Дракон в огороде (СИ) - Белых Любовь

Дэй… Или и не Дэй вовсе, но тот мужчина, что обнимает мою соотечественницу его точная копия. Он в чистом камзоле и чёрном плаще, почти как у Клинвара. У него и его девушки чистые и блестящие волосы. Они явно не истязают себя жизненными трудностями. Не должна истязать себя ими и моя дочь…

Хочу в комфорт! Да, чёрт бы меня побрал, я хочу в чистую комнату, на готовенький санузел и ванную. Хочу брать еду из холодильника! Хочу, чтоб Лизка училась и развивалась. Хочу не бояться за наше будущее. И пусть не со всеми моими многочисленными хочу можно справиться в кратчайшие сроки или не справиться вообще, но, получив многое из вышеперечисленного, я уже буду счастлива!

Да что я знала про абьюз раньше? Пф, ничего!

Какой у меня выбор? Дальше выживать здесь с Лизой, перебиваясь подачками старосты и пожертвованиями от солдат? Какая её ждёт жизнь? Да и ждёт ли вообще…

— Лизонька, — голос дрожит и звенит тревогой, — Ты хочешь пойти с дядей Драгом? Хочешь к нему во дворец?

Отстраняю от себя дочь и, склонившись над ней, всматриваюсь в её недовольное личико.

— Конечно. Мы же за тобой для этого и пришли. — сопит моя малявка.

Шумно сглатываю. Осматриваю своё кухонное, поредевшее войско и слёзы подбираются к глазам.

А этих я как брошу? Как вот они без нас с Лизой жить будут?

Энлии… Минк… Мои ведь уже. Даже безумный Гиральф с Клинваром, которых хоть здесь и не было, тоже напоминают о себе ноющей болью в сердце. Ну вот как они жить будут? Опять на проты перейдут и подкорок, а там… А ничего там. Если уж Дэй — это Драгхар, то не отдаст он им свои эти артефакты и амулеты, чтоб они под мертвецов закосили. И…

Как там сказал Сансиэль? Нет ничего ужаснее умирающей надежды? Пожалуй, именно это я вижу в полуопущенных ресницах Энлии и поджатых губах Минка — умирающую надежду. Хотели мы с дочерью или нет, а мы дали надежду этим людям и теперь… нам нужно уйти, чтоб перестать всего бояться, сражаться с усталостью, начать жить в комфортных условиях и сытыми, и одетыми, и обутыми… Уйти, оставив их с умирающей надеждой один на один.

— Солнышко моё, — говорю,а в глазах застывают слёзы, — Наверное, мы не сможем взять с собой наших друзей, понимаешь… А как они без… нас? — натурально всхлипываю, не в силах бороться со взбунтовавшимися чувствами. — Они ведь без нас пропадут. А мы не сможем к ним ходить в гости…

Вижу, как лицо дочери грустнеет, а нижняя губа начинает дрожать.

Получается, я сама манипулирую сейчас своим ребёнком. Прививаю ей чувство вины и перекладываю на детские плечи огромную ответственность, не имея силы сказать вслух, что чхала я на всех, кроме своей дочери, — не имея силы себя в этом убедить окончательно.

— А мы можем… — грустно шепчет она, — Мы можем ненадолго задержаться? Вырастим им много-много помидоров, картошки и деревьев с ягодами… Или… — курносый нос поворачивается в сторону Драгхара, — Дядя Драк, давай всех заберём к тебе во дворец! Пожалуйста… У тебя же там много места и комнат. Я видела…

Взгляд дракона осуждающе впивается в моё лицо.

Я не маленькая. Я понимаю, что мы не можем. Не понимаю, почему и что нам мешает, но чётко осознаю, каким будет его ответ.

Размазав по щекам слезы, я качаю головой:

— Хорошо. Придите за нами через два дня. Три. Дайте нам время… — пытаюсь отыскать компромисс. — Я не могу уйти вот так…

— Уйдя отсюда, мы сможем быстрее разобраться с твоим предназначением и силой твоей дочери, Оля. — моляще впивается в мои глаза дракон. — В твоих силах, возможно, очистить это место от а-магичного фона и возродить Светлые Леса. Подумай хорошо, я прошу тебя. Что ты успеешь за эти два дня? Сколько бы вы ни вырастили, а этого всё равно будет мало и надолго не хватит. Я прошу тебя довериться мне снова! Идём же…

