка, Эдит? Она моя.

Всё-таки - Эдит!

Меня снова прошиб пот, но сдаваться я не собиралась.

- Какая курочка? - презрительно спросила я в темноту. - Что за бред?

- Отдай курочку, если хочешь жить!.. - шёпот прозвучал прямо за моим плечом.

Я дёрнулась вперед и вниз, интуитивно увернувшись от чего-то острого, царапнувшего меня по шее слева, и наотмашь рубанула перед собой метлой вокруг себя. Полетели сбитые со стола чашки и ложки, загрохотала печная заслонка, падая на пол. Я молотила метлой наугад, и мне чудилось, что из темноты тянутся когтистые крючковатые пальцы!..

Только через минуту-полторы я поняла, что никто больше на меня не покушается, и на мельнице по-прежнему тихо, только в комнате, где спали работники, прекратился храп, и там недовольно и сонно заворчали.