Академия Militas Dei. 2-й курс (СИ) - Браус Иса

Переодевшись в стандартную студенческую форму: чёрные легинсы, белая рубашка с нашивкой в виде очертания медвежьей головы и лаймовый пиджак, — Нинель ещё какое-то время смотрела на своё отражение в зеркале, находившееся в комнате, которую она делила с Алисой. Воронцова вспомнила свою инициацию, которая произошла ровно год назад. Длинный коридор, который вёл в неизвестность. Кошмарное чувство, когда земля резко уходит из-под ног. Ужас, который испытываешь от нехватки воздуха, когда Серат заполняет рот и ноздри. И голос в конце пути: “С возвращением, сестра!”

“А другим повезло меньше.” — с этой печальной мыслю Нинель взяла заколку, чтобы собрать свои длинные волосы в пучок.

Напоследок девушка поправила свой талисман на шее, после чего вышла из своей комнаты.

Войдя в зал для инициации, у Нинель перехватило дыхание. В прошлом году она, по понятным причинам, ничего не смогла разглядеть. Теперь же, смотря на большое скопление людей, Воронцова пришла в немой ужас от того, как из жуткого испытания сделали целое шоу. Иногда ей в ухо залетало оживлённые споры о том, сколько человек в этом году пройдут инициацию. Нетрудно было догадаться, что подобные речи исходили от родовитых членов ордена.

“Отвратительно! Голодные игры по сравнению с этим отдыхают.” — подумала Нинель, взглядом ища своих одногруппников.

Когда найти в густой толпе второкурсников не получилось, девушка начала искать их с помощью телефона. Вскоре внимание Нинель привлекло светлое пятно, в котором при внимательном просмотре можно было опознать Алису Свиридову. Заметив соседку по комнате, которая размахивала руками, словно маяк, размахивающий светом, Воронцова подбежала к ней. А после дружеских объятий Нинель смогла заметить и остальных одногруппников.

— Ниночка, как настроение? — с улыбкой спросила Алиса.

— Ну-у… — Нинель, прижавшись к перилам взглянула на дно зала, под которым скрывался резервуар с Сератом, — Мне стоит всё расписывать? Смотрю, что тебя и таких как ты эта хрень вообще не волнует.

— Не правда, нам тоже от этого волнительно. — Алиса повторила действие одногруппницы, — У кого служба на роду написана, проходят крещение Сератом на седьмой день жизни. Папа рассказывал, что во время моего крещения мама очень сильно переживала. Всё-таки она была из неофитов. Хотя для этого не было никаких оснований.

— Эта голубая хрень ещё никого из таких, как ты, не уничтожила что ли?

— Таких случаев не было. Всё-таки Серат — вещь разумная. И она всегда узнает того, в чьих жилах течёт её частичка.

— Тогда зачем вам это крещение, раз эта разумная фигня уже течёт в вас?

— Это что-то вроде первого прикорма.

— А-а… — Нинель взглянула на одногруппницу, — Прости. Я порой забываю, что вы можете умереть без подпитки раз в месяц.

— Всё в порядке. — Алиса вернула улыбку на своё лицо, — В этом плане я завидую неофитам. Ломка из-за Серата может сильно вас помучить, но она вас никогда не убьёт. К счастью, моя семья никогда не затягивает с подпиткой, и ломок у меня не было.

В этот момент Нинель почувствовала чьи-то руки на своей талии, из-за чего кожа покрылась неприятными мурашками.

— Я тебя напугал? — за спиной раздался голос Василия.

— Нет, просто это было неожиданно. — развернувшись к парню, Нинель быстро чмокнула его в щёку.

Алиса посчитала нужным отойти в сторону, тем более что её как раз подозвала к себе Анна Гаврина. Однако парочка не успела пообщаться. В зале воцарилась гробовая тишина, которая ознаменовала появление Андрея Свиридова на верхнем этаже. Глядя на мужчину, Нинель, как и другие присутствующие, ощущала, исходящие от него, величие, которое в такие моменты накладывала должность магистра. Оглядев сосредоточенным взглядом весь зал, Андрей поднял руку, и вскоре всё помещение озарил яркий голубой свет. Инициация началась.

