Екатерина Васичкина - Про любовь

Я не знала, что ей ответить. Мне не было дела до того, видит ли он меня, или нет. Главное, что я его видела! Что была рядом с ним. А что еще нужно?

Шли мы долго. Вокруг было много заброшенных домов, от которых мне хотелось судорожно вцепиться в руку Хельги, но она быстро шла вперед, такая же холодная, как и дома. Да и отвлекать ее не стоило, уж больно напряженным было ее лицо, видимо, обдумывала что-то важное. Я просто шла за ней, точно зная, что она приведет меня к любимому. И что я сделаю все, что нужно.

— Так, привал, — Хельга остановилась у последнего из домов в этом странном поселении, — ты иди в дом, а я… я скоро.

В дом мне идти совсем не хотелось, но и спорить было нельзя. Хоть сталь и пела сейчас в моих ушах, но вот разобрать ее песни я никак не могла, а значит, надо слушаться ту, у которой сталь поет в крови.

Ждать пришлось долго. Закат успел смениться ночной прохладой, когда я услышала знакомые шаги.

— Эй, ты тут?

— Я здесь. От тебя пахнет кровью.

— Экие мы нежные! В обморок не свалишься?

— Нет. Но мне не нравится…

Я не стала договаривать, что именно. Глаза Хельги полыхнули я яростью и болью, и, если ярость напугала меня, то боль заставила замолчать на полуслове и попросить легкий южный ветер попытаться согреть замерзшую душу.

— Это ты мне? — Женщина удивленно посмотрела на меня, но все-таки подставила лицо теплым струям, — спасибо, конечно… и прости.

— Ладно, и за то, что сейчас сделаешь, тоже.

Хельга покачала головой и вытряхнула содержимое своего мешка. Там оказалась куча одежды. Это было правильно, нам нужно было выглядеть, как местные жители, и крови не ней не было, но все же… я чувствовала, какой ценой, эти серые, безликие вещи достались Хельге.

Сталь в моих ушах запела сильнее.

— Одевайся, — услышала я ее приказ.

Серая ткань жгла мою кожу, но северный ветер не дал появиться ожогам, овевая ее зимним холодом. И что-то еще я почувствовала, одев чужую одежду. Будто где-то глубоко, там, где я привыкла слышать тихий шепот оставшийся от моей семьи, произошло какое-то движение. Какая-то нота зазвучала чисто и сильно, обещая помощь и опору. Дедушка. Я хорошо помнила его добрую улыбку и всегда веселые глаза. И теплые крылья ветров, танцующих за его плечами. И солнечные блики, играющие в его седых волосах.

А еще я помнила людей, приходящих к нему иногда. Сильных, больших людей. Мама всегда прятала меня от них, говорила, что ни к чему им видеть такое диво. Но я видела, как они почтительно склонялись перед дедушкой, и какими становились их голоса, когда они просили его о чем-то. О чем было не разобрать. Мне странно было, отчего все эти люди боятся такого хорошего человека?

И вот теперь, когда его давно уже нет, я поняла, только лишь услышав эту ноту. Что ж, бабушкино наследие я, видимо, исчерпала до дна, теперь пришло время дедушкиного.

— Ого! — Хельга осмотрела меня с удивлением, — это что же ты с собой проделала? Ты как будто выше стала, и блеск стальной в глазах.

— Это дедушка. Идем, видящая?

— Идем. Кто?

— Так мама называла существ, вроде тебя. Игорь как-то по-другому говорил, я не помню. Эмпаты, кажется?

— А! Ну да.

Мы вышли на дорогу, где нас уже ожидали двое приведенных Хельгой коней. Усталость пропала, и мне больше не хотелось уснуть, а моя спутница и вовсе, казалось неутомимой. Ну а лошади… их никто не спрашивал. Я только погладила обоих коней по холкам, делясь своей жизнью, хотя бы так пытаясь восстановить справедливость.

— И чего я тебя с собой потащила? — Хельга сердито проследила за моими движениями, — уж слишком ты хорошая!

— Ты без меня не справишься. Но вместе мы все сможем.

Мы ехали молча до самого рассвета. Несколько раз нам встречались люди — такие же как и мы серые тени в ночи. Хельга говорила им какие-то слова, я не вслушивалась, и мы ехали дальше без всяких препятствий.

Мне не нравилась эта страна, такая холодная и бездушная, и было страшно за Велора. Как он там? Его магия не будет здесь работать, так как же он справится? Дождется ли нас, или опять попытается убить себя?

Но ветра молчали. Только плакал восточный ветер тихо и жалобно, как побитый щенок.

Я пришел в себя. Зачем, спрашивается? Было б куда приходить. Болело все. И на все лады. Жгло, саднило, резало, ныло… Полный набор всевозможных оттенков этого мерзкого ощущения был к полным моим услугам. Это ж надо! Я — аристократ и маг в двадцать седьмом поколении, и так вот бездарно висеть в каком-то поганом каменном мешке без всякой надежды на спасение. Да и вообще, сама мысль о том, что кто-то там будет меня спасать, казалась отвратительной. Будто я дите малое и сам со своими проблемами не разберусь! Хорошо хоть, что подобных дураков среди моих знакомых нет!

Дврь отворилась без скрипа, чего за ней до этого не водилось, и я понял, что прав. Дураков нет. Есть дуры. Целых две штуки.

— По-моему он нам не рад, — голос Хельги был как всегда ехиден, — может, кого другого освободим?

— А тут еще кто-то есть?

Шутки Майя явно не поняла. Или… ой, что это с ней?

Девушка изменилась разительно. За какие-то несколько дней из деревенской дурочки, пусть и напичканной магией, превратилась в… не знаю во что, но весьма впечатляющее. Ее стройная гибкая фигурка нимфы налилась силой, почти как у Хельги, но ведь та с мечем родилась! А глаза! Обычно мягкие зеленые глаза сейчас сияли такой опасностью, что делалось жутко!

— О, заценил! А я с ней в таком варианте уже сутки как еду! И уж поверь мне, ничего более страшного со мной не приключалось.

— Как вы сюда попали? — я решил, что не время сейчас для научных изысканий на тему: «Способности одной отдельно взятой полунимфы полунепонятнокого».

— Тоже мне, вопрос. У Ордена всего одна тюрьма. Забыл, как ты сам тут тайный ход смастерил, когда меня вытаскивал?

Я помнил, конечно, этот подвиг во имя любви. Тогда я выкрал из их храма какой-то артефакт, мои-то тут не работали, да потом еще намучился, пока уговорил его со мной сотрудничать! Но мне все-таки удалось встроить в стены такие небольшие порталы, с помощью которых можно было выйти в коридор, ведущий к камерам. Охрану пришлось в рукопашную снимать. Эх, молодость…

Пока я предавался воспоминаниям, девчонки отцепили меня от стены и поставили в уголок, оценивая повреждения.

— Жить будет, — резюмировала добрая Хельга, пока Майя зашептывала раны, — пошли, пока народ не сбежался.

— Я услышу заранее. Еще чуть-чуть…

Я был склонен с ней согласиться, так здорово у нее получалось врачевание, но времени и правда не было. Поэтому я молча отлепился от стены и без вопросов направился за воительницей.