Проклятый — обретя потерять (СИ) - Блесс Эйвери

— Расскажу, но не сейчас. Давай для начала займемся делами. Только вот знаешь что, девочка, тот, кто привел тебя в этот мир, был прав в одном, а именно в том, что не стоит никому больше говорить, кто ты и для чего тебя спасли. А это значит, первым делом, мы должны сжечь все, что могло бы указать на твою иномирность.

Собрав в охапку всю свою одежду, я поспешила за знахаркой на улицу. Было ли мне жаль расставаться со своими вещами? Не сказала бы. Разве что с бельем, так как взамен мне ничего не дали, только длинную рубашку из довольно грубой ткани. Но баба Гата, ничего не разрешила оставить.

Я ожидала, что мы сейчас начнем разводить костер, но ничего такого не произошло. Сказав отойди немного в сторону, знахарка сыпнула какого-то порошка на мои вещи и их моментально обаяло пламя. И пяти минут не прошло, как легкий ветерок развеял оставшийся пепел.

— Ну а теперь неси сюда свою коробку.

Услышав просьбу старушки, я не сразу поняла о чем она говорит. А когда поняла, бросилась в дом и, схватив футляр со скрипкой, прижала его к груди.

— Нет. Не отдам.

Что-что, а скрипку я не собиралась сжигать. Уж лучше тогда сразу умереть. Без музыки я ничто. Ведь все эти годы только ею жила, да и будущее свое с нею связывала.

— Что это?

Старуха не спорила со мной, а только с любопытством рассматривала футляр в моих руках.

— Это музыкальный инструмент.

— Ты умеешь на нем играть? — вместо ответа, я только кивнула, ведь от страха потерять дорогой сердцу предмет, горло свело спазмом, а на глаза опять набежали слезы. — Сыграй тогда.

Второй раз меня просить не надо было. Достав скрипку, я проверила натяжение струн, после чего начала играть. Мне очень хотелось, чтобы знахарка оценила мою музыку. Поэтому играла самые сложные произведения, которые мой испуганный мозг смог сейчас вспомнить. После третей мелодии, я опустила смычок, вопросительно посмотрев на старуху, в ожидании вердикта.

— Ну что же, музыка красивая. Странная, но красивая.

— Странная?

Я не поняла оценку и, нахмурившись, стала ждать объяснений.

— Непривычная. У нас другая. А еще она у тебя мертвая.

— Мертвая?

Чем дальше, тем наш разговор казался мне все более абсурдным.

— Ну да, мертвая. Нет души в твоей музыке. Уши слышат, а вот сердце ничего не чувствует. Но так и быть, пусть инструмент остается. Тем более, что он деревянный и, вполне возможно, что где-то существует что-то подобное.

Обидели ли меня слова старухи? Да. Но это было неважно. Главное, что мою скрипку никто не собирался уничтожать.

— Ладно уж. Прячь свою игрушку и пошли работать. Дела сами собой не сделаются.

Проглотив возмущение по поводу того, что это не игрушка, я бережно сложила дорогой моему сердцу инструмент назад в футляр и спрятала его в сундук, положив на самое дно и накрыв приготовленными для меня знахаркой вещами. А вот наличие всей этой одежды в доме вызвало множество вопросов. Все же сама пожилая женщина меньше меня ростом, да и одежда ее пусть и была чистой, но уже довольно поношенной. А вот те несколько длинных рубах и отрезов темно-синего и зеленого цветов тканей, которые служили юбками и оборачивались вокруг талии, а после завязывались лентами на поясе, да под цвет к ним жилеты, были хоть и из грубого полотна, но новые. Неужели знахарка знала, что я приду и все приготовила заранее? Возможно, она в сговоре с тем стариком, что меня притянул в этот мир? Об этом я и спросила, пока мы обходили землянку.

— Баб Гата, а откуда вещи для меня?

— Так мне боги еще полгода назад сказали, что придет ко мне необычная девушка, которая принесет мир и покой на наши земли. Вот я и приготовила все заранее.

— Мир и покой? — чем дальше, тем больше я удивлялась услышанному. Обернувшись по сторонам, я прислушалась к звукам утреннего леса. — А у вас здесь что, война идет?

