Темная правда королевы - Дарья Юрьевна Быкова

— Ты спал с моими фрейлинами?

Она бы не стала спрашивать, не будь это сном. Точно не стала бы.

Виир молчит, взгляд не отводит, но в нём ничего не прочитать. Потом говорит:

— Нет.

Арея не до конца ему верит, но ей становится отчего-то легче. Возможно, есть вещи, которые и не нужно знать?

— И не смей! — говорит она.

— Даже не думал, — улыбается он. И она вдруг чувствует себя поразительно беззащитной перед такой его улыбкой. Почему Виир всегда не мог быть таким? Впрочем, возможно, она и сама стала вести себя по-другому… И, наверное, что-то такое читается на её лице или во взгляде — маг делает небольшой шаг к ней и склоняется к её губам. Она замирает в предвкушении, но маг лишь слегка касается её губ, а потом разворачивает её лицом к невидимой стене, которая теперь превратилась в зеркало. Некоторое время она изучает отражение, и зачем-то думает о том, что вдвоём они неплохо смотрятся. А потом маг берёт её руку, целует ладонь и прижимает её к зеркалу. После горячего дыхания Виира контраст с холодной поверхностью будоражит. А он берёт вторую руку, и проделывает с ней то же самое. Теперь Арея упирается обеими ладонями в зеркало, а маг горячее дыхание мага обжигает ей шею.

Он берётся за застёжку её платья, и расстёгивает крючок за крючком. Она смотрит, как платье сползает, а затем и вовсе падает к ногам, оставляя лишь корсет, который приподнимает обнажённую теперь грудь, и прозрачную нижнюю юбку, которая мало что скрывает. И ничуть не защищает от прикосновений. Она смотрит как руки Виира медленно комкают прозрачную ткань, и отчего-то не может ни отвести взгляд, ни пошевелиться. Губы пересохли от предвкушения, и она их облизывает, и ловит его взгляд, отчего голова начинает кружиться.

— Арея… — шепчет Виир. И слегка прикусывает кожу на шее. Горячая ладонь ложится на её бедро, высоко, и ещё сдвигается чуть вверх и вперёд, к внутренней стороне бедра.

— Раздвинь, — говорит он. Она слушается. И закрывает глаза, потому что смотреть на себя такую, с его руками на своём теле — слишком интимно. Слишком возбуждающе.

— Я всегда знал, что ты слишком хороша для меня, — говорит он. И, кажется, оставляет засос на её шее. Наверное, хорошо, что это всего лишь сон, с другой стороны, она бы, наверное не возражала, будь это наяву. — Но никогда не мог удержаться. Прогнись, — требует он, и она снова повинуется. И закусывает губу, чтобы не сказать лишнего. Но не может поручиться, что так и не сказала…

— Ты поняла, что сделал Арсенно? — спрашивает Виир. Арея смотрит на свои пальцы, переплетённые с его пальцами, и качает головой:

— Что-то ужасное?

— Путём экспериментов он вывел, что мир откликается на страдание лучше всего. Чем сильнее душевная боль, тем больше можно получить магии, хотя и не каждый сможет ею воспользоваться… — Арея тихо вздохнула. Нет смысла уточнять, путём каких именно экспериментов. Похоже, её предок — маньяк-убийца. Вот радость-то… — Во имя своей цели он пожертвовал женой. Он заключил её душу в кристалл и целенаправленно обрёк на вечные муки, а учитывая, что она любила его, верила ему, мир отреагировал сильно. Даже сильнее, чем Арсенно рассчитывал, а может, он перестарался с усилением. Но так или иначе, мир начал деформироваться, и маг испугался. Он разбил созданный кристалл на тринадцать частей и разбросал их равномерно по всему миру. И казалось первое время, что всё хорошо. Одна жизнь в обмен на способность творить чудеса для многих людей. Многие, сразу многие обрели силу — те, кто был тем или иным образом созвучен для мира несчастной Марьетт. Новоявленные маги бросились колдовать, и очень скоро произошёл первый прорыв. Затем второй, затем третий… Стали появляться и быстро расти тёмные зоны — это дыры в оболочке мира, из которых приходит изнанка.

— И появились тёмные маги? — предполагает Арея. Отчего-то щемит в груди.

— Тёмные маги — временная мера, и она не очень-то помогает, тем более, что некоторые сходят с ума и начинают увеличивать Тьму вместо того, чтобы сдерживать… Нет, не надо на меня так смотреть, Арея. Лет пятьдесят, а то и семьдесят мир ещё протянет, так что то, о чём я тебя прошу, нужно мне исключительно для решения своих собственных проблем. Я вовсе не герой, который хочет спасти мир. Только себя. Но если тебе так спокойнее, ты можешь напоминать себе, что не только спасаешься от Лайдора, но и несёшь гармонию…

— Дурак, — сказала Арея. А маг поцеловал её руку. — Так что нужно сделать?..

Утром приходит Роберт. Арея не хочет никого принимать, у неё намечено совершенно другое — визит к Главе магического Совета, не хочется, но откладывать уже нельзя, однако принц удивительно настойчив и бесцеремонен:

— Нужно поговорить. О прошлом и настоящем, — весомо роняет он, отодвинув охрану и практически ворвавшись в её покои. Она отпускает застывших в нерешительности стражников. Остаётся надеяться, что реши принц броситься на неё с ножом, охрана определялась бы с допустимыми действиями быстрее…

— Говорите, — чуть холодно отзывается она. Отчего-то перед глазами встаёт видение из сна и становится неприятно. И раздражение глухой волной накатывает. — Только, пожалуйста, быстрее. У меня за время отсутствия накопилось очень много дел.

— У меня был странный сон, — сказал Роберт, и королева застыла, впилась в него глазами. Неужели… Неужели Лайдор? Но Виир же обещал… Но, может, в тот момент, когда она сама и отвлекла его, в том сне, где был сначала Лайдор, тот успел…

— Какой? — спрашивает она севшим голосом.

— Мне снился Ильташ, — помедлив, отвечает Роберт.

— Завидую! — невольно вырывается у Ареи. Вот почему Ильташ снится всем подряд, кроме неё самой? Ей бы очень пригодился его совет или просто разговор с ним… — И что он сказал?

— Простите, моя королева… Я должен быть и буду предельно откровенным, — каждое слово Роберт произносит так, словно это тяжёлый и острый камень, который ранит в первую очередь его самого. — Он сказал, что тёмный маг Виир одурманил вас, обманул и запутал. Вы — его марионетка, и вы собираетесь отдать свою страну, да и весь мир, во власть этого самого тёмного мага.

— Каким же образом? — спрашивает королева, надеясь, что голос её звучит в меру иронично, в меру раздражённо. Что она испытывает на самом деле — сложно сказать. Ильташу она, Арея, верила. Но глаза способны обмануть даже и наяву, что же