Истинная для Мира: Наследие (СИ) - Владимирова Анна

— Ты свободна, — улыбнулась я, и мы снова кинулись друг другу в объятья.

— Не верится… не может быть! — шептала она. — Как ему удалось?

— Он пережил клиническую смерть, спасая меня за гранью, — я невероятно гордилась своим мужчиной. — А я вытащила его обратно… Мам!

По ее щекам покатились слезы, а я обхватила ее лицо ладонями, заглядывая в глаза — они выдавали всё то, что она пережила из-за Кирилла. Мама выглядела на двадцать семь — время для неё будто остановилось, когда отец забрал ее. Но я была уверена — теперь, когда Кир убрался из их жизни, она станет выглядеть еще лучше!

— Алис, — накрыла мои ладони своими. — Мне иногда кажется, что ты старше меня. Не говоря уже о Вовке с Машей.

— Мам, — улыбнулась я, — хорошо бы, если так…

Когда распрощалась с родителями, в груди разлилась пустота, и я поспешила нырнуть обратно к Алексу под бок.

— Скучаешь по ним? — все равно почувствовал он, дожидаясь, пока устроюсь в его руках.

— Угу…

— Завтра меня отпустят, поужинаем все вместе. Мы с Мирославом уже обсудили.

А теперь ему пришлось насладиться приступом радости, который накрыл меня с головой. Алекс тихо рассмеялся:

— Никогда бы не подумал, что женщину так просто осчастливить… Ты — нереальная, Алиса.

А я куснула его за ключицу:

— А так?

— А так я сильно рискую нарушить все предписания врачей…

Пришлось притихнуть.

— Завтра будешь бедная у меня, — зловеще прорычал на ухо мой одержимый.

— Буду набираться сил, — натурально зевнула.

— Правильно…

— О чем еще говорили с отцом?

— О делах и о тебе.

Больничный запах раздражал все больше. Из-за него я не могла толком надышаться Алексом и нашим спокойствием.

— И что говорит?

— Я приму его помощь, — хрипло прошептал он. — Мирослав считает, что нужно продолжать скрывать мою природу. И надеяться, что Высшие не разберутся.

— Почему вы их боитесь? — поежилась я, непроизвольно вцепляясь в Алекса.

— Я сильнее их всех. Могут начать меня бояться.

Отцу было виднее. Новый груз ответственности, который опустился на его плечи, был запредельным, но я знала — он выдержит.

— Хорошо… Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что принял мою семью, — проговорила и осеклась — а принял ли? Я напряженно вдохнула, замерев.

— Мне непросто, — Алекс расслабленно поцеловал меня в макушку, незатейливо смягчая правду. — Но я справлюсь.

— Ты правда думаешь, что виновата моя мама? — старалась спросить равнодушно, но голос все равно дрогнул.

— Теперь нет, — спокойно ответил он. — Мирослав бы не допустил от своей женщины провоцировать других мужчин, да и твоя мать с ума за вас обоих сходит. Было бы слишком противоречиво для нее быть одновременно и преданной спутницей и героиней легенд моей мамы…

— Твою тоже можно понять.

— Мать — да. Отца вряд ли, — уже почти рычал он. — Давай спать?

Лимит зверя на разговоры и встречные шаги был исчерпан. Я чувствовала — балансирует. Нелегко ему принимать покровительство отца, а еще и признавать, что всю жизнь ошибался на его счет.

— Давай, — обняла его и затихла.

Только сам он долго не мог уснуть, а когда, наконец, провалился в сон, постоянно вздрагивал, спохватывался и расслаблялся, только когда находил меня в своих объятьях.

Возвращаться в старый дом Алекса ужасно не хотелось, но с кое-кем, кто не брал трубку все утро, нужно было встретиться и поговорить. Алекс отпустил с трудом, выделив мне полтора часа. «Не вернешься вовремя — не удивляйся, если на твоей охочей до приключений заднице сомкнутся острые зубы… внезапно».

За ночь выпало много снега, с утра сияло солнце… и не было ни дуновения! Выйдя из машины, даже не поверила в то, что ветер на самом деле стих. Было тихо и спокойно. Я бесшумно перепрыгнула через поваленную калитку и осторожно двинулась по дорожке.

Магистр сидел на могильной плите Никиты и задумчиво взирал на снежный склон, что открывался сразу за оградой. Камни надежно укутало пухляком, и ничто не цепляло взгляд, как вчера.

