Эмерод - Яд

Она тысячи раз повторяла себе аргументы, которые привела ей Оливия по дороге сюда. Кэтрин так яростно спорила тогда, словно могла что-то изменить… Надо признать, она никогда не могла что-то изменить в том, что касалось Роберта. Он всегда принимал решения, она лишь следовала за ним, уверенная, что он не обидит её. Это сыграло с ней злую шутку. Её безграничная вера в него обернулась против неё самой. Она слишком много возложила на него, и он принял самое главное решение в её жизни, не спросив её мнения. Сейчас она бы ни за что этого не допустила бы. Если бы только она могла повторить всё сначала! Она бы слушала его так внимательно! Она бы не требовала от него ничего, кроме возможности быть рядом с ним. Она бы ждала столько, сколько нужно, не возражая. Она бы доказала ему, что имеет право голоса, потому что она не слабая человеческая женщина, которая теряет рассудок от одного взгляда на него, а потому что любит его так, как никогда никого больше любить не будет.

Кэтрин долго ждала, что его слова начнут сбываться: что яд, которым он отравил её с самого начала, выйдет из неё, и ей сразу станет легче. Но прошло уже шесть ужасно, невыносимо долгих месяцев, и ничего не изменилось. Если она слышит, как кто-то произносит "Роберт", она оборачивается и лихорадочно оглядывает толпу, пытаясь разглядеть его лицо. Это смешно. Он не любит людей, сторонится их, так что, конечно, очень глупо вздрагивать каждый раз при звуке его имени, и всё же…

Хватит реветь, — приказала она себе. Роберт всё решил, и мне, видимо, остаётся только жить своей жизнью. Я больше никогда не увижу его. Никогда… Зачем, тогда, я живу? Элисон. Да, у меня есть Элисон. Я счастлива, и всё пройдёт. Когда-нибудь. И для этого надо жить полной жизнью. Пойти завтра на бал в мэрию и флиртовать с кем-нибудь, а потом, может, поехать в Сальс к новой знакомой, которая так звала её к себе в гости. Может, в Сальсе она встретит кого-нибудь интересного. Может, ей удастся влюбиться. Может, лет через пять она будет вспоминать с отвращением о том недолгом времени, которое сейчас кажется ей смыслом всей жизни. Может быть.

Бал. Огромное событие в жизни местного общества. Кэтрин смотрела на себя в зеркало, раздумывая, стоит ли надеть ожерелье с топазами, или достаточно просто жемчуга. Ради такого случая она принарядилась — красивая одежда всегда была её слабостью. Одна из немногих в городке и его окрестностях она могла позволить себе шить наряды у мэтра Фэшо, самого дорогого и модного портного в Руссильоне.

Наконец, она остановила свой выбор на топазах. Конечно, немного вычурно, но благородные камни так удачно сочетались с красновато-коричневым оттенком платья, которое, в свою очередь, замечательно подчёркивал цвет её волос — рыжеватые блондинки здесь редкость — и свежую белизну кожи.

Она услышала, как к дому подъехал экипаж. Ага, значит, Лемар уже тут как тут. Ладно, подождёт. Осталось ещё сделать последний штрих — припудрить лицо. Раньше она никогда не пользовалась косметикой, но здесь, где это было в порядке вещей, понемногу сдалась. Конечно, ничего вульгарного: тушь, румяна, тени — не дай Бог. Но вот пудра и прозрачный блеск для губ стали для неё привычными.

— Пойди, скажи месьё Лемару, что я скоро выйду, — велела она горничной — молоденькой каталанке, которая служила у неё с самого приезда. Девушка изъяснялась исключительно на своём наречии, но понимала и нормальный французский, на котором говорила Кэтрин. Звали её Изабо.

Изабо вышла и вернулась через две минуты, растерянная. Она что-то сказала, из чего Кэтрин поняла с трудом половину, но уловила имя Клаво.

— Это приехал месьё Клаво? — переспросила Кэтрин, чувствуя, что закипает.

— Да, мдам.

Ну, начинается, — подумала Кэтрин. Она ведь так и думала, что, если согласится ехать на этот дурацкий бал, то устроит бесплатный аттракцион для всей округи. И её предположение начинает сбываться даже раньше, чем она думала. Она ещё и из дома не выехала.

Ладно, сейчас она выйдет и скажет этому ловеласу, что идёт с другим. Правда, лучше не думать о последствиях. Клаво бывает ужасно вспыльчивый.

Она вышла в прихожую и замерла в дверях, понимая, что опоздала. Клаво сидел с горделивым видом и бил себя по ноге тросточкой, а Лемар, только что вошёдший, прожигал его свирепым взглядом.

— Добрый вечер, мой друг, — нарочито картавя протянул Клаво, обожавший подчеркнуть своё аристократическое происхождение и прекрасный северный прононс. — Вы что-то забыли здесь?

— Да нет, сударь, полагаю, Вы что-то забыли, — грозно рявкнул капитан.

— Господа, — поспешила вступиться Кэтрин, — прошу Вас, не ссорьтесь.

— Катрин, Вы обещали, что поедете со мной! — Лемар был полон праведного гнева.

— Серьёзно? Боюсь, мой друг, что Вы, как всегда, что-то напутали, — саркастически перебил его Клаво, вставая с места, подходя к Кэтрин и галантно целуя её руку.

Лемар поспешил последовать его примеру. Кэтрин смотрела на них обоих с одной мыслью — как бы вытолкать их из дома, пока они окончательно не передрались.

— Если Вы будете продолжать в том же духе, — заявила Кэтрин суровым тоном, — я просто никуда не поеду. Так что, если желаете выяснять отношения друг с другом, прошу покинуть мой дом.

Клаво пожал плечами с непонимающим видом, а Лемар, оскорблённый в лучших чувствах, просто испепелял взглядом то её, то соперника. Кэтрин бы посмеялась, если бы это не касалось её слишком непосредственно.

— Я приехал за Вами, Катрин, — заверил её Клаво, не удостаивая капитана даже взглядом. — Месьё Лемар может идти куда угодно, а я намерен отвезти Вас на бал.

— Она поедет со мной! — Лемар сжал кулаки, и Кэтрин постаралась взглянуть на капитана так грозно, как смогла, качая головой.

— Господа, я поеду сама. Хотите, можете ехать рядом, не хотите — я Вас не неволю.

Кэтрин пошла на выход, не оглядываясь, чтобы не дать ни одному из кавалеров возможности снова затеять ссору.

Экипаж уже ждал её. Лемар, стоявший ближе к двери и, соответственно, вышедший первым, поспешил к ней, чтобы помочь ей сесть.

— Будьте благоразумны, — воспользовалась случаем и прошептала ему Кэтрин. — Не надо вести себя так вызывающе. Вы же не хотите поставить меня в неловкое положение.

Лемар мрачно смотрел на неё, промолчав. Кэтрин почувствовала, что начинает злиться и на него.

— Андре, будете вести себя как ребёнок, я обижусь и больше не захочу видеть Вас, — сказала она.

— Я буду кроток, как ангел, — заверил её Лемар.

Да уж, ангел с таким свирепым лицом — это что-то новенькое.

Клаво недовольно смотрел, как они шепчутся, но ничего не сказал. Он уселся в свою коляску, которую ради такого случая украсили цветными лентами, и ждал, пока Кэтрин тронется в путь.