Злата Линник - Элеонора. Кровные узы

— Девочка моя, какой сюрприз!

Открыв окно, она жестом приглашает войти свою маленькую гостью.

— Ты с папой приехала?

— Не-а! Я прямо из школы. У нас последний урок отменили, все равно до бассейна еще два часа.

— И ты пришла сюда одна, без старших? Юлечка, в твоем возрасте опасно ходить одной. Обещай мне, что больше так не сделаешь. Я должна позвонить, чтобы твои родители не волновались...

— Только не маме, она будет ругаться! И одну больше никуда не отпустит!

— Ну, хорошо... Ты, наверно, кушать хочешь? Может быть, чаю с бутербродами?

— Нет, лучше гранатовый сок. И торт-мороженое!

Женщина улыбается, говорит по сотовому телефону, а затем хлопает в ладоши и четко произносит: «Нам, пожалуйста, гранатовый сок и торт-мороженое с клубникой». Через несколько минут в кабинет, вежливо постучав, входит молодой человек в такой же, как у охранника, футболке, но с изображением летучей мыши. Он ставит на стол поднос и бесшумно удаляется. На подносе в старинном стеклянном графине темно-красный гранатовый сок, а на плоском блюде — замечательный торт-мороженое, украшенный красными как кровь ягодами.

Девочка уписывает торт и вдохновенно рассказывает школьные новости, болтая ногами от избытка чувств. Потом она неожиданно заявляет:

— Тетя Элеонора, а давай пойдем в твое убежище!

Женщина чуть улыбается, кивает и направляется к двери, но озорнице этого оказывается мало.

— А давайте сделаем, как в прошлый раз, а? Ну пожалуйста!

Женщина разводит руками, как будто хочет сказать: «Ну, что с тобой поделаешь». А затем неожиданно хватает девочку и мгновение спустя оказывается с ней на подоконнике. Окно настежь открыто, до земли довольно далеко, но на лице Юлечки нет даже тени страха, а скорее восторг и предвкушение удовольствия.

Женщина прыгает из окна. Обычному человеку, даже самому тренированному, это не прошло бы даром. Такое приключение закончилось бы для него в лучшем случае на больничной койке. Но удивительная женщина плавно спускается, как будто на невидимом парашюте. Девочка тихонько повизгивает от переизбытка эмоций, но ни капельки не удивлена.

Тетя Элеонора спускает ее с рук, достает из кармана солнцезащитные очки и внезапно исчезает. Через секунду она появляется, но шагов за десять от того места, где стояла буквально только что. Девочка бросается к ней, но та опять исчезает, появившись прямо посреди клумбы. Она идет навстречу своей маленькой гостье по чашечкам тюльпанов, не смяв ни одного из них, затем повторяет это, посадив девочку себе на плечи.

Через некоторое время игра надоедает им обеим, и они направляются к цветущим кустам сирени. Там, в глубине, есть потайной вход. Женщина прикладывает ладонь к темной железной пластине, и мощная бронированная дверь беззвучно отъезжает в сторону. Внутри очень темно, но хозяйка входит туда, как ни в чем не бывало. Девочка пытается подражать ей, делает шаг в темноту, сразу же натыкается на какую-то мебель, что-то роняет, но упорно продолжает двигаться вперед, вытянув перед собой руки.

Наконец вспыхивает яркий дневной свет. Они в большом помещении без окон. Всю середину занимает громадный ковер с ярким, красно-зеленым узором. В глубине виднеются еще один монитор, тахта, застеленная искусственным мехом «леопардовой» расцветки, и холодильник, заклеенный разными смешными картинками. Здесь прохладно, но женщина, похоже, совсем не чувствует холода, несмотря на то, что одета она по-летнему — в легких брюках и шелковом топике изумрудного цвета.

Хозяйка включает магнитофон, и раздается веселая мелодия: «Чин-чин-Чингисхан». Сначала они просто дурачатся под музыку — Юля пытается прыгать, как лягушка, показывает, каким гимнастическим упражнениям их научили в школе. А потом они принимаются играть в цирк. Длинный газовый шарфик, разложенный на полу, — это на самом деле канат, висящий под самым куполом. Воздушная гимнастка Юля выступает с танцевальной программой. Странное дело: она действительно видит вокруг себя не стены комнаты, а полумрак, арену далеко внизу, слышит аплодисменты, чувствует запах цирка — зверей, влажных опилок и еще чего-то непонятного, но такого волнующего.

Потом комната становится диким лесом, а они с тетей Элеонорой — белками. Они лазают по веткам и легко перепрыгивают с дерева на дерево. Комната наполняется запахом хвои и прелых листьев, щебечут птицы, по мягкому лесному мху бегают солнечные зайчики. Но белки очень заняты: надо запасти орехов и грибов на зиму, а еще следить за бельчатами, чтобы они не вылезали из дупла одни. Они ведь еще такие маленькие и еще не научились держаться на ветках, как взрослые белки.

Они уже собираются поиграть в инопланетян, которые путешествуют на летающей тарелке, когда раздается звонок в дверь. Хозяйка подходит, зачем-то понюхав воздух, нажимает на какую-то кнопку, и дверь медленно открывается.

В комнату влетает Юлина мама. Едва поздоровавшись, она сразу бросается к дочке.

— Юля, как же так можно?! Мы с папой беспокоились! Смотри, я приехала прямо с работы, бросила все дела. Ты ведь уже большая девочка, чтобы понимать, что нельзя творить все, что хочется.

— Мама, я только...

— Ты ушла из школы, не дождавшись Михаила, никого не предупредив; ты же знаешь, что это опасно. Ты отвлекаешь взрослого человека от дел! Тетя Элеонора вместо того, чтобы работать, вынуждена нянчиться с тобой.

— Да нет, Люда, она мне совсем не помешала. Может быть, чаю?

— Спасибо большое, но Юля уже опаздывает в бассейн. Юля, скажи тете Элеоноре «до свидания», и мы уходим.

Людмила удаляется, почти таща за собой дочку. Хозяйке ничего не остается, кроме как проводить их до ворот. Уже садясь в машину, Юля оборачивается и машет тете Элеоноре рукой. Рыжеволосая женщина машет ей в ответ.

Продолжение записей

Вторая попытка, и снова, как говорил отец; на выходе — ноль. Вроде бы все сделал, как написано на сайте мамы Бриджит — королевы вуду. Подготовку провел на совесть.

Приобрел все необходимое: в мясном магазине — сердце индюшачье, пять штук, по одному на каждого, в строительном — коробку гвоздей, потом еще иголок в подвальчике «Все для рукоделия». Не будешь же каждый раз у мамы таскать, несолидно как-то. Она и так в последнее время что-то ворчит, хотя музыку я слушаю только до одиннадцати вечера, и то ставлю не самое тяжелое — «Скутер», «Кремоза», «Король и Шут»...

Битый час просидел в Инет-клубе, переписывал прямо с монитора порядок проведения обряда и слова, которые нужно при этом сказать, а произношение там — язык сломаешь. Или все-таки где-то ошибся? У меня вообще-то по английскому в основном тройки...