Замок пепельной розы (СИ) - Снегова Анна

Мне снова хочется плакать, но я себе не позволяю. Сейчас я должна быть сильной. Это насколько же Дорн считает себя опасным для меня, если посчитал, что в такой вот комнате мне сейчас находится лучше, чем рядом с ним?!

По счастью, платяной шкаф цел. Бросаюсь к нему, оступаясь то и дело на грудах пепла. Кое-как дрожащими пальцами нахожу злосчастный халат, набрасываю на испорченную ночную рубашку, затягиваю судорожным движением. И прямо так, босиком по ледяному полу, выхожу в ночь.

Ищу, ищу… но не нахожу нигде мужа. Не знаю, что скажу, когда найду — но мне хочется верить, что отыщу правильные слова. Слова, которые смогут всё починить.

Но уже не верится, что совсем недавно мы были так близки. Ещё чуть-чуть, и стали бы единым целым. Теперь мне так холодно, словно всё замёрзло внутри и покрылось инеем.

И огромный дом отвечает звенящей тишиной, когда я иду по неосвещённым коридорам. Такой же пустой и мёртвый, какой стала вдруг моя жизнь.

Я вздрагиваю, когда слышу, как где-то внизу громко хлопает входная дверь.

— Ах, тише, ну что же вы так!..

— Не волнуйтесь, моя дорогая — эти два барана или уже глубоко спят, или так же глубоко не спят. И в том, и в другом случае они нас даже не услышат. Хотя мне, конечно, хотелось бы надеяться на второй вариант…

— Мне тоже, милый, мне тоже!.. Моя девочка как никто заслужила право на счастье. Она столько перенесла на своих хрупких плечиках…

— Поверьте, мой внук настрадался не меньше. Ничего, я верю, что они смогут исцелить друг друга…

Я больше не могла этого выносить. Вылетела с лестницы прямо в круг дрожащего света, которым в этот глубокий ночной час был освещён холл.

Старый герцог держал свечу и ждал, пока Тилль избавится от плаща с меховой опушкой. Завидев меня, подруга всплеснула руками и бросилась навстречу.

— Элис, дорогая, что случилось? На вас лица нет! И что с вашей одеждой…

Я увернулась от её рук и понеслась прямиком к деду. Схватила его за лацканы серебристого сюртука.

— Скажите мне! Хотя бы вы скажите — что с Дорном? Он молчит, он прячется от меня… Но вы обязаны сказать!

Старый герцог поставил свечу на ближайшую тумбочку возле стены, а потом осторожно отцепил мои руки. Окинул меня внимательным взглядом.

— На тебе пепел.

Я смутилась.

— Да, мы… ну… а потом всё начало рассыпаться, и он… — я окончательно запуталась в словах.

Старик устало вздохнул.

— Понятно.

— Так вы расскажете? — с надеждой уставилась я на него.

Но к моему глубокому разочарованию, он покачал головой.

— Я дал слово, ты же помнишь. Я не могу тебе ничего рассказывать. Но… — он вдруг хитро улыбнулся и подмигнул. — Могу кое-что показать. Насчёт этого запретов не было. Внук забыл предусмотреть. Ну и пусть пеняет на себя, если я воспользуюсь лазейкой. Пойдём-ка!

Он схватил меня под локоть своей сухонькой, но неожиданно твёрдой рукой — и потащил куда-то. Оказалось, в кабинет. Тот самый, где мы с Дорном подписывали наш брачный контракт — словно тысячу лет назад.

Тилль неотступно следовала за нами, она единственная позаботилась о свече.

У меня сердце выпрыгивало из груди, я даже позабыла о заледеневших ногах… а вернее, почти перестала их чувствовать. Меня всю захватила надежда. Неужели сейчас, хотя бы краешек, хотя бы немного… я смогу приподнять завесу тайны?

Старый герцог оставил мою руку и решительно двинулся вглубь комнаты. Я решила было, что он станет копаться в письменном столе или шкафу — может быть, даст мне почитать какие-нибудь документы или старые рукописи… но он вместо этого произвёл несколько хитрых манипуляций и нажал на завитушки резьбы одного из книжных стеллажей.

И стеллаж просто отъехал от стены со всеми книгами вместе. За ним показалось какое-то небольшое тёмное помещение.

