Семь ступеней в полной темноте (СИ) - Фром Пвел

Последняя фраза, мелькнув в голове, породила желание куда более извращенное, чем все предыдущие. Она мерзко оскалилась и закатила глаза в предвкушении…

Мгновение — и мастер уже стоял на коленях у ее ног. Она вцепилась руками в его голову, оцарапав когтями кожу. Бесцеремонно перекинув ногу, валькирия уселась на него верхом. Ее промежность оказалась перед его носом и лицо кузнеца тотчас погрузилось в намокшее чрево. Взбухшие, увлажненные губы рывком притерлись к его небритым щекам. Не ослабляя хватки, она втиснула свой лобок в его рот… Крепкие, словно отлитые из бронзы бедра, сомкнулись тисками. Так сильно, что его подбородок врезался в ее анус.

Ехидная улыбка не сползала с ее лица, пока она наблюдала, как ослабший кузнец тщетно пытается освободиться. Трепетал как птичка, попавшая в силки. Ее это забавляло.

Когда он притих, разгоряченная дева подалась вперед. Она обязательно хотела видеть его глаза, в тот момент, когда горячая струйка, следуя ее позывам, превратится в поток, потечет по его губам, оросит язык и ударит прямо в горло.

Упиваясь своим изощренным замыслом, она содрогнулась. Спустя мгновение, она уже бурно мочилась в его глотку… Неистовое, животное исступление затмило рассудок, в момент мерзкой, упоительной…

Было… до безобразия приятно! Почему она не делала этого раньше?! Можно было устраивать целое соревнование на пару с боевой подругой. Это куда приятнее, чем просто пускать кровь налево и направо!

Когда бесконтрольные спазмы наконец, отпустили ее, парень уже терял сознание. Валькирия взглянула на него свысока. Наслаждаясь последними мгновениями жестокого экстаза, она еще пару раз сжала его напоследок… Сочтя, унижение достаточным, она наконец, разжала дрожащие от напряжения колени…

Жадно глотнув воздуха, кузнец, кинулся к окну и его тут же вырвало. И без того пустой желудок вывернулся на изнанку. Недавнее содержимое чужого мочевого пузыря погостив в его утробе рывками вырывалось наружу, залив подоконник и стену дома. В глазах потемнело. Ноги подогнулись, и он чуть не выпал наружу.

Она же, восторженно коснулась своих сосков, обтерла промежность тем, что попалось под руку, и довольно погладила себя по животу. Надо будет обязательно повторить — решила она про себя. Ради такого стоит и потерпеть… влить в него побольше и посмотреть, что будет. Или как-то иначе это сделать. Более унизительно…. Заняться все равно не чем.

Дела кузнеца были совсем плохи. Возможно, он это и заслужил, но смириться пока не мог. Оставалось надеяться, что так все и кончится. Но теперь он знал, что от нее можно ждать любых сюрпризов.

Сердце стучало тяжелым молотом, удары которого болезненным эхом отдавались в голове и теле, при малейшем движении. Он выкинул из головы все. Обиду, боль, страх, злость… Думал только о том, что нужно пережить этот день. Просто пережить. Дотянуть до утра. Ведь там начнется новый день. Обязательно начнется! А новый день — это новая жизнь…

Выглядел он действительно плохо. Опустошенная, дева лениво прошлась по комнате и присела рядом. Но он оттолкнул ее от себя, с силой раненого зверя… за что тут же получил пощечину и новые шрамы. Парень сполз на пол и закатил глаза. Кровь выступила на ранках и капельки ее упали на пыльный пол.

Черт! Она опять сделала гадость… Сознание разрывалось надвое… вновь мерзкая натура показалась наружу. Она сделала это не думая, по накатанной колее. Снова… Нужно будет наказывать его реже, иначе долго не протянет.

То ли вид крови, то ли запах, исходящий от человека, послужили причиной… но желудок отозвался приступом тошноты. Закружилась голова и она, оступившись села на ковер. Было неприятно. Но продолжалось это не долго. На всякий случай она смазала новые ранки своей слюной, чтобы больше не гноились.

Даже сейчас, грязный, вонючий и униженный, он казался ей намного лучше себя.

