Ночь со зверем (СИ) - Владимирова Анна

Он вздохнул.

— Хотелось бы надеяться…

— Ты можешь оставить этот домик на всякий случай, — пожала я плечами. — Чтобы было где подумать и побыть одному.

— О чем мне тут думать? — оскалился он. — Нет, Ари. Думать будем вместе, а то без меня ты надумаешь что-нибудь снова. А этот домик надо спалить к чертям.

— Жалко… — замерла, когда его руки оплели талию, и он прижал меня к себе.

— Жалко, когда твоя женщина тебя боится.

— Я тебя не боюсь, — осторожно взглянула на него.

— Правда? А замираешь все время одинаково. Недотрога.

— Кто бы говорил, — закатила глаза.

— Давай, обними меня — я никому не скажу, — улыбался он соблазнительно, склоняясь к моему лицу. — Почему ты предлагаешь мне тебя оставить ради того, чтобы побыть одному? Может, ты хочешь побыть одна?

— Нет, — мотнула головой. — Рон же…

— А ты? Ты чего хочешь?

— Эйдан, я не хочу быть одна. Мне просто немного страшно, что с тобой все так быстро, сильно и без компромиссов. Я боюсь, что это все кончится.

— Трусишь.

— Именно. Прости, но быстрее не получится.

— Надо быть «лапочкой», Ари, — и он потерся носом о мой висок, а я зажмурилась от удовольствия, закусывая губы.

Прошла неделя, как мы вернулись из Смиртона. И вроде бы все закончилось, но Эйдан все равно иногда получал звонки, после которых его настроение портилось, и он потом подолгу возился с Роном, возвращая себе равновесие. Я все ждала, что он расскажет. Но он молчал.

— Может, надо все же мне рассказать, что там с судом? — отважилась я.

— Нечего рассказывать. — Но сжал он меня при этом сильней.

— Эй…

Послышался смешок:

— Эй?

— Ты врешь. Договаривались же!

Он выпустил меня из рук и увлек к ступенькам.

— Давай мне его, — уселся на крыльце и протянул руки к ребенку.

— Я думала, расскажешь страшную вещь.

— Президент Смиртона уволил Лоуренса. Того, который мне угрожал. И отдал под суд. А еще — он не знал о той базе. Теперь в департаменте обороны происходит тотальная зачистка.

— Ничего себе новости!..

Я передала ему сына.

— И они хотят, чтобы я участвовал в раскрытии этого дела. Но я еще не решил.

Мы замолчали, и тишина и умиротворение снова вытеснили тревогу от предстоящего.

— Хорошо тут, — подперла я щеку рукой, осматриваясь вокруг крыльца.

Лес уже прибирал к рукам домик — затянул ступеньки травой, покрыл мхом щели между досками… Может, Эйдан и прав — не стоит у него отбирать добычу. — Мне тоже есть, что рассказать про базу.

— Нет, — отрезал он. — Не хочу тебя впутывать. Я вообще не хочу все это вспоминать.

Я вопросительно вздернула бровь:

— Правда?

— Да. — И он прижал к себе Рона, с улыбкой вглядываясь в лицо малыша. — Когда начнешь готовиться к поступлению?

— На следующий год.

Повисло удивленное молчание.

— Не успеешь на этот? — скосил на меня взгляд.

— Хочу побыть с Роном.

Он удивленно вздернул бровь, кривя уголки губ — доволен.

— Вика сказала, он все же слишком рано обернулся, — сделала вид, что ничего особенного не происходит. — Если еще я исчезну на учебу, точно будем ловить его по всему лесу раз в день. Да и… мне не надо его бросать ради работы благодаря тебе. Я хочу, наконец, насладиться этой возможностью быть с ним и не думать, что надо его снова оставлять. Это важней сейчас.

Эйдан улыбнулся и притянул меня к себе за шею:

— Спасибо, — коснулся моего лба своим. И, будто не выдержав, скользнул по губам своими — сначала легко, потом с голодом. Рон исполнил одобрительную трель, и нам пришлось оторваться друг от друга. Эйдан улыбнулся шире: — А давай пробежимся?

Не мне он это предложил — сыну. Я не успела осознать, как он передал ребенка мне, а сам стянул футболку.

— Эйдан… — хрипло выдохнула я. — Может, не стоит?

— Не сомневайся во мне, пожалуйста, — глянул на меня, расстегивая ремень джинсов.

— Я не в тебе сомневаюсь, — поднялась я, беспомощно глядя, как он раздевается.

