Осторожно: злая инквизиция! (СИ) - Ясная Яна

Но все равно — а не зря ли я свожу этих двоих на одной жилплощади?

Динке, к счастью, мои сомнения были неведомы:

— Точно! Поможешь мне обжиться! — с лету уловила она мою идею. — Я ж подросток, я сама не смогу! А здесь такой срач — просто ужас! Поможешь?

— А что там надо делать? — растерялась Тёмина.

— У-у-у! Вещи разложить, шкаф с кроватью передвинуть — ну как я сама? Обои! Обои надо поклеить!

— А зачем обои?

— Как — зачем?! А как жить-то?! Так что, придешь?

И Ленка засмеялась, негромко, но очень искренне:

— Приду. Спасибо!

— Вот хорошо! — возликовала Дина. — А то мне в магазине вино не продают, говорят, восемнадцати нет!

— Но тебе же действительно нет!

— Ай, Лен! Ну лучше с тобой, под присмотром, чем потом сама за гаражами, верно?

Я осторожно отключила телефон: дальше они и без меня разберутся.

Это что, об этом мне орала интуиция?

Звонок с незнакомого номера раздался почти сразу же.

— Алло? — подобралась я.

В трубке раздалось шипение и треск, а потом сквозь него я сумела разобрать голос Макса:

— Можешь приехать? Тут труп.

И снова шум и заикание, через которые пробивались только отдельные слова и их обрывки — а потом и совсем связь оборвалась.

Я торопливо набрала высветившийся номер — занято. Еще раз — опять занято.

Так… а не может ли выйти так, что мы сейчас усиленно друг другу названиваем?

Усилием воли я прекратила попытки дозвониться и даже убрала от телефона руки — во избежание.

Помогло: входящий звонок с неизвестного раздался почти сразу же. Я торопливо приняла вызов — чтобы сполна насладиться «пш-ш-ш!», невнятным бормотанием и, внезапно, вполне отчетливым Максовым усталым: «Ну твою ж мать!».

— Алло! — радостно завопила я. — Я тебя слышу, говори!

Но поздно — соединение уже прервалось.

Следующий вызов не удалось даже принять — сорвался в момент соединения, а еще один снова принес улов из ошметков слов и бормотания.

Мой звонок прошел лишь единожды и ничего, кроме шипения, не дал.

Потеряв терпение, я рявкнула в трубку:

— Пиши!

И продублировала это послание капслоком в сообщении.

Ответ от Макса пришел через несколько минут, за которые я успела поседеть.

«Миргуна взяли, но я расколотил телефон. Ты нужна, собирайся. Наши тебя заберут через десять минут. Машина красная ауди номер 647».

Я торопливо набрала текст:

«С собой что-то нужно? Что у вас со связью? Я не могу дозвониться!»

Подумала и щедро добавила восклицательных знаков, подчеркивая свое волнение.

«Нет, просто посмотришь, как прошлый раз, — прилетело мне в ответ. — Мы в районе Чертышевки, тут со связью какая-то дыра».

У-у-у! Чертышевка — это многое объясняет. Со связью там действительно… Дыра.

Я снова попыталась дозвониться, но трубка упорно плевалась мешаниной из Максовых слов, и я сдалась.

«Так убивал Миргун?»

Максово «Да. Не могу говорить. На месте увидишь» заставило угрызнуться совестью.

Люди работают, а я…

Тревога скручивала в узел внутренности, интуиция ором орала, что Миргун — не единственная опасность в мире, но категорически отказывалась прояснять, кто под ударом.

Я? Макс? Ленка, которая все-таки решилась уйти от упыря?

Будь у меня хоть малейший талант к предсказаниям — плюнула бы на ограниченность во времени и попыталась бы бросить кости или разложить карты. Да хоть кофе спить!

Но хоть это мне и не дано — кое-что я все же могу.

Тяжелые слова ложились на плечи, стекали на пол. Колдовать было тяжело: давал о себе знать резерв, слитый в медальон Соколова, но я упорно тянула и тянула нить силы, сворачивая ее в защиту от всего, что мне известно, — включая сонный газ.

Это, конечно, не панацея, но, когда от беспокойства ломит зубы и стучит в висках, никакие предосторожности не будут лишними.

Выходила из квартиры и спускалась по лестнице осторожно, внимательно вслушиваясь в окружающее пространство. И потому давнего знакомого учуяла на подходе.

