Наречённая. Книга 1 (СИ) - Богатова Властелина

— Коварная ассáру решила надо мной поиздеваться? — усмехнулся Маар, явно теряя терпение.

И он вновь шагнул ко мне, нависая, жестко схватил, развернув к себе спиной, с силой вжимая в свое тело. Мои глаза округлились, кода я ощутила упирающийся мне в поясницу твердый бугор, такой огромный. И моя злость испарилась тут же, на смену ей пришел страх и что-то еще, немеющее у меня в животе.

— Я тоже могу издеваться… — прохрипел он, обжигая дыханием мое ухо и шею.

Его тяжелая ладонь легла мне на живот и поползла вниз. Я всхлипнула, рванувшись из его хватки, но справиться с этими полутора центнерами мне определенно было не под силу. Его пальцы протиснулись меж бедер, заставляя задохнуться и гореть от возмущения и стыда, такого жгучего, опаляющего. Свободной рукой он перехватил мне шею, надавила на клитор другой да так, что крупная дрожь забилась в моем теле от этого ощущения холодной кожи.

— Отпусти, прошу. Не надо.

Пальцы принялись тереться о лоно. Псих, просто псих. Его ласки усилились, и движения пальцев стали ритмичнее, я ощущала, как вздрагивает его плоть, и внутри меня происходило что-то невообразимо мне чуждое и одновременно знакомое, мое тело поддавалось его сильным рукам, сладкая мука разлилась по животу тяжелым свинцом так, что колени подогнулись. Мне хотелось оттолкнуть его прочь. К горлу подкатывали волны жара и падали в низ живота, растекаясь по бедрам. Я закусила губы, чтобы не застонать, с ужасом понимая, что хочу, чтобы эти пальцы оказались внутри меня.

— Раздвинь ноги, — потребовал он. Ни намека на пощаду.

— Иди к черту…

Его палец резко и неожиданно вторгся в меня, упираясь в преграду, причиняя боль. Слезы проступили на глазах.

— Мне больно! — всхлипнула я.

Сдавленный стон Стража прокатился по моей щеке, я ощутила горько-терпкий запах. Он убрал руку.

— Истана еще ни с кем не была? — усмехнулся он противно, сдавливая горло сильнее, продолжая теребить клитор, вынуждая захлебнуться.

Но крепкие пальцы на моем горле не позволяли издать ни звука больше. И когда пик наслаждения вместе с зудящей болью и омерзением едва не опрокинул меня в бездну, он грубо толкнул меня вперед, заставляя сжиматься от пульсирующего саднящего наслаждения, гуляющего по моему телу и сотрясающего его, но так и не достигнувшего выброса. И это было омерзительно гадко.

— Я надеюсь, ты проснулась и станешь теперь более собранной. Я жду тебя на улице, ассáру.

Я схватилась за стол, зло глянула на него через растрепанные волосы. Титан вышел, хлопнув дверью. А во мне столько было ненависти, сколько я не испытывала за всю свою жизнь.

Маар вышел, его трясло от острого, разрывающего на части желания. Эта маленькая лживая ассáру оказалась еще и девственна. Эта мысль пестрела перед глазами, как кровь, будоража и сбивая дыхание. Только злость не дала ему совершить то, чего так вожделело его тело. Но Маар не сдержался, ассáру привяжет его к себе, а это не позволительно. Стражи Бездны не должны привязываться к женщинам. Да он и не способен на это, но об Истане он думает слишком долго… За это утро, пока они ездили к границе Излома в дозор, она не выходила из его головы. Это плохо. Скверно! Маленькая дрянь накидывает на него путы. И надо бы поставить ей клеймо, чтобы заковать ее чары, но так не хотелось портить эту белую шелковую кожу. В пути до Излома, во время которого они успели с отрядом подняться в горы, Маар все думал о том, как она могла жить все это время здесь, на краю Бездны и скрывать свою сущность. Никто не знал, кто она на самом деле. Эта женщина, целительница из соседнего селения, ничего не знает об Истане. Она все отрицала, какие бы Маар не задавал ей наводящие вопросы. Очень странно. И непонятно. Маар не любил неизвестность.

Женщина-целительница, едва Страж вышел из хижины, напряглась вся. Он ощущал ее благоговение перед ним.

— Помоги ей одеться, — приказал он.

Та послушно кивнула, нырнула обратно в хижину.