— Бертильда, дорогая, дай-ка ей свечу. Элис, вперёд! Не тушуйся, смелее! Можешь там оставаться сколько хочешь. Осматривайся, думай, ищи… я тебе больше ни в чём не помогу, увы. И так взял на себя слишком много. Ты умная девочка, я уверен — и так разберёшься. А ты, милая, за мной! Мы лучше пока с тобой покараулим за дверью. Вдруг мой не в меру ретивый внук вздумает сунуться сюда раньше времени и помешать. К слову, где бы он мог быть… не в супружеской спальне точно… Эх, и в кого он такой остолоп! Точно не в меня…

Хлопнула дверь кабинета, я осталась одна, даже не успев осознать толком, что сейчас произошло.

Впереди призывно манил тёмный проём в стене. Судя по всему, каморка за ним была очень маленькой. Оттуда пахнуло затхлым воздухом.

Я сглотнула комок в горле и сделала решительный шаг вперёд.

Осторожно, как в святилище, входила я в комнату. Здесь повсюду была пыль, и я поняла, что Дорн запрещал слугам приближаться к этому месту. Его личному тайному убежищу, где он проводил долгие часы — судя по толстым оплавленным почти до основания свечам по краям столешницы узкого стола. В воздухе неуловимо витал терпкий аромат его туалетной воды. Меня снова накрыло острым приступом тоски. С огромным трудом я сосредоточилась на том, что должна была сделать.

Передо мной открыли дверь в тайный мир. Внутренний мир моего мужа, в который он никого не допускал. Я обязана быть внимательной и не пропустить важные ключи. Быть может, они помогут мне понять его.

Письменный стол и кресло перед ним оказались единственной мебелью в каморке. Здесь не было окон и лишь одна дверь — потайная, та самая, которую открыл мне старый герцог. Я не стала зажигать свечи, чтобы не выдать, что в комнате был кто-то посторонний. Ограничилась одной-единственной, которую мне дали с собой.

Столешница была покрыта светлой тканью, под ней выделялось что-то рельефное. Любопытство мучало нестерпимо, но прежде я решила хорошенько осмотреться. Подняла выше подсвечник, который держала в руке…

Взгляд наткнулся на картину, висевшую прямо над столом, на уровне глаз стоящего человека. Сначала я подумала, что зрение меня подводит. Или же в герцогском особняке откуда-то взялся дубликат… но потом подошла ближе и увидела те самые, знакомые с детства завитки картинной рамы, до боли памятный крохотный скол в левом нижнем углу.

Дорн привёз сюда одну из картин, что висели в Шеппард Мэнор. «Разрушение Замка пепельной розы». Значит, не зря он так долго рассматривал её в тот памятный вечер нашего знакомства. После покупки моего фамильного особняка решил забрать эту вещь себе — судя по всему, единственную.

Я снова всмотрелась в очертания потемневшего от времени рисунка. Разрушенная башня, лежащая на земле в груде обломков. Другая, которая накренилась под ударами таранов и вот-вот будет повержена тоже. Опустошение, тлен, пепел вокруг. Пусто — никого из эллери-защитников Замка, хотя обычно победители так любят изображать побежденного врага. Но только не на этой картине. Здесь — лишь горстка воинов в доспехах времён Завоевания. Среди них, присмотревшись, я заметила одного человека, изображённого повыше ростом. На его плаще — крупная буква «М» старинных очертаний.

Предок Дорна. Один из основателей рода Морриган. И судя по всему, нынешнего герба ещё не было у Морриганов в момент, изображённый на картине. Художники обычно очень трепетно относятся к таким вещам, потому что разъярённый аристократ, который решил, что к его предкам проявили неуважение — страшное дело. Никто не хочет наживать могущественных врагов. На исторических полотнах могут в чём угодно добавить художественного вымысла, но регалии сильных мира сего — это будет выписано любовно и тщательно.

Так что попробуем принять в качестве гипотезы, что герб Морриганы получили уже после разрушения Замка пепельной розы. Возможно, как и девиз «Обращая врагов в пепел».

Только ли потому, что рисунок касается наследия его предков, Дорн принёс картину сюда? Чутьё, отцовское бульдожье чутьё подсказывало мне, что здесь совершенно точно скрыт один из ключей. Но я пока не представляла, какой именно. Что ж… продолжим исследование.