Король Драконов: сильнее смерти (СИ) - Фрес Константин

— Я не… — пробормотала Снеженика. Глаза ее налились слезами, но Ежинке ее было не жаль.

— Отойди-ка, — резко велела она, вздернув аккуратно причесанную головку и оправив меха на плечах. — Мне некогда слушать свои детские глупости. Я пойду и сделаю все, чтоб поддержать Короля!

На ее ножках были надеты те самые шелковые туфельки, что привез Демьен. На руках — защитные перчатки. Плечи ее одевал мех белых песцов. На щеках — румяна. Вероятно, даже старик — Зима не узнал девушку, спешащую к нему из темного домика Ежинки, под тяжелыми еловыми лапами…

Как не узнала ее и Осень.

Грязная, растрепанная, она стояла на белоснежной границе с Зимой, и с ужасом смотрела на приближающуюся Ежинку.

— Это что, — прошептала она, отшатнувшись от ряженной, — это ты мне не врал?!..

Краем глаза Ежинка увидела стоящих поодаль Короля и Принца — они словно не смели вмешиваться в спор бессмертных и держались поодаль. Взгляд Демьена словно ожег девушку, и она вспомнила — «никаких клятв!». Но Ежинка тотчас отвела взгляд, чтобы не выдать себя, и уверенней подняла голову.

— Он вам не врал, — твердо ответила Ежинка, встав рядом со стариком-Зимой. Она уверенно положила свою ручку в белоснежной перчатке поверх его темных узловатых пальцев, и Осень задрожала, отступив на шаг от белоснежного покрывала, в темную грязную лужу, оскальзываясь на глинистой тропинке, размокшей от осеннего дождя. — Я — невеста его. Я согласна разделить с ним вечность. Двое — больше, чем один. Так что вы проиграли.

Старик Зима выглядел не очень; Ежинка чувствовала, как его пальцы дрожали под ее рукой, и песцы, жалобно воя, обложили его ноги, чтобы как-то поддержать. Но этого было мало. Зима слабел; и только слабая надежда на то, что обман удастся, придавал ему сил.

— Девочка, — оскалилась Осень, рассматривая нарядную Ежинку, — тебе-то это зачем? На тебя посмотреть — ты привыкла пальцами жемчуг полировать. Сидела б в своем красивом дорогом доме и не думала б ни о чем. Когда бессмертные дерутся…

— Но я тоже стану бессмертной, — жестко парировала Ежинка. — Произнеся клятву Королю Зимы, я стану такой же, как ты. Как он. Бессмертной. Слышишь, как листается календарь? Истекают последние твои часы. Ты уйдешь, — голос девушки звучал цинично и холодно, как у расчётливой, безжалостной магини, — а я займу твое место. Королева Зима. Отчего бы и нет? Древняя магия прольется в мои жилы. Я стану королевой над миром хотя бы на краткий миг. Это стоит моего союза с древним Королем Зимы!

Будто подчиняясь ей, будто переходя на ее сторону, за спиной ее забрехали песцы и волки. Неповоротливые снежные тролли, покорно склонив головы, стенали и охали, стоя за дерзкой Ежинкой.

— Где, магия вас всех разрази на мелкие кусочки, вы взяли эту стерву?! — прошептала оторопевшая Осень. — Как она смогла подчинить себе существ зимы?! Вот же гадина…

— Да уж постарались, — ответил Демьен, отчаянно скрывая вздох облегчения.

— Послушайте, — протягивая в мольбе руки, продолжила Осень, неуверенно топчась на границе с Зимой. — Но это нечестно! Ей-богу, нечестно! Я ведь тоже не одна! Тот, он… он тоже обещался быть моим женихом, если понадобится! Дайте время! Дайте час, и я его сюда приведу!

Дерек и Демьен переглянулись.

— Может, позовешь его? — спросил Демьен осторожно. — Часа у нас нет. Лучше тебе поторопиться — или уступить свое место так, как всегда бывало. Бескровно и добровольно. Это ведь не больно, не так ли?

Но Осень, которой обещали вечное правление, словно обезумела. Она призывала и призывала того, кто обещался ей, но он не приходил, и более того — отдвигался все дальше, в туманные воспоминания, зыбкие, неверные которые точно не могли сказать, что правда, а что вымысел. Волшебный календарь листался, и его страницы закрывали собой всякое воспоминание о суженном Осени.

— Кажется, кое-кто уничтожил его, — заметил Дерек, намекая на Уну. — Кто ж еще мог так славно послужить королевству?..

