С. Алесько - Первое звено

Птицы-звери тоже отличались от известных мне, хотя их, скажем так, родовую принадлежность определить было проще. В водоемах плавали утки, разнившиеся с нашими дикарями главным образом окраской: селезни с коричневато-оранжевой головой, белой грудью и бурыми крыльями, украшенными черными пятнами с зеленоватым отливом. Уточки были неприметными, серенькими. На полях паслись какие-то копытные, то ли олени, то ли антилопы. Изящные, не очень крупные, они убегали при моем приближении. В группках выделялся самец с прямыми острыми рогами, остальные были безрогими — самочки. Все правильно, смешно предполагать, что в животном мире творится то же, что в человеческом. Млекопитающие и птицы вряд ли могут размножаться делением или почкованием. Интересно, что же случилось с местными женщинами?

Задумавшись, не сразу сообразила, что на одной из скамеек, стоящих между деревьями, кто-то сидит. К счастью, шла я не по центру улицы, а по левой стороне, и заметила человека раньше, чем он меня.

Тут же нырнула в первую попавшуюся дверь, бесшумно распахнувшуюся передо мной. Прежде всего нащупала на поясе охотничий нож в кожаных ножнах, удачно подобранный в одном из магазинов. Под футболкой навыпуск его не видно, но, в случае чего, вытащить нетрудно. Другое дело — пустить в ход. Хотя, если будет угрожать реальная опасность, пущу, непременно пущу. Убедившись, что оружие на месте, осмотрелась. Огромный магазин одежды с длиннющей стеклянной витриной, которая, на мое счастье, тянется далеко вперед. Вот если б удалось добраться до скамеечки с отдыхающим и рассмотреть его для начала…

Несколько минут острожного движения, противного трепыхания сердца в груди, шума крови в ушах, и я оказалась позади не пустующей скамейки. Нет, не сразу за спиной сидящего на ней парня, а в метрах пяти от него.

Молодой мужчина сидел, на мое счастье, вполоборота и был настолько поглощен поеданием мороженого, что ничего вокруг не замечал. Еще бы: пакостный брикетик уже начал таять и течь, так что незнакомец абсолютно по-детски пытался перехватить ртом неумолимо наползающие белые потеки и капли. Одну струйку поймал на запястье, другую упустил, тут же принялся смахивать липкую жидкость с футболки. Я в детстве тоже так ела мороженое, потом научилась аккуратнее, а этот… Совершенно как ребенок, для которого лакомство еще в новинку. Занятно.

Я решила не портить парню удовольствие, дождаться, когда он закончит. Иначе ему будет неловко, и первый (а, возможно, единственный — чем черт не шутит) местный житель пошлет меня, пожалуй, подальше.

Ждать пришлось недолго. Парень заглотил остатки расползшейся массы, облизал пальцы и улегся на спину, видно, решив отдохнуть. Я устремилась к выходу: вдруг уснет. Слоняться поблизости, пока не выспится, неохота, а будить — тоже не лучший способ знакомства.

Как выяснилось, спать он не собирался, лежал, заложив руки за голову, и смотрел вверх, в сплетение древесных ветвей. Одет в джинсы, светло-серую футболку навыпуск и поношенные кроссовки. А чего я ожидала, проведя столько времени в магазинах одежды? Тарзана в набедренной повязке из шкуры леопарда?

— Извините… — я остановилась метрах в двух от скамейки и с трудом выдавила первое слово.

Парень вскочил, как ужаленный, и вид у него был донельзя смущенный. Я привычно окинула его не слишком откровенным, но вполне заинтересованным взглядом. Хорош, ничего не скажешь. Высокий, стройный, плечистый, темноволосый, симпатичный, вполне себе мужественный. На вид лет двадцать, получается, почти ровесник, может, чуть помладше. Эх, как жаль, что я его не привлеку… Или как раз привлеку? Он же думает, что я мальчик… Нет, похоже, мальчики его не волнуют. Оглядел меня, уставился в лицо (боюсь, чересчур заинтересованное) и едва ли не скривился. Брезгливое выражение определенно промелькнуло. Педофилов здесь, как я и полагала, не было. Детишки, видимо, выходили во взрослую жизнь совершеннолетними.

— Извините, — снова начала я, сильно сомневаясь, что незнакомец меня понимает. — Здесь есть еще люди?

— Я думал, нет, — процедил едва ли не зло.

На меня накатило такое облегчение, что я смело шагнула к скамейке и присела на краешек. Мы разговариваем на одном языке! А если и на разных, то все равно отлично понимаем друг друга — это главное.

— Откуда ты взялся? — подступил едва ли не вплотную, навис угрожающе. — Ты один?

— Да, один. Уже четыре дня, и никого… Ты первый. Я уснул вечером, как обычно, а когда проснулся… — и врать почти не нужно — отлично. Только не забывать говорить о себе в мужском роде.

— Ты из интерната?

— Ну да, — нужно смелее соглашаться. Парень явно не ждал чьего-то появления, так что, глядишь, от неожиданности не обратит внимания на какие-то неувязки в моей истории. — Видишь же — еще не бреюсь, — провела рукой по подбородку, разглядывая чисто выбритого собеседника, на щеках которого лишь слегка просвечивала темная щетина. Зачем он брился, если думал, что остался один? Привычка? А я страшно счастлива, что в этом мире не нужно страдать из-за волосков на ногах!

— Из государственного?

— Да.

— Все остальные люди исчезли? — занудно уточнил он.

— Да! Говорю же, четыре дня назад. Я переезжаю на велосипеде из города в город, пытаюсь найти кого-нибудь. А ты? Видел людей?

— Нет, — парень опустился на скамейку подальше от меня. — Я думал, исполнилось пророчество, и мне выпала честь… — заметил мое непонимание и пояснил: — Я дуал. Слыхал о них?

— Нет. Кто это? — пророчество, избранный. Боже, здесь тоже были секты и религиозные фанатики? Этот тип огорчился, что не остался один. Вдруг он меня убьет, дабы пророчество исполнилось-таки?

Видно, кое-какие сомнения отразились у меня на лице, потому что парень выдавил подобие улыбки и сказал:

— Ты не бойся, я не сумасшедший. Но и на совместное проживание не рассчитывай. Дуалы не живут с себе подобными.

— А с кем вы живете? С козами? — я зажала рот руками, но было поздно, слова вылетели. Может, не поймет, о чем я? Вряд ли тут тоже есть козы. С другой стороны, кто знает, как он воспринимает мои слова? Может, смысл их передается с завидной точностью, так что ему представится не знакомая мне коза, а какое-то здешнее некрупное домашнее животное.

— Мы живем в чистоте, — парень вроде бы не оскорбился, но смотреть стал, как на дурачка, да и брезгливость снова явственно проступила во взгляде. — Верим, что настанет день, и Господь покарает погрязших во грехе, а после восстановит прежний порядок.

— Это какой? — в глубине души заворочались нехорошие подозрения.

— Синглы не учат историю? Не слыхал, что прежде род человеческий делился на два пола: мужской и женский? А с биологией как? Зверюшки не могут размножаться в колбах и пробирках.