Сомневаюсь, но уже более холодно и равнодушно. Отбросив эмоциональность, он ведь прав. Как мы могли с Лизкой такими уродиться, если у нас нет этих треклятых эльфийских корней? Что если мы способны на подобное чудо? На такие свержения? Что если мы здесь законная власть? И совсем неважно, настоящая или нет, нас ведь могут послушать! К нам могут прислушаться и перестать отправлять сюда людей на погибель… Здесь вообще может не быть погибели! День за днём мы сможем дать приговорённым столько запасов, чтоб им хватило на как можно дольше. Можем…

Не успеваю уговорить себя шагнуть к дракону и ввязаться в политические игры, как позади раздаётся суровый голос флиртуна:

— Ваше драконье Величество, отойдите от Светлой Владычицы и немедленно покиньте её владения! Вы не заберёте ни её саму, ни её дитя.

Не веря собственным ушам, оборачиваюсь и всматриваюсь в непроницаемое лицо эльфа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне послышалось?

Сансиэль замер в проходе, широко расставив ноги. Будто вратарь, стоящий на воротах перед решающим пенальти. Только рука его крепко сжимает рукоять совершенно устрашающего меча, чьё лезвие было таким волнистым, что я невольно провела параллель с обычной садовой пилой. Он смотрит на Драгхара будто тот совершенно пустое место и должен всенепременно его послушаться.

— Твоя Владычица сама может принять решение. — тоном, не терпящим возражений, отзывается Драг, лишь мазнув взглядом по явно не интересующему его эльфу.

— И ты её решение уже слышал, хвостатый. — под мой ошарашенный взгляд рядом с Сансиэлем появляется рыжий. Фарс закидывает на плечо свой топор и картинно сплёвывает на землю. — Она сказала, что ей нужно время. Вам пора убраться.

Ничуть не смутившись, дракон снова пробует достучаться до моего благоразумия:

— Я прошу тебя, идём.

— Ты никак глухой, бесовское отродье?!

Я вожу глазами из стороны в сторону, видя, как к проходу все прибывают и прибывают солдаты, а решительность на лице дракона иссякает с каждой боевой единицей, собирающейся у Стены с той стороны.

— Ну и что вы сделаете?! — вскидывается Драгхар, крикнув так, что я отчётливо услышала, как его зубы клацнули друг о друга.

Вместо ответа, отовсюду раздаётся странный звон. Такой противный и мерзкий, что я тут же зажимаю Лизке уши, втягивая собственную голову в плечи. А за ним как загремит со всех сторон что-то и вовсе подозрительное. Будто по ржавому щиту Кассиэль опять лупит чем-то тяжёлым, находясь везде.

Бум-бам-бум-ба-аммм.

Наконец-то звуки стихают.

Я испуганно прислушиваюсь к повисшей тишине, не замечая никаких изменений вокруг и тут, как гром среди ясного неба:

— А теперь посмотрим, как мы сможем ответить на твой вопрос, драконье высочество. Что мы сделаем?

Ужас застывает в моих глазах.

Под мой перепуганный визг проход пересекают солдаты, идя в нашу сторону, по Выжженным, минуя хвалёную Клинваром и Гиральфом защиту, что должна была нас разделять, как они утверждали, нерушимым барьером, и ничего хорошего дракону встреча с эльфийскими солдатами не обещает.

— Ст-ст-ст… — заикаюсь, кляня себя за угробленные нервы. — Стоять! — только выговорить успеваю, а в портал летит топор рыжего, едва не задев мою соотечественницу.

Очертания колонн и голубого неба вздрагивают. Дэй и брюнетка расплываются, размываются до тёмных пятен. Спустя мгновение наш шанс уйти порталом исчезает вместе с ними и оружием Фарса.

Я кричу, Лизка кричит, вокруг сущее безумие.

— Да я с кем разговариваю?! — охрипшим голосом надрываюсь я. — Отстаньте от дракона!

— Не трогай дядю Драка, обезьяна! — орёт Лизка, пиная рыжего под колено.

— Да я Владычица или не Владычица! Алло! — реву разъярённым медведем, дёргая то одного эльфа за плечо, то другого.

Не работает. Ничего не помогает. Ещё немного и Драгхара начнут мутузить по-настоящему, а не только окружать и грозить оружием.

— Ах так! Всё! Мы уходим! Пошли Лиза! — иду в ва-банк.

Беру дочь за руку и насильно волоку к проходу в Стене. Уверенности, что нас, как и солдат, пропустит эта магическая дрянь, нет, а желание привлечь внимание — есть.