Ева Никольская - Красавица и ее чудовище

— Что здесь происходит? — с нажимом повторил Кама, подходя к нам.

Н-да… заклинило парня конкретно, ничего не скажешь. Хотя нет. Очень даже скажешь. То есть сказал, активно жестикулируя, мой наплечный кошмар. И чем больше он говорил, тем грустнее становилось лицо брюнета, мрачнее — блондина, и злее — мое. В самый разгар звериной речи я рванула ворот куртки и, воспользовавшись заминкой когтистого охранника, забрала наш "камень преткновения". К последующей звуковой атаке я была морально готова, а вот к паре килограммов живого веса, повисших на моей руке, и к ярко-оранжевым глазам, полным мольбы — нет.

Да что им всем так далась эта чертова тетрадь? Небольшая, белая, в твердом переплете с золотым тиснением и обожженным краем. Судя по черным разводам на обложке, свидание с огнем у нее было не далее, как сегодня. А судя по колючему блеску в красных глазах, свидание это устроил блондин. И почему-то думается мне, что данное событие и послужило стартом для их с Ринго забега. Эх… Еще бы понять, как распорядиться оказавшимся у меня в руках трофеем?

— Дай сюда! — приказной тон светловолосого меня бесил, тоскливое попискивание зверька давило на жалость, а растерянность Камы раздражала.

— Не дам, — брякнула я раньше, чем успела подумать, что говорю, и испугаться последствий своих слов.

Большеухий комок шерсти согласно закивал и изобразил парочку многозначительных жестов тонкими кожистыми лапками с длинными когтистыми пальцами. Впрочем, об их многозначительности я могла только догадываться по вытянувшимся физиономиям мужчин, и по опасным искоркам в кроваво-красных радужках одного из них. Сообразив, что перегнул палку, пушистик прикрылся ушами и спрятался ко мне за спину.

— Ты ответишь за свою выходку, Ринго… позже, — процедил белобрысый. — Эта тетрадь моя, — тихим незлобным шепотом сообщил он… теперь уже мне.

— И поэтому ты хочешь ее сжечь? — незаметно отодвигаясь от собеседника, решила проверить я свою догадку.

— Что хочу, то и делаю. Отдай, Арэ.

— Хватит ругаться непонятными словами, уважаемый. Если этой тетради все равно суждено погибнуть в огне, то можно мне ее чуток попридержать? Хоть разберусь, из-за чего весь сыр-бор случился, — заявила я и, открыв предмет обсуждения, пробежалась по первым попавшимся строчкам чужого и в то же время понятного языка.

Эх… не зря, значит, так жутко мучилась некоторое время назад, даже грамоту местную теперь знаю.

Когда сердце твое разрывает тоска,

Когда душу разъела полночная мгла,

И контролю уже не подвластна рука,

Только разума плеть, только боли игла

Возвращает из омута жажды постылой.

Нереально-уродливой, грязной и лживой…

Я боролся… Борьба — мой обычный удел.

Но изъять эту дрянь я, увы, не су…

Тетрадь дернули и резко захлопнули, едва не лишив меня чтива. Так вот и увлекайся содержанием, когда вокруг всякие красноглазые типы на него охотятся. Странно, что он до сих пор не отобрал у меня свою собственность. Ростом этот товарищ немного ниже Камы, фигура поизящней, но такие детали мало что значат, если сравнивать со мной. Хотел бы, скрутил и меня, и пучеглазого звереныша вместе взятых, чтобы получить подгоревшую пропажу. Но он этого не сделал… Почему?

— Подари ее мне, а? — неожиданно для окружающих (и для самой себя тоже) выдала я.

И чем только наглость питается? Уж не страхами ли? А то стою неизвестно где, в обществе непонятно кого и вместо того, чтобы дрожать от ужаса, препираюсь на предмет чужой вещи. Или это у меня отходняк после болевой процедуры так выражается? Вон Кама до сих пор "подвисает". Три одинаковых фразы "родил" и заткнулся, только глазами своими черными хлопает, слушая нашу "душевную" беседу. А, может, выпитое в ресторане вино дошло-таки до кондиции в моем многострадальном организме? И теперь мне, как и большинству слегка подвыпивших людей, море по колено, горы по плечо, и мужики незнакомые в каком-то каменном то ли зале, то ли гроте… по барабану. Да уж, все равно я в происходящее не очень-то верю. Потому что такого просто не может быть! Или может?

— Зачем? — алые щелки сверкнули из-под графитного цвета ресниц.

— За надом! — буркнула я себе под нос, прижав к груди тетрадь, а вслух сказала: — Заинтересовало. Почитать хочу. Оставь ее мне и считай, что она сгорела, — ушастая морда, высунувшаяся из-за моей спины, активно закачала головой, поддерживая предложение.

— Ты… — начал собеседник.

— Ну, подариии! — изобразив самую милую улыбку из своего дежурного арсенала, протянула я.

— Нет! — очнулся Кама.

— Забирай, — коротко бросил светловолосый и, развернувшись, зашагал прочь. — Считай, что это мой подарок… на вашу свадьбу!

— Ась? — радость легкой победы быстро покидала меня, уступая место нехорошему предчувствию.

Какая еще свадьба? Почему я не в курсе? И причем тут моя подгоревшая добыча?

— Катя… — брюнет подошел ко мне и взял за руку, за ту самую, на которой красовался его браслет.

— Кстати о птичках, — приподняла бровь я. — Зачем… — фраза моя канула в тишину, внезапно накатившую на помещение, словно в бездонный колодец.

Я видела, как у дальней стены в каменный бассейн падает вода, но не слышала ее шума. Парень, держа мою ладонь в своей, что-то говорил, но у меня не получалось разобрать его слова по губам. Ни шагов, ни дыхания, ни стука вновь взбрыкнувшего сердца… А потом откуда-то сверху полился голос: красивый и властный, торжественный и чуть-чуть насмешливый, а главное, женский.

— Условия Заветного Дара* соблюдены. Ваша свадьба, Арацельс, состоится в храме через три условных дня*. Поздравляю, мой мальчик!

Невидимая незнакомка замолчала, и мир вокруг взорвался звуками, самым занятным из которых был яростный рык развернувшегося на сто восемьдесят градусов блондина. Общий смысл его продолжительной тирады после применения цензуры сводился к фразе: "Какого демона ты привел ее сюда, если она не приняла твой браслет?!" Впрочем, ответ меня тоже впечатлил. У Камы проснулся не просто дар речи, но и дар ненормативной лексики! Если опустить все неприличные обороты, то его фраза примерно звучала так: "А какого демона ты вздумал делать ей подарок?!"

— М-да… — пробормотала я, слушая их обмен "любезностями".

— Ввввииии… — согласно пискнул мне в ухо перебравшийся на любимое плечо Ринго.

— Пойдем, что ли, отсюда? — предложила я зверьку, тот согласно кивнул. — А куда? — тонкая лапка указала на темный арочный проход в противоположной водопаду стороне. Туда я и побрела, плюнув на ругающихся мужчин. Авось не вспомнят обо мне, и мы спокойно выберемся на свет божий из этих подземных катакомб.