Властный, страстный и отвязный, или... (СИ) - Венджинс Ник

К счастью, никого из обитателей избы я не встретил, потому что если бы встретил, был бы не готов к серьезному разговору в подобном постыдном виде: свою простыню я потерял еще на улице, пока, весь изляпанный куриным пометом да землей, полз на четвереньках к дому.

Вскоре я обнаружил свои вещи. Удивительно, но их никто не тронул, не выкинул и даже не поджег. Шмотки спокойно лежали там же, где я их вчера и оставил: на полу, рядом с импровизированной постелью.

Схватив вещи и хорошенько выругавшись, я представил, как сейчас пойду и оторву головы петухам, а заодно и Акаде, которая не посчитала нужным помочь мне. В конце концов, я – не только чистокровный нефилим, но мой род берет начало от настоящего высшего сословия дуатцев, и какая-то полукровка просто обязана уважать меня, служить и бояться!

«Высеку ее огненным хлыстом! - выбирал наказание я, пока, злобно сопя, обтирался мокрым полотенцем. – Нет! Заставлю ползать на коленях и молить о пощаде! Голой! Свяжу поганку! И буду... буду... что-то делать с ней... нехорошее... и по принуждению. Нет... Так нельзя. Она же трофей. Вот пусть и остается трофеем! Отрежу ей голову энергетическим арканом! Точно! Лучше всего именно так и поступить. И принесу голову Лучезару! Брошу прямо ему на стол! Полукровская ведьма! Гореть тебе в аду! Это уж я точно тебе устрою, не сомневайся! Ак-ада! А Аду тебе не дать?! Получишь сполна и за своих петухов, и за кошку, и за то, что бросила меня посреди двора лежать на голой земле с куриным пометом! Да у меня на голове мухи уже, наверное, яйца отложили! – ужаснулся я при мысли об открытой ране и жаре, что стояла еще с самого утра. – Ну, ведьма! Я тебе устрою райскую жизнь! Сейчас, только портки натяну...»

Выйдя из дома, я огляделся в поисках потенциальной жертвы и приготовился уже проявить в руке огненный хлыст, как понял, что... магии-то у меня больше нет. Ни капельки, ни огонька, ни искорки.

Впервые в жизни я серьезно запаниковал. Это несравнимо ни с какими ощущениями, когда ты теряешь свои способности. Это всё равно, что потерять самого себя, собственную душу. Так вот что означает безграничная беспомощность!.. 

- Да что же это такое?! – снова и снова, в надежде встряхивал руки я, но всё было бесполезно. Магия не текла по моим венам, не бурлила в моей крови, а постанывала где-то в отрывочных воспоминаниях моей прежней, вполне счастливой жизни.

Тут из-за угла сарая выглянула Акада. Понаблюдав за моими психованными телодвижениями, она с суровым выражением лица, явно не предвещающим ничего хорошего, направилась ко мне. Двигалась она крайне мягко, плавно ступая, точно хищница, выискивающая у будущей добычи самое слабое место. Свои руки Акада прятала за спиной. Но мне и не требовалось их рассматривать, чтобы понять: у девушки появились магические способности.

- Вот ведь попал в переделку!.. – прошептал я и попятился назад, попутно озираясь в поисках того, чем бы обороняться от этой ведьмы. – Слушай, Акада... давай поговорим!

- О чем, интересно? – вскинула брови она. – О том, как ты собирался отвезти меня к какому-то Лучезару и отдать ему на съедение?

- Да брось! – не слишком убедительно отмахнулся я. – Какое еще съедение?!! О чем ты говоришь?!

- Такое! Маня мне всё рассказала!

- Ты бы лучше поинтересовалась у своей вонючки, откуда она всё это знает и почему с тобой живет?

- Будет время.

- Кстати, о времени. Сделай милость, поди, выясни, куда твоя тупая Маня мой дезагрегатор дела? Без него нам не вернуться.

Акада стушевалась, явно не желая признаваться.

- Что? – похолодел я.

- Она его обронила при перемещении. Твое оружие или... как ты там его назвал... осталось в том, старом нашем мире. У нее же лапы, а не руки! Вот и обронила...

Как бы это банально ни прозвучало, но в тот момент я действительно напоминал рыбу, хватающую ртом воздух, а потом разразился на весь двор:

- Да она мозги свои обронила! У меня больше нет магии! Что-то произошло из-за твоих поганых петухов! Они тюкнули меня так, что перекрыли все магические потоки! Ты понимаешь, что это значит, тупица?!! Я не могу проявить ни малейш... – я осекся, видя, что Акада выставила вперед руки и направила на меня открытые ладони.

