Инструктор-попаданка в мужской военной академии - Наташа Фаолини

Кто-то приближался к комнате. Шаги были твердыми и достаточно громкими — ни Урсула, ни Патриция так не передвигались, подобным образом мог идти мог только кто-то большой, скорее всего мужчина. Я насторожилась еще больше. От семейки ужасов же Левьер я ожидала любой подставы. Тем более, от мужской части.

Дверь тихонько скрипнула и человек застыл на пороге, рассматривая меня, устроившуюся возле коробок в позе эмбриона.

Неизвестный сделал несколько шагов вперед, скрипя прогнившими половицами под подошвами неплохих ботинок — я украдкой успела их рассмотреть.

— Только дотронься до меня и пожалеешь, — проскрежетала сиплым ото сна голосом, надеясь на благоразумие вошедшего.

— Огрызающаяся пленница — впервые такое вижу, — прозвучал незнакомый мужской голос с хрипотцой, где-то довольно приятный, но у меня от звука по всему телу пошли противные морозные мурашки.

— Мне часто подобное говорят, — хмыкнула, распахнув глаза и уставившись на мужчину, башней возвысившегося надо мной.

Я никогда его не видела до этого, но сразу поняла, кто это. Воркс. Если бы не он с Урсулой, всей этой заварушки не случилось бы, точнее, меня бы не затянуло в чужой мир. И Берта тоже на место этого… я даже не знала, каким культурным словом его можно назвать.

Он не был ни молод, ни красив — с короткими темными волосами с заметной проседью, круглыми глазами и большим орлиным носом. У него были растопыренные уши, плоское лицо, да и в целом внешность казалась неприятной. Как Урсула решилась ради него участвовать в зверствах — тоже загадка сложного уровня.

Высокий, но почти болезненно худой, одетый в обычные джинсы и приталенную водолазку. Я все примерялась к очертаниям фигуры, вспоминая видео со своего телефона. Это ведь он убил Мартина. И Ниама наверняка он. Либо Фернандо. Значит и на записи — тоже засветился он.

Вот я и раскрыла загадку, за которой гналась уже длительное время. Сколько веревочке не виться, а конец будет.

Внутри все сжалось от злости, я сузила глаза, до боли сжимая колени ладонями. Перед глазами стояли образы студентов. Еще молодых парней, которые хотели пробиться в жизни и поступали в академию ради получения хорошего образования.

Ну да, с таким учителем, как я образование хромало, но были же и другие, более квалифицированные!

В целом я пыталась держаться ровно, не показывать слабости. Любая сильная эмоция, а особенно ненависть, может играть против в такой ситуации.

— Тебе нравится? — спросила тихо.

— Что?

— Убивать.

— Я стараюсь ради благого дела, — быстро ответил мужчина, словно давно заготовил эти слова, а перед самим собой только так и оправдывался, слабо, но для ума ниже среднего пойдет, он нашел для себя мотивацию и даже не пытался думать критически, Патриция обнаружила идеального недоумка для воплощения своих наполеоновских планов его руками.

Легкие наполнились злостью и было трудно вдохнуть, перед глазами поплыл белый шум, до такой степени я сжималась изнутри. Огонь всей свирепости, на которую я была способна, всколыхнулся внутри и ненадолго притих, не получив выхода.

— И какое же оно, твое благое дело? — хрипло задала вопрос, хотя его мотивация была мне понятна.

Воркс не ответил.

— Идем, Патриция хочет лично видеть твою смерть.

— Ты убьешь меня? — спросила паническим голосом.

— Я бы сделал это еще тогда, в душевых, но было опасно оставаться дольше, можно было не успеть убежать. Кстати, классная грудь, — ухмыльнулся он.

Я застыла, перестала дышать на несколько мгновений, а по спине побежали холодные мурашки. От его безразличных слов, от улыбки, страха того, что видел меня голой тогда и мог не только убить, а поизмываться перед этим. Да от всего!

От растерянности, недосыпа и общего недомогания упустила момент, когда он приблизился и схватил меня за руку, рывком поднимая на ноги. Из-за этого маневра уже не смогла дотянуться до вилки в кармане, но благо та не выпала, а осталась при мне.

Воркс грубо вытолкал меня в коридор.

— Иди вперед без лишних движений, — сказал безразличным голосом, — я за всем слежу и сильного наказания не последует, если убью тебя раньше времени.

Я пошла дальше по коридору, к гостиной, чувствуя спиной явную угрозу. У этого мерзкого типа аура похуже, чем у проклятого императора.

Было настолько тихо, что становилось еще страшнее. Я привыкшая к шуму мегаполиса, а потом гомону студентов под окнами. К затишью не была приспособлена. Тем более — к зловещему.

То ли время замедлилось, то ли мой мозг стал работать как-то по-другому, но я перебирала ногами, не ощущая земли под ногами. Я не собиралась думать о том, что доживаю последний час жизни, но подобные мысли все равно почему-то лезли в голову, пугая до чертиков.

Мой палач бесцеремонно втолкнул меня в гостиную, приказав перед этим открыть дверь. У меня даже не было возможности повернуться к нему лицом.

Сегодня я стала главным развлечением у господ дома.

Из-под бровей бросила взгляд вокруг, пытаясь приглядеться к обстановке, хотя трезво оценить ситуацию было трудно из-за страха. Телевизор был выключен, свет в комнате — тоже, приглушенно горела только лампа в углу, создавая в комнате таинственную атмосферу, как на собрании теневых правителей мира, только без круглого стола.

Вся кошмарная семейка была в сборе. К сожалению, за ночь никто из них так и не сдох.

Лютин с Урсулой сидели на диване. А Патриция с Фернандо стояли по ту сторону ковра, взявшись за руки, как молодые влюбленные. Все четверо смотрели на меня не моргая, а из-за слабого света казалось, что они в трансе.

Ужасное ощущение — сидеть в такой компании на ковре, словно в фильм ужасов попала. По дороге мимо окна проехала машина, осветляя фарами комнату, но никто не двинулся и все показалось еще более абсурдным.

— Только не говорите… что собираетесь разделать меня прямо на этом ковре, — пропищала сдавленно, а потом подумала, что в такой ситуации можно было обойтись и без паршивого юмора.

— Твою жизнь заберу я, девочка, — величественно проговорила Патриция мерзким стрекочущим голосом, сделав пару шагов вперед. — Я и не думала, что ты способна прибрать к рукам императора, но раз так, то я заберу твое тело себе и буду править империей, избавившись и от Криаса. Говорят, он куда более бесхребетный, чем его отец. Если мальчик действительно влюбился, с помощью твоей оболочки подавить его волю не составит