Фамильная реликвия (СИ) - Винтер Ксения

— Почему же он и нам с тобой не стёр память?

Семён неопределённо пожал плечами, бездумно размешивая чайной ложечкой в чашке сахар, которого там и в помине не было.

— Возможно, он физически не мог стереть тебе память? — предположил он. — Ты же у нас особенная, — на этих словах Семён скривился как от зубной боли. — А мне сохранил память, чтобы ты не решила, что спятила.

В его словах было определённое разумное зерно. Однако на душе у меня было неспокойно.

— Как ты нашёл нас с Наташей? — резко сменила я тему.

— Леонард сказал, где вас искать. — Семён не выглядел довольным, сообщая мне эту информацию. — Он сказал, что Митрич собирается убить тебя и отдать твоё тело Раде. После этого, по словам твоего демона, вся чертовщина в деревне закончится, и мертвецы обретут покой.

— Разве вы с Митричем не этого добивались? — я пытливо посмотрела в лицо друга.

— Этого, — согласился тот. — Но не такой ценой.

— Митрич считал иначе, — заметила я.

— Митрич сошёл с ума на фоне постоянного общения с Радой, — непреклонно заявил Семён. Опустив взгляд на свои руки, сомкнутые в замок на столе, он длинно вздохнул и сказал: — Это Митрич напал на отца Никодима и ударил его по голове. Мне Алексей рассказал. Мальчишка посреди ночи забрался в церковь через окно на втором этаже — хотел украсть немного святой воды и свечей, чтобы «изгонять нечисть». Он слышал, как Митрич с попом ссорились. Митрич обвинял отца Никодима в потворстве злым духам, ведь тот отказывался отлучать Анну Степановну от церкви. Отец Никодим пытался увещевать его, но всё тщетно. Между ними завязалась небольшая потасовка, в результате которой Митрич толкнул попа, и тот упал и потерял сознание. Увидев, что натворил, Митрич, скорее всего, перепугался и, чтобы замести следы, забрал у отца Никодима ключ и запер церковь.

— Почему же тогда церковь загорелась?

Очередной тяжкий вздох.

— Алексей, когда выбирался через окно, нечаянно задел зажженную керосинную лампу, стоявшую на столе — у отца Никодима на втором этаже было что-то вроде рабочего кабинета. Лампа упала и разбилась, в результате чего и начался пожар.

«Что ж, вот и ещё одна тайна разгадана», — мрачно подумала я.

— Алексей помнит, что стал причиной пожара? — спросила я.

— Помнит, — кивнул Семён. — И о роли Митрича тоже помнит. Но Митрич мёртв, так что с него все взятки гладки.

На некоторое время в комнате повисло неуютное, напряжённое молчание.

— Он, скорее всего, даже не отдавал себе отчёт в том, что творит, — через некоторое время вновь заговорил Семён.

Я сильно сомневалась в истинности данного предположения, но спорить не стала. В конце концов, Семён с Митричем были довольно близки, так что нет ничего удивительного в том, что он надеется обелить имя друга. Что ж, пусть так. В данном случае правда никому не принесёт пользы, только добавит страданий.

— Ты знаешь, зачем Митричу понадобилось помогать Раде? — не то, чтобы это имело какое-то значение, просто мне было любопытно узнать мотивы данного поступка. — Насколько я могу судить, он ненавидел всё, связанное с потусторонними силами: ведьм, демонов и прочую чертовщину. Рада тоже была демоном. И всё равно Митрич помогал ей.

— Я не знаю, — лицо Семёна исказила болезненная гримаса. — До той ночи я даже не догадывался, что он с ней действует заодно.

— В любом случае, ты должен был заметить, что у него не всё в порядке с головой, — в памяти всё ещё было свежо искажённое яростью лицо старика с безумно горящими глазами.

— До самого последнего дня он был абсолютно нормален! — громко ударив ладонью по столу с такой силой, что аж чашка подпрыгнула, сказал Семён, стремительно поднимаясь на ноги. — Это всё ваши колдовские штучки свели его с ума.

