Ульяна Соболева - Изгой

— Ух ты, Грановская, а у тебя тут скрытый поклонник, — усмехнулся Денис.

— Да, я никого из них не знаю. Ты говорил, что мы едем к Вышинскому, если помню он видный политик, а тут одна молодежь.

— Насколько я понял это особняк его сына. Так что самого Вышинского здесь нет.

Я кивнула, положила розу на столик. Снова подумала о незнакомце, и сердце тут же отозвалось легкой дрожью, а в животе затрепетали бабочки. Со мной такого раньше никогда не случалось.

Спектакль окончился. Нам аплодировали, даже поднесли цветы. Я искала глазами светловолосого мужчину, но так и не увидела его больше. Вот и все. Я могу уехать, а все остальные пусть веселятся. Я слишком устала сегодня. Мы уже успели переодеться и ждали когда с нами рассчитаются за спектакль.

— Диана, ну останься хоть на пару часиков. Завтра выходной, некуда торопиться.

— Я не люблю эти вечеринки. Ты же знаешь.

— Как всегда будешь одна дома сидеть? Со своими книгами? Сколько можно прятаться от жизни?

Денис положил руки мне на плечи.

— Я знаю, что ты все еще расстроена после отказа, но ведь это не конец света. Давай, немного развеешься. Забудешься.

В этот момент в гримерную зашел молодой мужчина.

— Эээ. Мы так не договаривались. Все остаются в качестве гостей.

Это, наверное, и есть хозяин дома. Сын Вышинского. Красивый, статный немного бледный и в глазах сухой блеск. Холодный блеск.

— Все остаются кроме меня. Я немного устала.

Мужчина улыбнулся, хоть эта улыбка и обнажила красивые ровные зубы, мне он показался неприятным, даже мороз пробежал по коже.

— Когда я договаривался с вами, я говорил, что вы пробудете здесь до утра, и за это вам будет уплачено. Поэтому свои деньги вы получите только после банкета. Кстати в честь моего дня рождения.

Он улыбался, но в его тоне сквозило раздражение.

— Поздравляю. К сожалению, я остаться не могу, но все остальные сделают это с превеликим удовольствием.

— Останутся все, — отрезал хозяин дома и наши взгляды встретились. Я опять почувствовала, как в глубине души поднимается волна протеста и раздражение.

— Ну, пожалуйста, я обещал гостям. Вы солистка, ваше присутствие более важно чем всех остальных. Здесь ваши ярые поклонники.

Он старался говорить помягче, гипнотизируя меня темными глазами и продолжая улыбаться.

— Не останетесь, ваши друзья не смогут получить всю сумму денег. Ведь у нас договор по часам.

Вот и все. Он нашел мое слабое место, словно все это время прощупывал меня, ища на какую кнопку нажать. Конечно, я не могу подвести всех остальных и лишить их положенного заработка. Во мне поднялась глухая ярость, но возразить я не смела. Чувствовала, как разговоры стихли и все ждали моего ответа.

— Хорошо. Я останусь.

Хозяин дома снова улыбнулся.

— Чудесно. Мы ждем вас в зале.

Когда он вышел, я смирила Дениса гневным взглядом. Это он договаривался с Вышинским. И он прекрасно знал, что мне придется остаться, только предпочел не говорить мне об этом заранее.

— Сволочь ты, Дэн.

— Да ладно. Ты мне спасибо скажешь. Отдыхай.

— Иди к черту, урод.

Он усмехнулся, попытался меня обнять, но я передернула плечами и послала его уже в грубой форме.

— Ну и дуйся. А я пошел развлекаться. Все нахаляву. Может, познакомлюсь с кем то.

Мне хотелось сказать ему гадость, но я сдержалась. Мне не нравился этот дом, меня бесил Вышинский, и я была зла на Дэна.

