Напарники-вредители - Зинаида Владимировна Гаврик

– Официанткой буду, – решила я и шагнула к грубоватой женщине. Тут же поднялся гомон – меня пытались переубедить. Пузатый мужик в кимоно даже за руку схватил. Хотелось эту руку ему сломать или хотя бы больно её завернуть, но, глянув на телохранителя, я передумала. Просто сначала расслабилась, а потом резко дёрнула её так, что пальцы соскользнули. И сразу увернулась, когда он попытался схватить снова. Очень уж сильно я ему приглянулась. Вот гад какой, пришёл себе девочек искать!

К счастью, социальный статус у мужика, как видно, был не настолько высоким, чтобы заткнуть рты остальным и поступить как вздумается.

Хозяйка чайной, судя по всему, ему не уступала. Она рявкнула:

– А ну, разошлись! Правила нарушить хотите? Девчонка свой выбор сделала, она теперь моя!

– Если передумаешь – приходи, – вклинилась всё-таки женщина в красном костюме, которая владела салоном для мужчин. – Договоров никаких не заключай, а то уйти не сможешь!

– Не лезь со своими советами, а то в следующий раз я тоже твоим работницам расскажу, на что у тебя соглашаться не стоит! – грубо осадила её моя новоиспечённая работодательница. Она выглядела очень недовольной. Видимо, информация о договорах была крайне важной и её нежелательно было озвучивать. Впрочем, это и так ясно.

И хоть мне противно от того, что за моё тело развернулась такая борьба, но это может быть полезным. Если хозяйка чайной будет думать, что в случае чего мне есть куда пойти, то совсем наглеть она не станет. Проще всего управлять теми, у кого нет выбора. Тем и договоры любые навязать легко, и угроза, что их выгонят за непослушание, заставит соглашаться на что угодно. Поэтому открытого отвращения демонстрировать не буду.

– Спасибо, что предлагаете помощь, – робко улыбнулась я владелице салона для мужчин. – Но мой выбор сделан. Думаю, там мне будет лучше.

Хозяйка чайной нахмурилась сильнее.

– Идём, – заторопилась она. – Дел полно, а тебя ещё в должность вводить надо.

– Как грубо, – фыркнула владелица салона для мужчин нам вслед. – Я вот со своими девочками ласково общаюсь…

Мысленно я её поблагодарила. Теперь хозяйка чайной не сможет вести себя со мной совсем гадко – она будет помнить, что если перейдёт черту, то меня ждут в другом месте.

«Я, конечно, честная женщина, – как любила говаривать моя бабуля, обучая меня играть в карты на деньги, – но блефовать умею. Если оказываешься в уязвимом положении, порой надо сделать вид, что у тебя на руках есть козыри, когда их нет, Инга. Но это не сработает, если хоть на миг засомневаешься и выдашь неуверенность. Раз уж начала играть – играй до последнего».

Сейчас этот совет очень мне пригодился. Выдай я себя и заори: «Ни за что и никогда не буду торговать телом! Да как вы смеете мне подобное предлагать!», и хозяйка чайной заполучила бы козырь. Она при любом удобном случае смогла бы угрожать мне: «Не хочешь работать? Тогда я тебя прямо сейчас в мужской салон продам или богачу какому-нибудь».

А так она думает, что козырь у меня, и будет держать себя в руках. Хотя, конечно, на совсем равноправное положение рассчитывать точно не стоит.

– И я буду ласковым… очень! – шепнул, перегоняя нас, мужик, который страшно хотел меня заполучить. И тут же прибавил шаг, когда хозяйка чайной зашипела, как рассерженная кошка. Мне как-то не очень понравился взгляд, которым он меня напоследок наградил. Я такой уже видела однажды, когда меня начал преследовать больной на голову ухажёр, который добивался своего с упорством маньяка. Даже после того, как я его несколько раз поколотила, он не отстал. Пришлось идти на крайние меры и знакомить с бабулей. После пары минут с ней наедине он выбежал из дома, будто за ним черти гнались. Больше я его не видела. «Хорошо, что ты привела его ко мне, а не к папе, – помнится, заметила она, – таких физической силой не остановить. Чтобы победить, надо показать, что ты ещё более больной на голову».

В общем, как бы этот любитель хорошеньких иномирянок что-нибудь не предпринял. А то ещё похитит под шумок. Смирившимся с отказом он не выглядит.

Мы уходили одними из последних. Остальных ребят уже разобрали. Ну что ж, им хотя бы дадут еду и крышу над головой. Волноваться о них пока нет смысла, сначала надо во всём разобраться самой. А вот если выживу – всю жизнь посвящу тому, чтобы что-то сделать с этой отвратительной системой отбора и, главное, вернуться домой.

Некоторое время мы молча шли по красивым мощёным дорожкам под сенью нежно-сиреневых деревьев с гроздьями крупных алых и ярко-голубых цветов, от сладкого запаха которых кружилась голова, а потом парк резко кончился и я увидела город. Точнее, студенческий городок – именно так было написано на красивой белоснежной арке, которая располагалась прямо перед ним.

– Читать умеешь? – уточнила хозяйка чайной, проследив мой взгляд.

– Умею. Но не на вашем языке, хотя надпись понимаю.

– Разумеется, понимаешь, – ворчливо заметила она. – Языковые чары первым делом накладывают. Как бы ты училась в школе волшебства, если бы не могла общаться с окружающими? Ещё перед переправкой тебе поставили магическую печать на тело. Кроме того, если в своём мире ты умела читать и писать, значит, на нашем языке тоже сможешь.

Я не стала ей отвечать, но к сведению информацию приняла. Хозяйка не выглядела довольной – видимо, предпочитала, чтобы работник был безграмотным. Ну конечно, чем меньше у человека умений и навыков, тем проще им управлять.

Студенческий городок выглядел отменно, как с картинки. Всё аккуратное, чистое, новое. Нигде ни пылинки. Сколько ни старалась, я не смогла найти ни отвалившейся штукатурки на зданиях, ни надписей на оградах, ни выпавших или потрескавшихся кирпичиков в разноцветной мостовой. От этого мне стало ещё более не по себе – слишком идеально. Такое совершенство не может не настораживать.

Здания преимущественно были небольшими, максимум трёхэтажными. Они чем-то напоминали пирожные. Нежно-розовые и кремовые стены казались покрытыми глазурью, а белые украшения под крышей и на колоннах, вылепленные в виде цветов и диковинных зверей, здорово походили на взбитые сливки. У каждого здания имелись ажурные балкончики и окна из разноцветного стекла, словно бы сделанного из леденцов. Ещё всё вокруг было украшено