Девочка - Алексей Аверьянов

втащила её в танец. «Всё, приехали, меня здесь уже и танцевать на радость публике заставляют», — подумала Анечка, но девушка куда-то убежала и привела ещё парочку молодых ребят. «Эх, была не была, один раз живём», — вторая мысль была более жизнерадостной, и Аня, улыбнувшись, очертя голову ринулась в танец. Пару раз звонила бабушка и спрашивала, ждать ли на обед, а потом и на ужин, но Анины ответы были уклончивы, и всё сводилось к тому, что она не голодная и не устала, это была даже правда, ни усталости, ни голода она не испытывала. Праздник гудел и пух, народу прибывало и прибывало, Аню вначале накормили кашей из полевой кухни, а потом, как особо отличившуюся, пригласили резать огромный пирог, откуда, конечно же, пропало несколько кусочков. День пролетел незаметно, хоть Ане так и не удалось узнать, в честь чего празднуем, но уж скучно точно не было. Проблемы начались, когда солнце ушло за горизонт и празднование медленно, но уверенно тоже клонилось к окончанию. В последний раз позвонила столь знакомая и уже почти родная бабушка, и пришлось врать, что спать Аня ляжет у подружки, возвращаться в ту квартиру Аня не собиралась ни под каким предлогом, и даже интерес посмотреть на вероятного родственника, увы, здесь значения не имел. Бабушка сомневалась, но согласие дала. Аня никогда не знала этой пожилой дамы, но как-то быстро прониклась к ней если не доверием, то какой-то странной привязанностью. Просто не хотелось расстраивать старушку, что новоиспечённая внучка дезертирует и сама не знает куда. Ведь переночевать можно было и здесь, вернее, в квартире, где проснулась, что было бы логично со всех сторон. Но Аня дала себе твёрдое слово, что больше никогда не вернётся в тот дом, в ту квартиру, в ту кровать, откуда всё началось сегодня утром. Часы отбили двенадцать, злополучный день ушёл в историю, календарь перевернулся, и Анечке очень хотелось, чтобы и история ушла туда же, в большие тома классиков, чтобы она приехала в любимый город и всё стало как прежде. «Опять осень, опять споры с мамой и мелкие проблемы в школе, ведь нет нечего лучше, чем засыпать и просыпаться у себя, в своей кровати. Нет, вру, самое приятное — засыпать на груди у любимого, слушать, как он чуть посапывает или нет, что-то говорит, и ты засыпаешь под его сказку или фантазии», — Аня сидела и вспоминала, как было раньше, и кроха сомнения была во всём этом: вернуться или остаться? Ведь можно и здесь, с бабушкой, ведь старушка не бедствует, добрая, да и она сама многое может, познакомится с этим водителем, весьма милый парень. Может, действительно, чего она рвётся туда? Чего там хорошего? Одна рутина. В размышлениях шли минуты, минуты складывались в десятки и в конце метаморфозы в часы. Аня медленно, но верно заснула. Она боялась, что её выгонят или, того хуже, она проспит, но всё сложилось иначе. Сон, да, действительно настоящий сон. На грязном чужом вокзале, где стоит неистребляемый запах, столь знакомый практически всем путешественникам, которые проводят свободные часы не в вокзальном ресторане, а в зале ожидания. Сон был ярким и красивым.

Аня и Лёша, двое влюблённых, были в Крыму, в старом любимом курорте советских элитных дяденек и тётенек, в Крыму, который должен посетить каждый житель, увы, уже павшей империи. Влюблённые гуляли по воде вдоль прибоя ночью, в самом начале, когда луна только-только выползает из воды и пускает первые блики, или это было уже темнеющее солнце, ведь если разобраться, влюблённым плевать на мелочи, они даже за временем не смотрят. В беседе со своей ненаглядной юноша предложил искупаться напоследок, девушка предположила, что скоро в гостиницу, но молодой человек обнял её и сказал:

— Дорогая, это только сон, тебе скоро вставать. Иначе ты никогда ко мне не приедешь. Пошли нырнём.

И как только всё тело девушки вошло в воду, Аня вскочила и, заглатывая воздух открытым ртом, ещё не понимая, где она и что с ней, сделала первый шаг в сторону поезда. Шаги складывались в цепочку осознанного движения, и вскоре показался длинный перрон и поезд. Аня шла, но мысли её были далеко, она практически не помнила сна, только конец. Что-то твердило: «Вы с ним долго говорили, и он советовал, как поступить, ты спорила, он соглашался и возражал». Но сам разговор не остался чётким отпечатком в её памяти, а как бы помогли слова, голос, образ любимого человека. Но именно образ, туманное воспоминание и подтолкнули Аню встать и пойти, протянуть билет и зайти в вагон. Аня огляделась, она уже была в вагоне, чуть подумав, она вспомнила, как сюда шла и сама выбрала купе. А почему купе? Денег же и так очень мало было. Память вежливо предоставила информацию, что всего 3 вагона и все купейные, девушка в кассе ещё говорила об окупаемости, но это Аня забыла, только отойдя от окошка кассы. Сняв куртку и небрежно швырнув её на противоположное сидение, Аня глубоко вздохнула и закрыла глаза. Поезд тронулся.

По вагону кто-то ходил, но к ней не заглядывали. Поезд набирал ход, и мерный стук колёс усыпляюще подействовал на нашу героиню, ей очень хотелось спать. Нет, не для отдыха, просто очень хотелось увидеть сон, сон с родными и близкими, от которых судьба так увела, а может, это была не только судьба. Аня решила проверить куртку. Если там был паспорт, так, может, там и ещё что найдётся.

— Так, что у нас есть? — Анечка взяла куртку и проверила карман. — Пусто, но есть второй, опаньки, что-то нашлось, — Аня расплылась в улыбке. Ну конечно, карман был пуст, но в нём явно что-то чувствовалось, не в нём, за подкладкой. Аня развернула куртку и поместила руку во внутренний карман, пусто. Аня положила куртку на столик и развернула наизнанку, что-то тяжело ударило по столу через подкладку. — Значит, что-то есть, я уверена, — зачем-то вслух продолжала она. Куртка уже стала загадкой, притягивала внимание и ждала ответа, открытия. Аня проверила подкладку с другой стороны, там было не всё ладно. Выпирал явно инородный предмет, Аня ещё раз провела рукой и нащупала молнию. Обычную молнию, прикрытую кусочком материи.

— Никогда не любила потайные карманы, но всегда пользовалась, — тот факт, что её никто не слышал, быстро приучил её говорить самой с собой вслух, обращаясь то ли к себе, то ли к невидимому собеседнику. Аня приподняла кусочек ткани и открыла саму