— Сейчас нет, но скоро может начаться. Вот только Даргория ее уже не переживет. Еще после первой, несмотря на то, что прошло почти двадцать лет, толком не отошли. Новое поколение еще не успело вырасти и возмужать и если они погибнуть в новом кровопролитном бою, то больше никого и не останется. Разве что старики, но их смертный час и так близок.

Слушая знахарку, я все пыталась понять, чем я-то смогу помочь местным. Нет, будь у меня военное образование и разбирайся я в оружие, то было бы понятны ожидания. Но это же не так. Что-то мне кажется местные боги ошиблись при выборе спасителя. Но, возможно, я чего-то не понимаю.

— А я-то чем смогу помочь? Ни в оружии, ни в военных стратегиях, ни в ведении боя ничего не понимаю. Я же обычный музыкант.

И, судя по проваленному мной недавно конкурсу, не самый лучший. Правда, последнюю реплику говорить не стала. В этот момент мы обошли холм в котором была то ли вырыта, то ли к нему пристроена землянка. С другой стороны земляной насыпи оказалась еще одна дверь. Из-за нее-то и раздавалось голосистое пение петуха. Знахарка, откинув щеколду, распахнула дверь в некое подобие сарая. На улицу тут же выскочили четыре курочки, принявшись сразу же активно грестись в земле в поисках еды, за ними последовало местное подобие будильника. Последней, горделиво вышла коза и, подойдя к хозяйке, потерлась об нее своей мордой, прося ее погладить.

— И тебе доброе утро, Лотушка, пошли моя хорошая, — ласково нашептывая что-то своей питомице, пожилая женщина повела ее за собой ко входу в дом. — А теперь запоминай, уже завтра с утра это будет твоей заботой.

Последняя реплика, судя по всему, предназначалась мне.

— Внутри избы, у входа, стоит небольшое корытце, оно всегда должно быть чистым. Из него пьет Лота. Выноси его на улицу, и ведро с отстоявшейся водой, что стоит рядом.

Я тут же поспешила выполнить просьбу знахарки.

— Вот так, молодец, наливай, пусть коза попьет. Воду в ведро будешь набирать по вечерам из ручья, который бежит недалеко отсюда. Я покажу тебе его чуть позже, когда силки будем обходить. А теперь принеси малый табурет, что под столом стоит, кувшин с теплой водой из печи, да полотенце, что у входа висит.

Принеся все, я стала наблюдать, как пожилая женщина, присев у козы, обмыла той вымя теплой водой, после чего, вытерев полотенцем, принялась доить. А вот в этот момент я занервничала, решив тут же признаться в своей профнепригодности.

— Баба Гата, я не умею доить коз. Да что там, я ее и в живую-то вижу впервые.

Но знахарка даже головы не подняла, спокойно заметив.

— Ничего, научишься. Все мы когда-то что-то не умели. Было бы желание. А Лота спокойная и послушная, будь с ней ласковой и она тебя тогда к себе подпустит.

С сомнением посмотрев на любимицу старушки, я стала наблюдать как быстро наполняется кувшин. Закончив с этим делом, пожилая женщина отдала мне его заполненным до краев парным молоком.

— Отнеси на стол.

Что я и сделала. Выходя из дома, я увидела как знахарка привязывает козу к одному из деревьев метрах в двадцати от землянки и только было хотела переспросить, а не боится ли женщина так оставлять питомицу (слова старика о хищниках обитающих в лесу еще не выветрились из моей головы), когда услышала громкий, залихватский свист, от которого тут же опешила. Уж что-то, а свистеть я точно не умею. Ни тихо, ни вот так вот, когда от громкого звука чуть ли все листья с деревьев не осыпаются. Спустя всего несколько минут из леса выскочил огромный, черный волк, но я даже испугаться толком его не успела, а знахарка уже потрепала зверя по широкой, лобастой голове, тихо приказав: "Охранять".

Нет, с таким заданием я завтра точно не справлюсь. В чем тут же пришлось опять сознаваться приютившей меня хозяйке. Но та только головой покачала, заодно уточняя.

— Еще небось и силки ставить не умеешь, и трав не знаешь?

И что на это скажешь? Врать уж точно смысла не было. Поэтому, разведя руки в стороны, я только с сожалением покачала головой. Но знахарка от осознания кто к ней попал не расстроилась.

— Значит не зря тебя боги ко мне направили. Попади ты к людям в селении, пропала бы почем зря. А так научу тебя всему. А пока пошли позавтракаем.