Истинная для Мира (СИ) - Владимирова Анна

Я перестала улыбаться и непонимающе взглянула на него:

— Сижу. На тебе.

— Можешь что-нибудь высидеть, — коварно усмехнулся он.

— Да ну? — невинно похлопала ресницами и склонилась ниже, доверившись ощущениям: вот именно сейчас мне хочется почувствовать его вкус… а не накидываться каждый раз, как с голодухи. А где у нас тут вкуснее всего? До шеи далеко, и там я сразу попаду в его лапы — вон как ждет! Сцапает и уложит на лопатки! Нет…

Я провела языком по средней линии от ребер до пупка, чувствуя, как напряглись мышцы его пресса. Зарычала на его попытку меня сцапать и прикусила кожу живота в знак протеста.

— Я понятно объясняю? — прошлась дорожкой мелких укусов от пупка и ниже.

Реакция была бурной — он тяжело и хрипло задышал, а я, воодушевленная, беззастенчиво пустилась в чувственные исследования. Сначала совершенно невинные. Моей целью было объяснить зверю, что не обязательно каждый раз из себя его изображать. Но чем больше я входила во вкус, тем быстрее мои поцелуи оборачивались укусами. Его запах сводил с ума, поднимал из глубины души такую темную сущность, что, будь я в своем уме — покрутила бы у виска. Но только не теперь. В груди вибрировал рык вожделения и звериного желания, я выпускала когти и урчала от удовольствия, лаская его и заводясь сама.

В какой-то момент он не вытерпел и, умудрившись обхватить меня за ноги, усадил к себе спиной:

— Не останавливайся, — прорычал бархатным голосом и подтянул бедра к себе вплотную.

Когда его язык скользнул между ягодиц, я вскрикнула, и тут же получила укус.

— Мир!

— Точно хочешь быть сверху?

Это был вызов, но я почти сразу же и сдалась — куда мне до зверя! Дикого, страстного, жадного зверя, который не привык подчиняться. Мелькнула мысль, что будь я пантера… Но, к счастью, тут же вылетела вместе со всеми остальными, растворившись в такой знакомой всепоглощающей агонии страсти.

К черту прошлое!

Теперь у нас только будущее — мое, его, наше…

— Держи, — Зул протянул мне чашку с кофе, присаживаясь на соседнее кресло. — Хорошо выглядишь.

Я смущенно улыбнулась.

Мы сидели с ним на террасе Дома Правящих перед панорамными окнами, за которыми снова шел снег. Мирослав теперь не отпускал меня от себя — брал с собой везде, и старался быстрее закончить с делами, хотя, в преддверии суда над Киром это частенько было невозможно, и тогда он все же отпускал меня домой с Владом.

Теперь, когда я безвозвратно стала его и ждала ребенка, он с трудом переключался на что-то еще, кроме моей постоянной защиты. От меня шарахалась вся стая, как от прокаженной — не дай бог Мир увидит кого-то рядом, кроме аккредитованных личностей — Влада, Зула и Келля. Еще и Лерка, но тому было пока не до меня.

Сегодня, наконец, был день того самого суда, после которого жизнь всех в стае должна измениться. Я боялась, что Мир приговорит Кира к смерти, но никогда не спрашивала о его решении. Зул, казалось, тоже ждал решения Мирослава в полном неведении, но кто его знает? Я скосила на него глаза и мягко улыбнулась. Удивительный он все же человек… И как все продумал?

— Я знал, что Мирослав тебя выбрал… — вдруг сказал он, словно услышал вопрос. — Варвара сообщила…

А это было неожиданно.

— А она как поняла?

— Добыла кровь зверя, что топтался у ее избушки, — усмехнулся Зул. — Потом связалась со мной… А когда уже и сам Карельский за тобой примчался…

Я качала головой, вспоминая мой ужас в те дни. Да, расскажи он мне все сразу — разве было бы легче? Разве поняла бы смысл связи с оборотнем?

— Больше всего за тебя боялся, но в Мирослава верил…

— А что он чуть не убил меня…

— Знал, — напряженно кивнул Магистр, — но это был ваш путь, я не имел права вмешиваться ни на волосок — ты же понимаешь. Умереть бы не дал, но и Мир сам бы этого не допустил, — расслабленно откинулся он на спинку кресла и перевел взгляд на окно.