— Привет, Карельская, — даже не обернулся Зул.

— Здравствуйте, — настороженно замерла в нескольких шагах и прищурилась против солнца. — Что случилось?

Он усмехнулся и свесил голову:

— Я устал, Алиса, — выдавил обреченно.

— А выглядите сногсшибательно, — попыталась пошутить.

Зул поднял на меня глаза. Он будто помолодел лет на… десять? Двадцать? Седины стало меньше, лицо изменилось, и радужки глаз горели ярче. Я присела напротив, чтобы лучше рассмотреть:

— В озере уже искупались, что ли?

— Еще нет, — уставился на меня Зул, ухмыляясь.

— Ноете, Магистр, — поцокала языком я.

— Дождешься от тебя жалости, — закатил он глаза, и радужки вспыхнули огненным бликом, которого я раньше никогда не видела.

— Как зовут мою собаку? — прошептала завороженно, отшатываясь.

— Собаку? — поднял он брови, — Ты меня почему не предупредила, что Воля — собака?! — Я расслабленно опустила плечи. — Ты что, Карельская?!

Все же он очень изменился.

— Да мало ли! Места тут лихие, леший наверняка вас видел уже, — сдвинула брови. Я на самом деле с каждой секундой все меньше узнавала Магистра. — Что с вами?

— В гробу он меня видел! — огрызнулся он. — Знаешь сказку про Кощея Бессмертного?

— Ну да, — пожала плечами настороженно.

— Помнишь, где средоточие проблем его скрывалось?

— В зайце.

Горыныч тяжело вздохнул.

— В яйце, Карельская.

— Ну это в самом конце цепи.

— Ага… только цепи делают, чтобы затягивать их на шее, и не про Кощея эта сказка. Про меня.

— Ого, — я боролась с нестерпимым желанием потрогать Горынычу лоб. — Давно вы тут?

— С утра, — оглянулся он на дом.

— Кирилл ушел? — спросила тихо, боясь его вердикта.

— Кто? — моргнул он. — А! Кирилл… Да. Вы молодцы с Сашей.

Я прищурилась. Значит, с Сашей!

— Курить будете? — процедила.

— Ты же обещала ему бросить… — рассеянно потянулся к предложенной пачке.

— Горыныч, — прорычала я, клацая перед его носом зажигалкой.

— В точку, малышка, садись, — похлопал по плите, — я ему не скажу.

Я нервно затянулась, хмурясь на жизнерадостный вид. Столько хотелось спросить и не хотелось одновременно. Мне казалось, что вот так вот мы с ним сидим в последний раз. Он ведь был мне как второй отец. Или крестный. А теперь все…

— Как теперь будем работать?

— Тебе пока нельзя будет, — выдохнул он облако дыма. — Да и Алекс не пустит. Отдыхай.

Не вернусь к работе. Никогда больше. Прилив растерянности тут же сменился мелочной радостью, и следом — стыдом.

— Да ладно, Алиса, жили же как-то до тебя, — он усмехнулся, а я мысленно перечеркнула «жили», заменяя его на «умирали». — Я и так влип из-за этого всего.

— Нельзя было никого вытаскивать, да?

— Нельзя, ты же знаешь.

Знала. Всегда чувствовала, что Горыныч прет против правил. Никого нельзя тащить с того света. Только ведов было меньше, чем проблем, которые нужно было решать, а Зул всегда был на стороне этого света, а не того. Но за все приходится платить…

Мы сидели с ним, как старые друзья, и курили одну сигарету за другой.

— Вы справитесь? — наконец, решилась задать вопрос.

— Не знаю, — пожал он плечами и перевел на меня взгляд. — Как соберетесь к нам с Марией, позвони… Косте, я уже все подготовил. Попробуем вытащить ее.

Я улыбнулась:

— Спасибо.

— Тебе спасибо. Я твой должник.

Я вздохнула:

— В Институте вас не узнают…

— Привыкнут.

Я украдкой следила за ними. Алекс с отцом о чем-то говорили на террасе, пока мы накрывали ужин в гостиной. Нашей гостиной — Алекс предложил собраться у него в доме, поэтому сразу после того, как забрала его из больницы, мы помчались за продуктами. Старалась не сильно мельтешить, но, черт возьми, я мечтала об этом ужине всю жизнь! Это как свадьба у людей!