Люси Монро - Воспламененные луной (ЛП)

Постоянно держась между молодым воином и Сабриной, Барр тщательно прикрыл пледом ее наготу, стараясь не задеть больную руку или хрупкое тело. Потом осторожно поднял ее на руки.

И он был внутренне убежден, а волк согласился, что это его право.

1 - события описаны во второй книге - "Лунное притяжение"

Глава 2.

Когда Барр нес ее через лес, его запах окутал Сабрину, требуя отклика от ее ворона.

Мужчина не скрывал себя ни как волка, ни как человека. Он явно предупреждал остальных хищников, что на их территории по праву и выстоит против всех, даже взбесившегося кабана.

Предупреждение действовало на нее как крепкое вино. Она чуяла под его кожей волка, что должно было быть отвратительно, но вместо этого оказалась заинтригована.

С тех пор, как Сабрина приняла на себя обязанности защитника своего клана, впервые ворон внутри нее захотел не сдерживаться и развлечься. Несмотря на боль в поврежденном крыле, она мечтала взмыть в небо ради полета, а не в дозор выискивать возможную угрозу, и страстно желала нырять и кружиться, хотя все эти воздушные пируэты остались позади с той поры, как миновало ее детство.

Вероятно, падение с высоты как-то повлияло на ее способность разумно мыслить. Это единственное объяснение ее желанию резвиться, желанию, медленно растекающемуся огнем по всему телу, непонятному и недопустимому желанию, подталкивающему прижаться плотнее к обнаженному телу воина.

Запах был не противный, но волчий. Иным он быть не мог. И все-таки птице внутри нее хотелось раствориться в нем, вобрать в себя аромат зверя, чего долгое время у нее не вызывал никто из мужчин Вер-птиц: настолько он отличался от них.

Барр был огромен, даже для волка, выше любого охотника в его отряде. Он также возвышался бы на пол головы и над любым из Вер-птиц, даже из золотых орлов. Сама Сабрина была ростом как большинство сородичей, но этот мужчина назвал ее малышкой, и возразить ему было трудно.

Барр выделялся не только высоким ростом. В плечах он был таким широким, что ему пришлось бы не только пригнуться, но также повернуться боком, чтобы войти в ее дом. Однако, Сабрина даже помыслить не могла, чтобы привести его в свой клан, потому что такой путь повлёк бы безумие, смерть и разрушения.

Тем не менее, она не могла избавиться от ощущения безопасности, находясь в его руках, соприкасаясь при каждом шаге с его мощными мускулами. И вместо продумывания способов как уравновесить его превосходящую силу в будущем противостоянии, она испытывала сильнейшее желание, чтобы эта сила стала щитом меду ней и тем, что могло принести боль.

Сабрина чувствовала себя одурманенной, потерявшей голову. Иначе ей никогда бы так сильно не захотелось прикоснуться к его волосам цвета пшеницы; и чтобы удержаться, она сплела пальцы рук между собой. Ей встречался золотой орел с похожим цветом волос, но его кожа не была такой смуглой, как у Барра.

Барр был по-мужски поразительно притягателен и понимал насколько превосходит остальных. Он нес ее, не стесняясь собственной наготы, и не обращал внимания на любопытные взгляды, бросаемые юным воином, которого отправил назад в лес за оставленным пледом.

Сабрина, как ни противно, вынуждена была признать, что испытывала чисто женский трепет перед ним. Ни один из Вер-птиц никогда не вызывал у нее такого отклика.

Она всегда была одинока в клане, но сейчас боролась с незнакомым ощущением уз, которые возникли между нею и огромным воином с тех пор, как пришла в себя. Не волк должен вызывать такое чувство.

Вервольфам невозможно доверять, нельзя полагаться на них и тем более образовывать с ними пары.

Существовали ужасающие истории о волках, которые заставляли своих суженых привести их к Вер-птицам, чтобы уничтожить сразу всю стаю, включая, к сожалению, и самих обманутых подруг. Правда, истории уже были старыми, но лишь потому, что Вер-птицы усвоили урок. Больше они не связывают себя узами с волками.

Поколение за поколением, волки делали все возможное, чтобы очистить землю от птиц-криктов. Сабрина просто не могла забыть о столь существенном факте. Кража Клах Гилах Гра1 из пещер в одну из вёсен стала последней каплей в череде предательств воронов волками за последние десятилетия.

Священный камень необходим для церемонии при достижении совершеннолетия, чтобы люди ее клана могли войти в полную силу своего дара. Те, кто не получал силу, не могли иметь потомство, что большинство криктов почитали так же, как и собственную природу. Но еще ужаснее, чем лишить ее клан столь важной потребности, было то, что кража Клах Гилах Гра – это явная попытка сделать так, чтобы новое поколение Вер-птиц так и не появилось на свет.

Ее соплеменники жили в лесу как тени, скрываясь как от волков, так и от людей, и надеясь, что жестокие вервольфы поверили, что успешно покончили с последним из Вер-птиц. Их было слишком мало, чтобы что-либо изменить. Кроме того, не в природе воронов убивать. Они оборонялись бок о бок с ястребами и орлами, но не нападали вместе с ними. А с тех пор как последних стало меньше половины от всех Вер-птиц, оборона стала единственно верным выбором. Хотя очевидно, что этот защитный ход не удался.

Не имеет значения, что в последний раз отряд охотников выходил на поиски ее сородичей, когда она была крохой и потеряла обоих родителей во время одного из таких нападений. Все же волки подозревали, что Вер-птицы продолжали существовать, пусть и не процветали, поэтому они замыслили злой заговор с кражей камня, чтобы очистить землю от криктов с даром превращаться в птиц раз и навсегда.

Сабрина не позволит им преуспеть, просто не может допустить этого. Ей нужно найти Сердце Луны и вернуть его клану, чтобы ее младший брат не встретил свое совершеннолетие без священного талисмана.

Чувство защищенности в надежных мускулистых объятьях Барра было чем-то нереальным и весьма опасным, потому что в руках волка ей никогда не быть в безопасности. Если бы он обнаружил истинную природу Сабрины, то закончил бы начатое стрелой его охотника.

Совсем неважно, насколько он притягателен как мужчина, он был и всегда будет вервольфом.

Ее заклятым врагом.

– От чего ты так напряжена, малышка? Вспомнила что-то? – спросил Барр низким голосом, который прогрохотал подобно несущейся со скал воде и оставил внутри нее беспорядок как в ощущениях, так и в мыслях.