Свеча в темноте (СИ) - Ольховикова Анастасия

Мама подмигнула, вытаскивая из вороха тряпья простое белое платье в черный горошек.

— С твоими волосами смотреться будет идеально, Варька, — сказала она, выходя из комнаты.

— Началось, — без тени эмоций поприветствовала меня утром бабушка, оглядывая наряд для встречи с Обиваном.

А мне захотелось сразу спрятать волосы в пучок. Медь, рассыпавшаяся по плечам, под настороженным бабушкиным взглядом стала казаться мне чем — то непристойным.

В итоге Обиван встретил меня, когда я наскоро перехватила гриву, доходящую до лопаток, резинкой.

— Замечательно выглядишь, — пройдясь по мне одобрительным взглядом, поздоровался он.

Краска смущения не сходила с моего лица всю прогулку. Обиван не просто взял меня на свежий воздух — он переносил меня на руках даже через небольшие лужицы и проявлял чудеса заботливости, а потом, когда мы решили искупаться в реке, следил за тем, чтобы меня не унесло течением.

— Стережешь, как сокровище! — хохотала я, смущенная и одновременно польщенная его вниманием.

— Может, так оно и есть, — улыбался парень в ответ, держа меня в воде за руку и ни на минуту не отпуская.

— Лучше давай до берега наперегонки! — закричала я. А вызовы Обиван очень любил.

Все последующие годы, которые мы летом проводили вместе, он не позволял себе ничего лишнего, только улыбался и обнимал крепче, чем это бывало в прошлые встречи. Я начинала тихо сходить с ума, одергивая себя за желание прикоснуться к нему так, как хотелось, но не было дозволено, и с ревностью думала о том, что там, в его африканской глуши, которой я про себя называла дом Обика, ждет девушка, наивно полагавшая, что лето ее парень проводит с родителями.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — не выдержала я однажды, понимая, что наша непонятная дружба идет каким-то неправильным путем.

— Смотря, что ты хочешь услышать.

Мне было почти шестнадцать. Мы сидели на кровати Обивана и смотрели фильм в его комнате в коттедже, который в это лето снимали без Арегвана — отца семейства. На людях Валентина называла его Андреем — еще одна грань странной конспирации, которую они соблюдали, ослабляя контроль только в моем присутствии. Именно эти поблажки позволили мне сделать то, на что я не решалась последние четыре года. Я опрокинула Обивана на покрывало, бесцеремонно усаживаясь сверху и глядя на него злыми глазами.

— У тебя есть девушка? — потребовала ответа я.

— Тебе для каких целей? — ничуть не смутился моему неожиданному порыву молодой человек. Напротив: я готова была поклясться, что в его глазах танцевали бесенята!

— Для таких, чтоб ты перестал меня дурачить! — разозлилась я. Плотину откровений прорвало. — Ты шесть лет дружишь со мной и хоть бы раз дал понять, что я тебя интересую не только как соседская девчонка, которая не дает тебе скучать на время отпуска родителей! Тебя кто — то дома ждет? Отвечай сейчас же, я имею право знать!

— Настоящий огонек, — вместо того, чтоб возмутиться моей неожиданной и не самой красивой истерике, еще шире улыбнулся Обиван.

— Что? — опешила я.

В следующий момент произошло то, что заставило меня испуганно пискнуть, а потом залиться краской возмущения напополам со стеснением. Обиван смазанным движением перекатился на кровати, оказываясь сверху и по всем фронтам одерживая победу: мое предыдущее положение обернулось для меня разгромным поражением. Теперь я лежала под Обиком, раскрытая и тяжело дышащая, а мои руки он удобно зафиксировал над головой, тем самым, оказываясь так близко, что я чувствовала на губах его дыхание.

— На какой из твоих вопросов нужно ответить первым? — самодовольно улыбнулся Обиван, явно наслаждаясь зрелищем.

Несмотря на его полную победу, я не могла не признать: мне понравилось то, что он сделал! Один решительный рывок — и я могла в полной мере ощутить, как реагирует на меня тело Обивана. Нет, я не была совсем глупенькой дурочкой, к тому же, у меня были литература и старшие подруги, которые уже позволили своим парням зайти так далеко, как только было возможно. Та часть тела Обивана, что сейчас прижималась к внутренней стороне моего бедра, была напряжена до предела. Он точно хотел меня!