— А его отец? — я глянула в сторону пустого коридора, но там было по-прежнему тихо. Только двое мужчин стояли по обе стороны двери зала суда. — Я не говорила с Миром, но… это же он его убил.

— Нет, Ань, — покачал головой Зул. — Мир нормально себя чувствует, это на нем не висит. Поддушина — это суть полузверь, она прямолинейна и все понимает буквально. Правда, весть о гибели матери всколыхнула Мирослава до глубины этой самой поддушины. И зверь все понял так, как понял. Это случайность, но не убийство.

— Сложно все это, — покачала головой с облегчением. — Эти их звери… кошмар.

— А то! Думаешь, чем мы тут занимались в институте столько времени? — вздохнул Магистр. — Их изучить — та еще морока!

— Ну так что, помог вам политический брак? — усмехнулась я.

— А! — махнул рукой он. — Толку от тебя, как от политической невесты! Я еще не возвращался к этому вопросу…

Но сомневаться в том, что вернется, не приходилось. Я опустила глаза на кольцо Феодосии:

— Вернуть вам маячок?

Зул глянул на меня кристально голубыми глазами и улыбнулся:

— Оставь. На всякий…

Тут в дальнем углу коридора наметилось оживление. Мы с Зулом, не сговариваясь, поднялись и направились к двери, он заложил мою руку за свой локоть и шел первым, закрывая собой.

Первой из зала вышла Мария. Она двигалась как в трансе, глядя перед собой невидящими глазами. Я дернулась к ней, но Зул меня придержал, и как раз вовремя — она заметила меня. Лицо женщины скривилось, глаза зло блеснули. Она уже открыла рот, чтобы что-то выкрикнуть, но Зул отрицательно покачал головой:

— Не стоит. Держитсь, вам еще детей растить, — сказал мягко.

Кто-то предложил Марии помощь, но она отказалась, зло мотнув головой, и кинулась к лестнице. А у меня в груди все больше нарастала тревога. Мужчины стаи продолжали покидать зал, все были мрачными, едва перекидывались сухими фразами…

— Зул… — выдохнула я, Магистр сжал мою руку сильнее, беспокойно всматриваясь в окружающих. — Он что…

— Зул! — Помощник Мирослава показался на пороге зала суда и махнул нам рукой следовать за ним. — Пройдемте.

В зале еще оставалось немало народу, но все были мрачными и настороженными. Мир стоял на возвышении, беседуя с несколькими мужчинами. Увидев нас, он направился навстречу.

— Ань, — притянул меня за руку и поцеловал в лоб. — Ты как?

— Нормально, — ответила я, все больше начиная нервничать — почувствовала, что Мир был в невероятно разобранных чувствах, при том, что большую часть из них скрывал. — Что случилось?

— Он сам выбрал смерть. — Магистр с Мирославом обменялись долгими взглядами. — Я не могу отказать. — Я прикрыла глаза, но тут же чуть не пошатнулась, когда Мир продолжил: — Как и в последней просьбе с тобой поговорить.

— Со мной? — опешила я.

Говорить с тем, кто вот-вот умрет?! И почему со мной? Не с женой… Или с ней он уже поговорил? А как же дети?

Я растерянно обернулась к Зулу.

— Это не твое, не бери, — предостерег он строго от тревожных мыслей. Да, опыт говорил мне отключить эмоции и довести нашу с Киром историю до конца, раз уж это ему было так необходимо. — Я прикрою, — кивнул, имея в виду страховку на случай разрывов — мне с ребенком такие вещи были ни к чему. — Если хочешь — можешь не говорить.

Я тяжело сглотнула — последняя просьба обреченного на смерть… Твою ж мать!

— Можно тогда побыстрее? — вздохнула я.

Мир взял меня за руку и повел в открытую дверь сбоку. В комнате, примыкающей к залу, находилось с десяток молчаливых мужчинн, Кир расслабленно сидел в центре на краю стола, игнорируя поставленный рядом стул. На мое появление поднял глаза… и мягко улыбнулся. Ничуть не потерял достоинства, такой же несломленный, собранный, жесткий. Только зачем смерть? Неужели семья и дети не стоили того, чтобы ради них попробовать остаться в живых? Я сглотнула, а Мир крепче сжал мою руку.

Кир усмехнулся моим невысказанным вопросам и глубоко вздохнул:

— Жаль, поговорить с тобой наедине никто не даст…