Реакция, у меня, слава Люциферу, сохранилась отменная! Я бросился в сторону, как раз в тот момент, когда в меня полетела энергетическая волна. Схватив грабли, что валялись у забора, я размахнулся и - да простят меня все женщины в мире - запустил их, точно метательное копье, в Акаду. Благо, физическими тренировками я никогда не брезговал. Грабли аккуратно приласкали буйную головушку этой новоиспеченной ведьмы, и она начала мягко оседать на землю, но при этом каким-то образом ухитрилась пустить грабли в обратный полет.

Мгновенно почувствовав себя истребителем, за которым носится самонаводящая сверхзвуковая ракета, я понесся к ветхому одинокому домику. Думал, что успею... нет-нет, не нужду справить, а за угол забежать, чтобы грабли в строение врезались. Не помогло: эта ракета успела-таки съездить мне по спине, прежде чем я сиганул через забор и помчался в сторону леса.

- Фух! Пронесло! – поздравил я самого себя, когда, задыхаясь от быстрого бега, прислонился к первому дереву широкой лесной полосы.

Меня изрядно мотало во все стороны, в ушах долбился сердечный ритм, а в глазах летали мушки, но даже сквозь ухудшающееся с каждой минутой зрение мне удалось разглядеть кровавую тропу, что я оставил позади себя. Видать, грабли разодрали мне всю спину, а я, пока бежал, не особенно это почувствовал, зато теперь... снова потемнело...

Как-то часто за последние сутки я стал сознание терять... Вот и галлюцинации прискакали: пятеро всадников неслись во весь опор через поле, вовсю улюлюкая. Заметив одинокий домик, они тормознули коней и спешились. Достав мечи, мужики осторожно открыли калитку сада Акады и... на том я погрузился в океан бессознательного.

Глава 7 "Мир заключают с врагом, а не с другом"

И снова я очнулся от дикого вопля.

«Да что ж такое?! – возмутился я. - Не дают мне ни выспаться, ни отдохнуть в бессознательном состоянии!»

С трудом поднявшись на ноги, я огляделся и не сразу сориентировался в пространстве. Как скоро выяснилось, я по-прежнему находился на границе с лесом, а там, через поле, где виднелся одинокий домик, происходило что-то...

Моя спина оставляла на стволе сосны обширные кровавые пятна, а голова просто раскалывалась. Вокруг всё кружилось. Высокая трава, пока я, шатаясь, шел за каким-то Лешим обратно, то и дело грозилась встретиться с моим лицом. Мне казалось, что земля выгибается и только чудо не дает ей ударить меня по носу.

Несмотря на ватные ноги и сильнейшее головокружение, я довольно-таки скоро приволок свою окровавленную тушку к участку Акады, где, кое-как перевалившись через забор, шмякнулся мешком за сараем. Так и пролежал минуты две, приходя в себя, пока не услышал мужской хохот и слова:

- Будь хорошей девочкой!

- Стяни с нее кофту! – ржал второй голос.

- Ууу! Какие кругленькие и спелые! – восторженно завывал третий голос. – А если сжать, нравится, а? Что, уже стонешь?

- Отпустите! Мне больно!

- Заткнись! Эй, Кир, воткни ей в рот, пока я ее с этой стороны...

- Все после меня! – пророкотал кто-то басом. – Я первый! Ей обязательно понравится, и она войдет во вкус. Мокрая вся будет! Правда, киска?

- Уроды! Мерзавцы! Насильники! – кричала, захлебываясь в слезах, «киска». – Будьте вы прокляты!..

- Ай! Она кусается! – взвизгнул кто-то. – Сука! Она мне чуть член не откусила!

Меня бросило в жар.

Какой козел придумал эту сказку, дескать, женщинам нравится, когда их берут силой? Наверное, только тот, в ком напрочь отсутствует эмпатия, тот, кто не видел, как эти женщины потом умирают от кровотечений и внутренних разрывов. И умирают они в жутких муках и боли. А если не умирают сразу, то умирают чуть позже - медленно, от воспаления и заражения. Еще любят распространять миф, будто мужчина, который насилует женщин, однажды влюбится и превратится в высокоморального члена общества. Или этот бред, мол, он влюбится в свою жертву. Это же надо до такого маразма додуматься! Насильник однажды – насильник навсегда, с той лишь разницей, что впоследствии аппетиты у насильников растут.