Вика Варлей - Вороны

— А в соседнем селе используют какую-то другую травку. И одежка после нее другая. Я у Марии спрашивала, да ведь она молчит. Гляди ка какой секрет! А мне то что? И моя мать и моя бабка крашеницу использовали. Наверное, не глупее их были… Ты бы по воду сходила. Раза три сбегай — помыться нам хватит. Иди! Еще натопить надо успеть.

Пелагея спустилась вниз, прошла в комнаты, где располагалось ее настоящее царство — кладовые с запасами солений, варений, маринадов, трав, уставленными ровными рядами, шкафы с тканями, тесьмой. И наконец, попала в отделанную деревом и украшенную резьбой купальню. Пелагея присела на низкую скамью. Век бы отсюда не выходила! Сейчас вернется Гардиния, она разведет очаг и весь дом наполнится ни с чем не сравнимым запахом душистых листьев и домашнего мыла…

Девушка вышла на улицу. Как свежо! Вдалеке виднеется лес, откуда доносится шум. Лес всегда шумит, поет, и днем и ночью. Здесь же тихо, все еще спит. Высокая трава стоит, не шелохнувшись, словно тоже на нее опустилась сладкая дремота. Капельки росы звенят под лучами восходящего солнца. Гардиния не спеша направилась к колодцу, наслаждаясь погожим днем. Поставила ведра на край. Прислушалась. Затем настороженно оглянулась, что-то подсказывало, что она здесь не одна. Откуда опять этот неотвязный страх и предчувствие? Девушка сплюнула через плечо и поспешила обратно. Поставила ведра на крыльцо. Вернулась с полными ведрами во второй раз. Еще разок и можно отдыхать. Она легко добежала до ручья, опустила ведро в воду. За спиной раздался легкий шорох. Острое чувство, что за ней наблюдают, в который раз заставило тревожно оглянуться. Никого. Гардиния вздохнула, постаралась отогнать дурное с дум своих, зачерпнула воды… и тут же растерянно отступила назад. Перед ней стоял мужчина. Гардиния вздрогнула. Откуда он здесь?

Высок, строен, молод, широк в плечах. Красив. Черные как воронье крыло волосы зачесаны назад. Лицо благородное. Какой пронзительный взгляд! Зовущий, идущий прямо из сердца. Странно! На местного совсем не похож, но одет как все мужчины в селе; вышитая белая рубаха, широкий кожаный пояс как у цыган, темные штаны, короткие кожаные сапоги.

— Кто ты? Я тебя раньше никогда не видела…

— Меня Михас зовут. Напрасно ты боишься меня, Гардиния. У меня и в мыслях нет причинить тебе зло.

Девушка почувствовала в тех словах правду. Она потянулась за коромыслом, зацепила ведра. Парень залюбовался ее горделивой осанкой, нежностью кожи, под которой чувствовалась горячая кровь.

— А ты еще красивее, чем я думал.

На лице девушки заиграл румянец.

— Думал? Разве ты обо мне слышал?

— Слышал. И многое про тебя многое знаю…

— Мне нужно идти, Михас. Не то мать заругает.

— Послушай! Приходи завтра сюда, к ручью. Я ждать тебя буду. Придешь?

Он осторожно дотронулся до ее руки. Девушка отметила, как сильно вздымается молодецкая грудь. Чуть склонила голову, затихла, прислушиваясь к голосу своего радостно забившегося сердца, затем стрельнула огнем темных глаз.

— Приду. Об эту же пору и приду.

Затем откинула длинную косу назад и плавно двинулась прочь. Она еще долго ощущала завороженный мужской взгляд, устремленный ей вслед.

Бросив ведра на крыльце, Гардиния метнулась в свою комнату, подбежала к зеркалу, — щеки пылают, глаза сияют, улыбка не сходит с лица. Послышался укоряющий голос матери.

— А ведра что не убрала на место? Век им тут стоять? Гардиния!

— Иду!

Она плеснула в лицо пригоршню воды. Вытерлась рушником. Сбежала по ступенькам вниз.

— Летает, как стрекоза! Где опять пропадала? Что, думаю, покушать сготовить? Может, крошенку? Я кваса развела. И каша есть с молоком. Или ну ее эту крошенку — возиться не охота в выходной то день. Чего сама желаешь? А? Отчего улыбаешься? Что — то случилось?

— Ничего! Лучше крошенку, — каша уже надоела!

Гардиния скрылась от пытливых материнских глаз в кладовую. Бросила в корзину овощей, сходила в сад за пучком зелени. Зовущий горящий взор Михаса неотступно преследовал ее. Кто он? Откуда? Ночь пошла тревожно.

Глаза Михас вбирали в память прелестный образ девушки до мельчайшей детали. Смотрит на него настороженно, как дикая горная лань. Одновременно с этим лукавый, радостный огонек горит в прекрасных очах, в которых можно утонуть, заблудиться…

— Если хочешь, прогуляемся.

Гардиния кивнула. Девушка, в свою очередь, отмечала про себя, что Михас ей очень и очень нравится. Ее спутник нетороплив и спокоен, мудрость и уверенность светится изнутри, чувствуется в движениях. Они прошли вдоль ручья, вышли на лесную тропинку. Михас выдохнул:

— Все еще не верю, что пришла. Что ты здесь, со мной.

Гардиния шутливо ущипнула его за палец и тут же стрельнула глазами. Михас лишь усмехнулся.

— Сколько тебе лет?

— Весной семнадцать исполнилось.

— Хороший возраст для замужества. Родители, небось, тебе жениха подыскивают. Вернее, мать. Ты ведь вдвоем с матерью живешь?

— Да. Отец погиб в лесу когда я маленькой была. Наверное, волки или на медведя случайно вышел. Даже тела не нашли. Всем селом искали. Я его уже плохо помню, только голос… густой, басистый. Семечком меня называл и в небо подбрасывал. Помню, что высокий ростом был. Тогда он мне казался просто огромным. Отец баловал меня, — часто гостинцы привозил, ткани на наряды, украшения. По дому я не работала, лишь игралась, бегала на природе, как степной ветер. Родня у нас вся на севере, — да мы с ними не знаемся. В селе несколько из рода по линии матери живут, в городе по линии отца. Вот и все. А твои родители….

— Мои родители живы. И они… живут…живут в другом селенье, в лесу.

— В лесу?!! И не страшно?

Михас вновь усмехнулся. Продолжил:

— У меня еще младший брат, двое старших и сестра. Никто еще семьей не обзавелся. Я тоже…

— Что ж я вас на гуляньях никогда не видела? Вышли бы в люди, песни, пляски с местными девчатами и парнями устроили. Наш старейшина Аргус добрых людей привечает. Сюда из всех ближайших деревень народ собирается. На капище приходят дань богам отдать, да поклониться. Здешнее капище самым древним и сильным считается. Почитай, несколько пожаров за последний год было, а нас огонь стороной обошел…

— Мы живем обособленно. Но иногда бываем и среди людей.

— Так и соскучиться недолго.

— Почему? У нас семья большая, потом мы часто выезжаем в другие места… Зимами путешествуем.

Девушка украдкой рассматривала своего спутника. Какое странное, притягательное чувство, когда смотришь в глаза Михасу…

— Скажи, ты других кровей? Наши мужчины все как на подбор белоголовые да сероглазые. Я до тебя таких чернявых не видела…