Все устремили внимание на мониторы, через которые можно было наблюдать за тем, как первый неофит неуверенно идёт по коридору, потупив взгляд. Когда он исчез с поля зрения, Нинель напряглась, сильнее ухватившись за перила. Раздались три коротких сигнала, и неофит с криком упал в Серат. Смотря на то, как бедолага в муках пытается выбраться, Воронцовой казалось, что в её горле появилась куча камне, которые ей самой не дают дышать. Вскоре после недолгих метаний Серат поднял первого неофита на поверхность, которого, притянув на стальной берег, унесли из зала под гром аплодисментов, в которых терялись скромные хлопки Воронцовой. Пока по коридору шёл второй неофит, Нинель краем уха услышала: “Если Серат принял первого неофита, значит остаток года будет хорошим.” Когда разумная субстанция приняла ещё трёх человек подряд, кто-то начал шутить о том, что у неё в этом году великолепное настроение. Однако, начиная с пятого неофита, ситуация изменилась. Приняв троих, Серат после уничтожил шестерых, затем за принятием пятерых последовало уничтожение двоих. И после каждой смерти Нинель невольно оглядывалась на дверь с мыслю покинуть инициацию, однако двое охранников, стоявших на страже, вряд ли бы позволили это сделать. И Воронцовой снова приходилось смотреть на жуткое действо.

“Они же такие же как я. Они прошли такие же непростые годы сиротства в детдоме… И ради чего? Разве они заслужили такой смерти?” — опустив голову, Нинель закрыла глаза, — “И ведь никому до них дела нету. Родни нет, и никто не будет их искать.”

— Что? — прошептал Василий.

Этот тихий вопрос заставил Нинель открыть глаза и взглянуть на монитор. По коридору шла миниатюрная блондинка, которая испугано оглядывалась назад. На пару секунд неофит останавливалась и смотрела на пол, затем снова продолжала путь.

— Ты её знаешь? — спросила Нинель.

— Да. — Василий нервно сглотнул, — Э… Это Тася… Мы из одного детдома.

Раздались три коротких сигнала, за которыми последовал крик девушки, падающей в Серат. Нинель видела, как Гагарин старался подавить в себе напряжение при виде мучений своей знакомой. Воронцова, проникнувшись сочувствие, обняла парня за плечи, но тот даже этого не почувствовал. Девушка уже начала лихорадочно соображать над тем, какие слова утешения лучше будет произнести. К счастью, такие не понадобились. Вскоре зал снова оглушили аплодисменты, адресованные прошедшей инициацию неофитке, а Василий облегчённо выдохнул.

Инициация длилась полтора часа, однако для Нинель Воронцовой они казались вечностью.

После инициации группа Ардашникова собралась в одном из классов. До появления главного инструктора второкурсники собрались в небольшие группы, дабы обсудить разные темы: каникулы, инициацию и так далее. Придя в класс, Нинель подсела к своим подругам: Марии Рязановой и Юлией Каримовой. Первой беседу завела Маша, вспомнив вечеринку, на которой совсем недавно ездила вместе с Нинель.

— Было так клёво! — Рязанова крепко обняла Воронцову за плечи, — Хорошо, что ты со мной поехала, иначе бы я, наверное, нажралась бы просто в зюзю!

— Похоже у меня судьба такая быть самой трезвой на вписке и контролировать подруг. — рассмеялась Нинель, затем она обратилась к Юле, — А как ты провела каникулы?

Услышав этот вопрос, Каримова растерялась. При каждой попытке ответить девушка заикалась, при этом через каждую секунду то краснела, то бледнела.

— Я… Скучно. — наконец, кратко ответила Юля, — Не очень интересно.

— Эх ты, Юля! А могла бы с нами поехать. — фыркнула Маша.

— Да ладно тебе. — заступилась Нинель, — Юля у нас скромница. Вписки это не про неё.

— Да уж… Дева наша непорочная. Юль, не обижайся, но нельзя же всю жизнь так прожить, сидя за книжками! — высказалась Рязанова, а затем, не обращая внимание на смущение подруги, огляделась по сторонам, — О-па! Нинка, а что с Гагариным?

Воронцова взглянула на своего парня. Василий, сидя в одиночестве, не отрывал взгляда от парты. Было видно, что он с нетерпением ждал, когда собрание закончится. Оценив ситуацию, Нинель снова повернулась к подругам и всё им рассказала.