— Подождите! — заверещала Осень. Она вдруг расслышала, как вдалеке неумолимо листается календарь, и поняла, что часы ее сочтены. Еще немного, и перевернется последняя страница, и ее правление завершится. — Нет, подождите! Клятва вами еще не произнесена? Значит, у вас столько же прав…

Видимо, Ежинка как-то выдала себя. Может, дрогнули губы или перехватило дыхание, когда она услышала слово «клятва», да только Осень мгновенно раскусила обман. Она ухватилась за этот неверный вздох, и уже не позволила страху и отчаянью застить ее разум. Губы ее разъехались в самой гнусной, в самой безумной улыбке, она захохотала беззвучно, вся трясясь.

— Что? — клекотала она. — Нет? Ложь? Вы мне солгали? Нет клятвы, да и не может быть!?

За нею поднялось лесное мокрое, грязное воинство, мелкие кусачие грифончики и мусорные кучи, полные прелых листьев. Они готовы были вступит в бой с волками и песцами Зимы, и драка вот-вот разгорелась бы, если б…

— Не было клятвы, — хладнокровно ответила бесстрашная Ежинка, хватая горячими губами холодный воздух так, будто это был ее последний глоток жизни, — так сейчас будет.

Она мельком глянула на Короля, закусила губы, стараясь не расплакаться от страха. В глазах ее, внезапно ставших таким ясными и чистыми, светилась огромная любовь и самопожертвование.

— В конце концов, — промолвила она, нежно улыбаясь онемевшему Демьену, — это долг мой. И величайшая сила. Я не буду… ничьей, но стану великой.

Она крепче сжала пальцы умирающего старика и вздернула гордо подбородок.

— Клянусь! — выкрикнула она в морозный воздух, и волки поддержали ее воем на разные голоса.

Но тут не вынес Демьен. Кто знает, что за огонь вспыхнул в его груди, что он понял в этот миг, глядя на прозрачные капли, катящиеся по щекам девушки, да только он рванул вперед, и прежде, чем Ежинка произнесла еще хоть слово, обхватил ее и рывком оттащил от Короля Зимы. Ее пальцы, одетые в волшебную перчатку, соскользнули с пальцев Короля Зимы, и Осень взвыла, торжествуя.

— Обман! — кричала она. — Обман! Нет у вас силы и власти надо мной!

Но Демьену словно было неважно, что кричит она.

Он взмахнул рукой, и поляну опоясал огонь, яркий и негасимый драконий огонь, защищая и изнемогшего Зиму, и Дерека, и спрятавшуюся где-то Снеженику, и его самого с Ежинкой, вздрагивающей в его руках.

— Что ты делаешь, молодой Король, — в отчаянии воскликнула Ежинка. — Ты ведь всех погубил!

— Нет, — твердо ответил он. — Есть еще время! Слышишь — листается календарь? Осталось совсем немного, и победа над Осенью будет нашей! Осень не переступить моё пламя, не посмеет коснуться нас. Я не отдам тебя в жертву. Нет!

— А если не успеет перелистнутся последняя страница? Если Зима умрет прежде?

— Надо верить! — ответил Демьен горячо, обнимая тонкую талию девушки. — Надо верить, держаться и ждать!

— Но ты так рискуешь, — прошептала Ежинка. — Разве можно так?..

— Если ты уйдешь с Зимой, — пробормотал Демьен, дрожа, как подстреленный олень, — то не будет мне жизни без тебя… маленькая моя Ежинка… я не отдам тебя даже в обмен на корлевство!

— Что?.. — пробормотала оторопевшая Ежинка, не веря ушам своим. — Что ты сказал, повтори?..

Но тут где-то вдалеке раздался гром, такой страшный, что даже воинство Осени напугалось и дрогнуло. По лицу Демьена промелькнула судорога, словно ему было нестерпимо больно, и он разжал руки, выпуская Ежинку из объятий.

— Что с тобой такое, Молодой Король?! — вскричала Ежинка, но Демьен уже обращался в дракона, будто некая сила трансформировала его тело против его воли.

— Держаться! — прорычал великолепный алый дракон, раскрывая огненно-красные крылья. — Дерек… терпеть и держаться! Я верю в Уну, она сможет!..

И он, не в силах более противостоять колдовству, взмахнул крыльями и рванул в небо, к зовущему его волшебству.

Старик Зима все слабел. Рука его, удерживающая посох, истончалась той особой старческой худобой, которая предвещает кончину, и Осень, уже торжествуя свою победу, рассмеялась, закружившись на свежем снегу в вихре листьев и спелых алых ягод.