Чертов Дэн. Если бы я знала, что мы останемся на банкет я бы и оделась иначе. Ну, вот как выйти к гостям в джинсах и свитере? Без нормальной прически и со сценическим гримом? Я вздохнула и посмотрела в зеркало. Нелепость. Я даже рассмеялась. Одетта в джинсах. Весело и грустно, как и все в моей жизни. На лице глаза выделялись ярким пятном. Подведенные угольно–черным карандашом с накладными ресницами они больше походили на глаза куклы. Только у кукол глаза голубые, а у меня карие, с какими то крапинками, так что с трудом можно определить их цвет и волосы в мире блондинок явно подкачали — я брюнетка. Ладно бы жгучая, а так мои космы скорее темно–коричневые, а не черные. Никакой смуглости свойственной темноволосым. Моя кожа белая как пергамент. Загорай не загорай, а я обгорю, облезу и снова буду белая. Ну и на кого я похожа? На бесформенного подростка. Худющая, мелкая, грудь разве что только название. Росту у меня с каблуками метр шестьдесят. А так как я каблуки не ношу, стопы и пальцы ног не позволяют — слишком вывернуты и искривлены от тренировок. Так что росту во мне метр пятьдесят пять. Как остановился в шестнадцать лет так и не сантиметра не прибавилось. Иногда в некоторые заведения только с паспортом пускали. Теперь в этих джинсах, бесформенном свитере и с хвостом на макушке я похожа на пугало. Притом самое настоящее. У меня и так глаза на пол физиономии, а с гримом они и вовсе как анимешные. Ну и черт с ними со всеми. Пойду как есть. Через час все напьются, и всем станет все равно, как я выгляжу, тогда я быстренько смоюсь домой. Почему то вспомнился незнакомец и я впервые искренне пожалела, что не родилась высокой статной блондинкой с длинными ногами, большой грудью и голубыми или зелеными глазами. Глаза. Больное место. В детстве меня называли гномом и жабой. Я тяжело вздохнула, решительно завернула волосы в узел и вышла из гримерки. Музыка тяжелыми басами била по мозгам. Гости развлекались, и я видела, как веселятся девочки из труппы. Дэн куда то пропал. Я осмотрелась по сторонам и заметила, что у стойки бара никого нет. Направилась туда и с трудом влезла на высокий стул. Ноги даже до перекладины не доставали. Бармен вопросительно на меня посмотрел.

— Что будет юная мадам?

Я усмехнулась. Что за пафос? Тоже мне "мадам", я и на "мадмуазель" с трудом потяну.

— Мадам будет, — я задумалась. Как же хотелось заказать шампанское или вино, но я все же заказала привычный апельсиновый сок.

— Бармен, налей мне "Бельведер", неразбавленный.

Я обернулась и поперхнулась от неожиданности соком. Передо мной стоял незнакомец. Вблизи он казался еще огромней. Несмотря на то, что я сидела на высоком стуле, он все равно был выше меня на две головы. Теперь я видела его совсем рядом, и мне стало тесно. Даже трудно дышать. Сердце билось так сильно, что даже ком в горле застрял. Теперь он уже не казался мне таким молодым. На вид лет тридцать пять. Скорее из за тяжелого взгляда и очень мрачного выражения на красивом лице. Даже не мрачного, а угрожающего. ОПАСНОСТЬ. В каждой его черточке, в каждом движении. Опасность во всем. Человек не может быть настолько красив и в то же время ужасен. Впервые вижу чтобы красота пугала, притягивала и отталкивала одновременно. Его жуткий шрам внушал ужас. Я даже представить себе не могла, чем можно было нанести такое увечье. Его словно порезали ножам с острыми зубьями, или подрало когтями невероятное чудовище. И все равно, несмотря на этот недостаток, он был невероятно…да, черт возьми, сексуален. Я никогда раньше не понимала смысла этого определения, но сейчас ничего другого на ум не приходило. Под его взглядом, по телу пробегала дрожь, низ живота сводило судорогой, а сердце билось в горле. Теперь я видела цвет его глаз и чем больше в них смотрела, тем больше понимала, что это не линзы. Да, у этого мужчины светло–сиреневые глаза, ближе к синему, но все же сиреневые и настолько светлые, словно в радужках расплавилась сталь. Я все еще не могла понять натуральный ли цвет волос у этого загадочного мужчины или это краска. С современными мужчинами никогда нельзя быть уверенной. Например, Дэн, красил волосы и даже ресницы. Но этот мужчина был мужчиной с большой буквы и его ориентация не вызывала никаких сомнений. С ним рядом, даже драная кошка почувствует себя женщиной.