Приступ волнения и сильной обиды, не понятно на кого, всколыхнул ее душу. Она снова ощутила себя мерзкой дрянью. Ненавидя себя за это, она спустилась на нижний этаж, и залилась слезами. Она проплакала целый час…это был второй раз в ее жизни. Первый был, когда она покинула отчий дом…

Спустя полтора часа, она заглянула наверх.

Кузнец лежал все там же, у окна, оперевшись о стену. Солнце клонилось к закату. Он тихо пребывал в забвении, немного пригревшись под теплыми лучами. Слабость, и тошнота дополнялись привкусом не слишком чистой, женской плоти на языке. В какой-то мере, он заслужил расплаты, и мог ожидать ее. И даже простился со своей головой… Но такого исхода точно не ждал. Сколько злобы… ненависти… и какая изощренная изобретательность!

Свежие ранки противно саднили. Кузнецу надо было бы убраться отсюда, пока жив, но не было сил, даже сплюнуть ту гадость, что болталась во рту. Удивительно, что он еще дышит… Об этих, якобы божественных тварях, рассказывают страшные вещи. Теперь и ему есть что рассказать. Вернее, помалкивать.

Кузнец несколько раз пытался осмыслить свое положение, но, отчаянно цепляясь за обрывки ускользающих мыслей, снова впадал в забытье…

В следующий раз, мастер проснулся далеко заполночь. Уже светало. Встать не было сил, но очень хотелось воды. В глазах все плыло, начинался жар. Он сильно закашлялся, и чуть не взвыл от боли в груди.

Кто-то подал бутылку. В ней было вино. Хотелось ледяной колодезной воды, чтобы ощутить ее свежесть внутри себя… Зато, вино перебило мерзкий привкус во рту. Что же такое нужно было выпить, чтобы такая гадость на языке осталась?

Он начал вспоминать, что произошло и тут же сел. Голова кружилась, но он заставил себя это сделать. Обрывки памяти проступали в мозгу, словно брызги крови на чистой холстине, завязанной поверх рваной раны.

Ощутив прикосновение, мастер обернулся… Рыжая бестия, скрестив ноги, возлежала прямо за спиной. Ее когтистые пальцы неплотно сжимали его предплечье. Страх прокатился волной по телу. Находиться рядом с ней, все равно, что почесывать шею опасной бритвой. Стоило больших усилий, чтобы не сорваться с места. Но бегать он не привык. Да и от чего? Он и так в ее власти уже… примерно сутки. А может и дольше.

Кроме того, она что-то сделала с его шеей. Он смутно помнил боль от ее зубов и когтей. И ребра болели от мертвой хватки. И откуда эти повязки на теле? Кроме нее никто не мог их сделать…

Когтистые пальцы легко разжались. Смутно понимая, что прямой угрозы нет, кузнец все же переполз в кресло, чтобы скоротать остаток ночи. Так он мог ее видеть, хоть и не четко, и чувствовал себя куда комфортнее.

Валькирия, отпустив его со вздохом облегчения, перевернулась на живот и распласталась по софе…

Утро началось внезапно. Кто-то сильно тарабанил в двери и кричал. Кузнец подскочил на ноги и кинулся к окну.

— Арон! — кричали люди — Открой двери!

Он перегнулся через подоконник и выкрикнул, на сколько мог громко:

— Какого черта вам надо!?

Громко не получилось, но его услышали. Под окном стоял местный староста, лекарь и здоровенный скотник с кувалдой. Люди выглядели решительно и готовились сломать двери.

Первым выступил староста:

— Ну слава богу! А то мы уже двери ломать собрались.

— Зачем?!

— Думали случилось чего. От тебя неделю ни слуху ни духу… Говорят, ты болен?

— Все верно. Случилось. Я… упал в горн. — Соврал он первое что пришло в голову.

— Как… прямо в огонь!? — осведомился лекарь.

— В угли. А потом в груду железа. — продолжил он для достоверности, показав перебинтованную шею и руку.

— И как оно? — Вступил в разговор скотник, задрав на него голову.

— Хреново. Ожоги, порезы… колено болит. Но… уже лучше.

— Ты впустишь нас?

— Нет! Не сегодня… Нога болит, спускаться больно.

— Так брось ключи, я хоть раны твои осмотрю — не унимался лекарь.

— Они… тоже внизу.

— Ясно… — староста развел руками и собрался уходить.

— А что, — удивился скотник, — дверь выносить не будем!?