После ухода Семёна я ещё долго сидела за столом, вертя свою опустевшую чашку в руках и раз за разом проигрывая в голове сцену в подвале. Что же там произошло на самом деле? Почему Семён с Леонардом так странно себя вели? И о каком даре говорила Рада? О моей способности видеть призраков и общаться с ними? Так она и сама с этим неплохо справлялась. Кроме того, зачем ей вообще понадобилось моё тело? Судя по всему, её собственное, демоническое, несмотря на свою внешнюю неказистость, тоже было весьма неплохо, а главное, бессмертно и неуязвимо для обычного оружия. Зачем его менять на простое человеческое, склонное болеть, стареть и умирать?

Ответов ни на один из этих вопросов у меня не было. А единственный человек, — вернее, демон, — способный утолить моё любопытство, отсутствовал. Что тоже было весьма странно. Леонард прямо заявил, что не намерен вмешиваться в наше с Радой противостояние. Но, несмотря на это, когда Рада, фактически, одержала верх, он убил её, тем самым спасая мне жизнь, а заодно и жизнь Семёна. После чего просто взял и исчез. Это было очень странно. Мне казалось, что демоны вообще, и Леонард в частности, не склонны к альтруизму. Значит, у его поступка была какая-то цель.

Я вздохнула и устало откинулась на спинку стула. К чему изводить себя вопросами, ответы на которые мне всё равно не дано найти? В любом случае, всё уже закончилось. Кольцо и Книга Теней возвращены их законному владельцу. Бабушка мертва. Рада тоже. Я могу со спокойной совестью вернуться к своей привычной жизни, забыв всё произошедшее, как страшный сон. Только вот хочу ли я этого? В памяти против воли всплыли слова Леонарда:

«Я хочу, чтобы ты была моей. Хочу обучить тебя всему, что знаю сам. Показать все существующие миры. Хочу делить с тобой постель и заваривать тебе кофе по утрам. Хочу отправиться с тобой в долгое, опасное приключение и наблюдать за тем, как ты идёшь вперёд, превозмогая себя. Я хочу, чтобы ты была моей ведьмой».

Я не была наивной романтичной барышней и прекрасно понимала, что рассчитывать на вечную любовь и преданность демона не стоит. Однако в тот момент, когда Леонард говорил мне эти слова, я видела, что он был абсолютно искренен. И тот факт, что в конечном итоге он занял именно мою сторону, добровольно убив Раду, только бы я жила, лучше любых слов свидетельствует о глубине его чувств ко мне. Во всяком случае, на данный момент. И теперь передо мной вставал резонный вопрос: а готова ли я ответить на его чувства? Готова ли я принять Леонарда таким, какой он есть, со всеми этими его потусторонними штучками и мадагаскарскими тараканами в рогатой голове?

Ответ был очевиден. Осталось только узнать, хочет ли ещё демон его услышать.

План, созревший в моей голове, был прост и безумен одновременно. Съездив в город и сняв с банковской карточки немного наличности, я купила в соседней деревне чёрного барана, здраво рассудив, что, несмотря на улучшившееся отношение односельчан ко мне, светиться перед ними сомнительными приобретениями не стоит.

Вооружившись огромным ножом для разделки мяса, я вместе со своим новым четвероногим другом отправилась в лес, на ту самую полянку, на которой несколько дней назад вызывала Леонарда, чтобы отдать ему бабушкины кольцо и книгу.

Разведя костёр на месте старого кострища, я, собравшись с силами, зажала связанного по передним и задним ногам барана между своих ног, схватила его за рог, вынуждая запрокинуть голову, и решительно провела ножом по горлу: тёплая алая кровь залила мне руки, немного красных брызг попало даже на футболку и джинсы. Баран жалобно захрипел, засипел, а затем затих: кровь, выливавшаяся неровными толчками из его горла, мгновенно пропитала землю.

Меня всю потряхивало от стресса: это было первое убийство в моей жизни, не считая комаров и тараканов. И несмотря на это, я намерена была дойти в своём безумии до конца.

Отделить голову от тела оказалось не так просто, как мне казалось. Шкура у барана была очень толстая и прочная и резалась плохо, я вся изматерилась, пока одолела её. А ведь под шкурой были ещё мышцы и суставы, которые тоже нужно было разрезать! В общем, с меня семь потов сошло, прежде чем я справилась с поставленной задачей и водрузила перепачканную кровью голову с вывалившимся на бок посиневшим языком на шест, который и установила в центре костра.