— В себе тем более не стоит, — и он забрал у меня Рона и принялся его раздевать. — Ну что скажешь?

Я опустилась обратно на ступеньку, тихо паникуя. А Эйдан вышел на поляну перед домом и положил Рона в траву. Потом обернулся ко мне:

— Самые ярки фразы были о том, что не сможешь его растить без меня. Напомни мне, и я точно вернусь, — усмехнулся в своей манере. Я только глаза закатила, но тут же прикрыла рот ладонью, когда он отвернулся… и молниеносно покрылся шерстью, увеличиваясь на глазах.

— Не помешало бы спросить, готова ли я это видеть! — вскочила на ноги.

Но было поздно. Огромный темный медведь уже тряхнул головой и выжидающе уставился на Рона. Тот не увидел ничего необычного в нависавшем над ним звере. Наоборот — пришел в восторг, громко взвизгнув, и тут же повторил все за папой.

— Только не уходи, пожалуйста! — спохватилась я.

Бегать за ними по лесу снова мне не улыбалось.

Но никто никуда не ушел. Папа-медведь уселся в траву, а медвежонок вскарабкался ему на пузо, весело рыча.

А я задержала дыхание, стараясь не спугнуть, не выдать себя, не вмешаться в эту недоступную мне идиллию… пока две пары глаз не уставились на меня.

— Что? — с дрожью выдохнула я.

Ответом мне стал протяжный требовательный рык. Рон при этом направился ко мне и вцепился лапами в ноги, осторожно покусывая щиколотки. Меня подталкивали к взаимодействию. Если медвежонок для меня не отличался от ребенка, то к большому волосатому Эйдану я еще не привыкла. Но деликатничать тут никто не собирался — Эйдан направился ко мне.

— Поставь себя на мое место, — увещевала я, ежась. — Ты же просто машина для убийства…

Эйдан фыркнул и укоризненно рыкнул.

— …А ты меня понимаешь? — я осторожно положила ладонь ему на голову. — Кивнешь?

Нет. Я только вздохнула и принялась снимать стресс первым подручным способом — гладить медведя. Подлецу это пришлось по вкусу, и вскоре он разлегся у моих ног, подставляя пузо.

— Мы это потом обсудим, — старалась я не расстроить хищника, наглаживая его. Мало ли, может, Эйдан не руководит им вовсе. — С тебя завтрак, понял?

Медведь поднял голову и удивленно повернул набок.

— Да-да, завтрак… Понял? Калорийный. За стресс.

Он вдруг так знакомо фыркнул — усмехнулся, что у меня закрались серьезные сомнения в том, что она меня не понимает и вообще не в себе.

— Ты как? Может, вернешься уже? — я облизала пересохшие губы.

Рон все это время терся об меня, покусывал то мою свободную руку, то папу за все, что умещалось в маленькой пасти.

А я наконец расслабилась и улыбнулась — у меня необычная семья, которая дала неожиданно столько тепла, что и не усвоить так сразу. И пусть они непривычные, дикие и пушистые временами — они лучшее, что со мной было…

Я смотрела на Сезара и Дану, стоявших у алтаря, и не могла отвести взгляда — такие они были искренние и красивые! Осенний день не душил жарой, лес завороженно застыл в ожидании прохладных ночей, наполненный терпкостью и нежным солнцем. На глаза наворачивались трогательные слезы, щедро спонсированные собственными приключениями и гормонами, и я не отказывала себе в эмоциях. Играть в железную несгибаемую леди больше не было нужды.

Эйдан всю церемонию стоял позади, прижимая к себе. К счастью. Потому что еле успела украдкой подхватить слезинку с подбородка и тихо шмыгнуть носом, когда отзвучали обоюдные клятвы и воздух наполнился восторженными вздохами.

С Даной я сошлась быстро. Мы познакомились в научном центре Аджуна, когда привозили Кая на обследование и навещали позже. Теперь мне было кому позвонить в свободное время и даже посидеть-поболтать, пока мужчины заняты своими делами.

Эйдан хоть и дулся на Сезара, заднюю не давал — они встречались регулярно. Самым большим событием прошедшего месяца был, пожалуй, приезд руководства Аджуна в Варлоу Веллей. Приемная семья Эйдана устроила праздник и шумно отметила начало сотрудничества, опровергая все опасения Эйдана, что Тата не захочет открываться перед чужаками. Только даже я понимала — Тата никогда не закроет двери перед носом тех, кто взялся помогать ее сыну.