А единороги будут? - Ирина Владимировна Смирнова

Похоже, я слишком увлеклась доказыванием себе и другим, что смогу впихнуть себе в голову невпихуемое и не подавлюсь. Самое времечко прерваться и задуматься о дальнейшем. Что–то в картинке моего запланированного светлого будущего не сходится. По–моему, мне обязательно надо пересечься и познакомиться с этой Алисой.

Конечно, если меня не вернут домой… Нет! Рикиши я им точно не прощу!

Тут я с силой ударила кулаком по кровати и перевернулась, чтобы уткнуться носом в подушку, пытаясь спрятаться от вновь всплывших в памяти звуков и мелькающих картин.

Я уже была готова сорваться и бежать обратно, чтобы убедиться, что все живы, но тут дверь моей комнаты открылась, и вошел Рикиши. Тихо так вошел, по стеночке…

— Ты как? — я соскочила с кровати и бросилась к парню, наверное, слишком стремительно.

И тут же резко затормозила, потому что следом в комнату вошла Сонола.

— Сегодня я его пожалела, — произнесла она отвратительно ровным, спокойным голосом, за который дико хотелось убить. — Через неделю я хочу, чтобы вы без запинок ориентировались в событиях последних двух тысячелетий.

Не дожидаясь моего ответа, Сонола вышла, даже не хлопнув дверью напоследок. Она не злилась, просто констатировала факт.

— Так как ты? — переспросила я, глядя на смотрящего в пол Рикиши.

— Спасибо, леди. Жить буду, — кривая полуулыбка промелькнула на лице у парня. — Даже теперь точно знаю, сколько именно.

Не удержавшись, я залепила ему подзатыльник и наконец–то расплакалась.

Успокоилась я довольно быстро, причем совершенно самостоятельно. Рикиши тихо сидел рядом на краю кресла прямой, как струна. Молчаливый укор моей совести.

— Ну что, будем учить вашу проклятую историю? — буркнула я, вытирая глаза тыльной стороной ладони, чтобы не смотреть на парня.

Было немного стыдно. Вроде не девчонка, взрослая женщина, а разревелась на пустом месте. Не мой мир, не моя жизнь, не мой раб… В любой момент могу свалить и забыть.

— Леди, — Рикиши замялся, покусывая край губы. Несколько раз он порывался что–то сказать, уже даже открывал рот, но потом снова затихал и, наконец, выдохнул всего одно слово: — Спасибо.

Да… не мой… Но ради вот этого благодарного взгляда я готова совершить подвиг!

Следующая неделя у меня была очень насыщенная. Ведь другие предметы никто не отменял, хотя мне они и легко давались. Но почти все мои силы были брошены на заучивание чреды событий, происходивших в Яхолии последние две тысячи лет. Оказалось, что я даже кое–что запомнила из прошлых занятий. Что–то упорно ускользало из моей памяти, но если закрыть глаза и вспомнить свист плетки, то голова сразу начинала работать.

Рикиши теперь почти не участвовал в процессе моего обучения. Только книжки менял и все. Я сама рисовала схемы, устраивала сама для себя контрольные опросы. Недовольно хмурясь, листала страницы в поисках подробностей. Задачей Рикиши было отвлечь меня на завтрак, обед, прогулку и ужин. И запинать спать вовремя.

Через неделю я была готова оттарабанить наизусть все, что было в этой долбанной Яхолии. В любом раскладе. Событие — год или год — события. Не знаю, за каким фикусом мне это все могло пригодиться, но я историю своего мира не знала так досконально, как этого.

Правда, именно Яхолии, а не завоеванных колоний. По ним тут были отдельные тома. И если вдруг выяснится, что их тоже надо было заучивать, я возьму их все сразу и уроню Соноле на голову. С размаху!

Она явилась после обеда, когда я, устав паниковать, отрешенно листала учебник по бытовой магии и обдумывала, откуда у меня появилась способность зажигать свечи. От злости? От омолаживающих таблеток? От длительного пребывания в местном климате? Но факт оставался фактом — я только что совершенно спокойно зажгла восьмую свечу. Так что минус один артефакт на экзамене.

— Ну надо же… У тебя даже магические способности проснулись?!

— А мы разве переходили на «ты»? — мгновенно отреагировала я.

— Я вторая ветвь древа, а ты, если повезет, — Сонола произнесла последнее слово с такой интонацией, что сразу становилось понятно, как сильно она верит в мои способности, — станешь только третьей.

— А мне вот интересно, что будешь делать ты, — я старательно выделила голосом свое искреннее желание перестать «выкать» друг другу, — когда мне повезет. Ты и твоя дочь.

— Тебя это не касается! — фыркнула Сонола, но в ее взгляде промелькнуло что–то… Точно, когда все закончится, надо пойти и познакомиться с Алисой. — Перейдем к проверке твоих знаний.

О! Определение «препод–зверь» очень подходило этой женщине. Она отрывалась по полной, она гоняла меня, листая страницы учебника. Проверяла не только то, что помнила сама, но и что уже успешно забыла, если даже знала.

Спустя полтора часа у меня заплетался язык, хотелось пить… и не воды, а крови! Крови конкретного человека.

— Что ж стимул был выбран верно, я рада, — с легким презрением в голосе выдала Сонола. — Кстати, если вдруг ты захочешь с ним позабавиться — я не против. Может, это тоже тебя простимулирует.

И все это в присутствии Рикиши, тварь такая. Причем, заметив мой злобный взгляд, она вдруг нагло так усмехнулась и подозвала парня к себе:

— Разденься, а то, возможно, в прошлый раз леди Икари не оценила твои прелести.

Рикиши, медленно, пуговица за пуговицей, расстегнул камзол и дал ему плавно стечь на пол. Потом, глядя мне в глаза, также медленно обхватил руками края рубашки и потянул ее вверх… потихоньку оголяя напрягшийся живот, ребра, грудь.

Ну вот что я, мужскую грудь не видела?! Да сколько хочешь! На пляже, в бассейне, в кровати. Но, почему–то, как под гипнозом, сделала шаг в сторону Рикиши, а он как будто только этого и ждал, чтобы сдернуть рубашку полностью, кинуть ее на камзол и, положив руки на бедра, плавно провести по ткани брюк и потеребить узел тонкого пояса, удерживающего эту ткань. Я следила за его пальцами, одновременно тряся у себя в голове картинкой из памяти. Я уже видела то, что там, под штанами! Ви–де–ла! Так чего же я глаз не могу оторвать от этого кушака?! И жду… Жду…

Но Рикиши сначала наклоняется и стягивает сапоги, левый… затем правый. Я провожаю их взглядом. Каждый. И мое внимание снова возвращается к кушаку. Эта зараза еще минуту крутит им между пальцев и, наконец, одно движение, и