Вот, значит, кто собирался явиться по мою душу.

Хорошо, что я была готова.

И я поспешила выйти на улицу, чтобы не оказаться с ним наедине в ограниченном подъездном пространстве.

— Ты!

А вот Ленкин упырь явно предпочел бы обойтись без свидетелей — и потому не удержал восклицания, когда подъездная дверь толкнула его в грудь.

Я торопливо шагнула вперед и в сторону, поближе к старушкам на лавках, пользуясь тем, что он отшатнулся.

— Слушаю вас, — бросила холодно.

«Как бежала руда-кровь по жилам», — пальцы шевельнулись, помогая силе сложиться в нужный узор.

— Ты, тварь! Это ты моей Ленке голову задурила, — ощерившись, негромко выдал упырь.

Он наступал медленно, надеясь испугать меня.

Но у меня были другие планы.

«Как спешила жива красная по телу»…

— Я тебе, мерзота жирная, ноги выдерну, поняла?

— Уходите! — колдовать и одновременно развернуто дискутировать тяжело, поэтому я придерживаюсь рубленого стиля.

И не добавляю «Пока своими ногами ходишь».

Но, видимо, упырь что-то читает по моим глазам, а может, ему просто необходим страх жертвы для решительных действий, потому что тон он хоть и не сбавил, но переть на меня буром перестал:

— У нас семья, ты поняла? А таким, как ты, завистливым стервам лишь бы все перегадить!

«Как бежала резво по веночкам»…

— Уходите, — холодно отвечаю я, не пытаясь ни оправдываться, ни доказывать, что он не прав.

Если он успеет уйти до того, как я дочитаю заклинание, — значит, повезло.

Если успею я… Инсульт — штука неприятная. И ни один дознаватель не посмеет поставить мне в вину то, что я защищалась.

Я почти надеюсь на то, что он останется, а еще лучше — нападет. Цинично, но это избавило бы меня от кучи хлопот с Тёминой. Но у таких, как этот упырь, чутье звериное.

И он, бросив напоследок:

— Не лезь к моей жене, тварь! — и плюнув мне под ноги, уходит.

И бабки у подъезда провожают его взглядами, а я приваливаюсь к стене.

Некоторое время просто наслаждаюсь жизнью. А потом начинаю по ниточке, по петельке распускать почти готовое проклятие.

Мне оставалась одна строчка, чтобы убить человека.

Человек, конечно, так себе, дно, а не человек, но челюсти мне свело судорогой.

Красную ауди инквизиции с заветным номером я заметила, стоило ей только остановиться на въезде во двор, ибо ждала ее с нетерпением: пусть упырь и ретировался, но у меня в голове все крутились мысли о том, что такие, как он, ненавидят проигрывать и что у бывшего сотрудника органов запросто может иметься оружие…

В машину я села с огромным облегчением: напряжение и тревога выматывали.

— Здравствуйте, Ксения Егоровна! Пристегнитесь, пожалуйста. Ремень заедает, давайте помогу…

Я потянулась к ремню безопасности и уже не успела отреагировать, когда в шею меня вдруг что-то ужалило и все тело скрутило острой, судорожной болью — а потом на сознание навалилась плотная темнота.

— Ну что, как у вас?..

В прихожей домика, снятого Кирюхой для следственных нужд, было накурено: не то что топор повесить можно — а целый хирд викингов разоружить и все колюще-режущее развесить. Кондиционер откровенно не справлялся.

У Кирюхи глаза покраснели и стали того цвета, когда еще чуть-чуть — и кролики-альбиносы станут принимать за своего. Австралийские кенгуру, впрочем, тоже: такие мешки под глазами не у всякого сумчатого найдутся.

— Работаем, Макс, — он жестко растер лицо ладонями, пытаясь выжать из себя немножко бодрости, и встряхнулся.

На узком диванчике скрючился кто-то из мужиков: судя по неудобной позе и неснятым ботинкам, прикорнул на минуточку — и вырубился, а сердобольные коллеги не будят, пока могут. Даже пледом вон укрыли…

Незнакомая тетка оккупировала единственный стол, разложив на нем карту, истыканную флажками, и сверлила ее свирепым взглядом, что-то бормоча — то ли колдовала, то ли материлась.