Как назло, та старуха, с которой жила Истана, исчезла, и больше не у кого было спросить об ассáру, но ведь должны же остаться где-то ее родственники. Кем была ей эта старуха, с которой жила Истана, Маар еще узнает, а пока ему нужно было срочно избавиться от этого сводящего с ума вожделения, иначе придется туго, а ведь еще длинный путь впереди. Он оглядел в белизне снега своих соратников, что толпились у костра, готовя еду. Ночь была тяжелой, они уничтожили сотню порождений, пусть и многим из тварей удалось скрыться, но все же воины заслужили отдых. Маар зацепился взглядом за повозку, на которой прибыла эта знахарка, взяв в помощь и свою дочь. Глупая женщина. Маар усмехнулся и прошел к повозке. Но девушка оказалась хоть и молоденькой, да замужней, на шее поблескивало свадебное ожерелье, и косы были спрятаны под меховую шапку. Она вздрогнула, когда Маар приблизился, ворочая на повозке меховые шкуры.

— Идем за мной, — приказал Страж.

Девушка, испугавшись его появления, оставила все, прошла за ним послушно. Маар шагнул в хозяйские постройки. Сгорело не все, часть зимних запасов осталась целой, только кому теперь нужно все то, чем полнились закрома, мешки и ящики? Растащат если не звери и грызуны, то соседние жители.

— Чем я могу вам помочь? — спросила робко дочь целительницы, не смея поднимать взгляда.

Маар взял ее за плечи, вынуждая посмотреть ему в глаза. Ее были орехового теплого цвета, напоминающие дубовые рощи, окаймленные темными ресницами, словно сень прохладной тени. Вздернутый носик и маленькие губы придавали ее чертам нежности. Член напрягся, когда он представил, как эти губки обхватят его ствол. Девушка и впрямь ничего не понимала, и Маар движением указал опуститься на колени, дернул тесьму, выпростав налившуюся сталью плоть. Девица отвела глаза, краснея густо, уголки губ смущенно дернулись в улыбке. Она не испугалась, напротив, смутилась сильно, хотя очень хотела рассмотреть его, потрогать.

— Я замужем, мениэр, — дрогнули ее ресницы, но губы от возбуждения дрожали.

Маар видел, как в ней борются чувства: она хотела его испробовать, почувствовать вкус. Быть может, муж никогда не осмеливался на такое?

Он взял ее за острый подбородок, повернул к себе, обхватил член, скользнул головкой в раскрывшиеся губы, такие гладкие. Ротик ее был теплый, маленький. Он сорвал шапку с ее головы, положив ладонь на затылок, задал нужный темп. Девушка послушно положила ладони на его бедра, устраиваясь удобнее, заскользила вперед-назад, снова вперед. Она делала это неумело, слишком, и он, конечно, не мог войти в нее до упора, но невинность этого действа тоже возбуждала. Вперед-назад, Маар ощутил, как в нем нарастает напряжение, как волны жара растекаются по телу лавой, отяжеляя его с головы до ступней, хотелось сорваться. Маар прикрыл глаза от удовольствия, толкаясь в ее рот сначала медленно и плавно, а потом все резче и порывистей. Девушка с охотой начала принимать его глубже. Она ощущала его возбуждение, ей это нравилось, она хотела доставить ему удовольствие, очень хотела, скользя губами по гладкому твердому члену, огромному для ее ротика. Маар нырял в глубину, ощущая ее язычок, но этого все равно было мало. Перед глазами стояла обнаженная ассáру, ее белая грудь с розовыми, как вишневый первоцвет, сосками, ее желанное узкое лоно, которое он хотел растянуть, заполнить собой. Ее девственность нектаром растекалась по горлу, скапливалась в солнечном сплетении, опускаясь в пах. Затуманенный этим желание, он уже не видел, как девушка начала задыхаться, как на глазах проступили блестящие слезы. Он размеренно вдалбливался в ее ротик, напрягая ягодицы, слыша ее всхлипы. Она старалась изо всех сил, чтобы он кончил, она вожделела этого. Ощущая, как его едва не разрывает на части от подкатывающей волны блаженства, Маар обхватил ее голову двумя руками, вошел до упора, напрягаясь с силой, задерживая отяжелевшее, ставшим частым, дыхание, когда ее губки коснулись его яиц, смыкаясь туго в плотное колечко. Он издал гортанный стон, тугая горячая струя заполнила горло девицы, желанная тяжелая истома разлилась по телу, ослабляя Стража. Излившись до последней капли, он резко выпустил девушку, позволяя той отдышаться. Она судорожно ловила воздух, глотая его семя, раскрасневшись, как вареный рак. Маар заправил штаны, вытащив две золотые монеты, бросил ей на подол — ему понравилось.