— Опусти прелюдии и переходи к сути, — прорычала я в бешенстве, посылая страх к черту и заводясь не хуже парня. Но Обиван, как оказалось, держал себя в руках намного лучше моего.

— Если тебя интересует наличие девушки, то нет — меня никто не ждет.

Сияющие глаза не могли лгать. Я успела изучить их вдоль и поперек, чтобы сейчас однозначно утверждать: все слова, слетавшие с губ Обивана, были чистой правдой.

— Ты меня интересуешь — и даже больше, чем можешь себе представить.

Мои руки оказались на свободе, но я все равно не могла ими шевелить — настолько было велико потрясение после слов молодого человека. Зато его ладони пришли в движение. И следующие слова Обика я услышала, начав сходить с ума от медленного движения его ладони вдоль моего тела.

— Трудно сдержаться, когда ты рядом. Ласковая, доверчивая, родная. Ты как наваждение, Варька. Знаешь, чего стоит момент, когда ты бросаешься мне на шею после долгой разлуки? Целой жизни. И ты продолжаешь все сильнее затягивать меня в свои сети. Но тебе шестнадцать, Варь. По законам этого мира я пойду на преступление, если дотронусь до тебя. А я хочу, чтобы все было по взаимному согласию. Понимаешь меня?

Черта с два я понимала! Сильная рука закинула мою лодыжку на поясницу Обивана, усиливая контакт и ощущения.

— С тобой с ума сойти можно, — прохрипела я, закрывая глаза и не в силах смотреть в темные омуты напротив, целиком и полностью отдаваясь ощущениям.

— Я уже давно рехнулся, Варька, — в голосе Обивана зазвучала улыбка. — Потому я дам тебе еще два года на то, чтобы хорошенько подумать, хочешь ли ты быть со мной. Если останешься при своем мнении — предупреждаю сразу: пожертвовать придется всем. Всем, Варька. Подумай об этом.

— Оби — ва — а–а — н, — простонала я, хотя он только и позволял себе, что гладить мою закинутую на него ногу.

— Ты огонек, Варька. Мой огонек. Не хочу, чтобы что — то тебя затушило. Оставайся такой же яркой.

А потом он внезапно откатился, и я обрела никому не нужную свободу. Совесть и стыд заголосили так громко, что я подорвалась на кровати и побежала со второго этажа вниз, молясь об одном: только бы меня в таком состоянии не застукала Валентина.

За несколько лет до описываемых событий, одна из вариаций Земли

Домой я ворвалась вихрем, пробегая мимо мамы, что — то готовившей на кухне, к себе в комнату. Прикрыв поплотнее дверь, я рухнула на кровать лицом в подушку, надеясь, что это поможет избавиться от тех мыслей, что одолевали меня всю дорогу домой.

«Я уже давно рехнулся, Варька…»

Я ему нравилась! Правда нравилась — настолько сильно, что он не хотел лишний раз прикасаться ко мне, чтобы не сдержаться! Это наполняло душу огромной надеждой, но одновременно с воспрянувшим духом поднялась и тревога.

Обиван сказал, что пожертвовать придется всем. Что это значило? О чем он вообще мог говорить? Мне некстати вспомнились слова бабушки о том, что если выберу Обивана, то о спокойной жизни придется забыть раз и навсегда. Что это значило? Почему два дорогих мне человека в разное время предостерегали об одном и том же?

Я поднялась с кровати с одной лишь мыслью: пойти к бабушке и все узнать. Только направилась к двери, как та распахнулась. Знахарка Аглая пришла к внучке сама…

— Когда меня не станет, уезжайте из этого места, — ни с того ни с сего начала давать указания бабушка, а у меня мороз пошел по коже от ее слов. — У меня в стихиях земля была, Варя. Тебе она тоже передалась, но огонь все же сильнее. Целителем сможешь стать — если страсти внутри обуздаешь.

— Бабуль, о чем ты говоришь?

— Садись и слушай, — примостившись на краю кровати, она похлопала по месту рядом с собой. — Я держала Заземщинье под щитом своего дара, и потому у нас и было спокойно и тихо. Потом пойдут кругом воронки, Варя, и ты их сдержать не сможешь. Уезжайте обратно в город — там хотя бы не так стихийно все это происходит, шансов будет больше. Шансов остаться в этом мире, милая.