Надежда Волгина - Найди меня, я рядом (СИ)

Андрей задумался. Собственно, чего-то в этом роде он и ожидал. Поэтому и не удивился особенно. Даже не позаботился остановиться в какой-нибудь гостинице. В голове созрело решение.

— Предлагаю подумать о ночлеге. Всем вместе, — сказал он. — Может быть, какой-нибудь санаторий неподалеку? Или еще что? Как вам такой вариант?

— Ага! — возмущенно возразил Виктор. — За проживание нужно платить. А я все деньги спустил на дорогу.

— Как же ты собирался ехать обратно? — съехидничал Иван.

— На счет денег не волнуйтесь, — прервал их Андрей, — я плачу за всех. Во-первых, у меня есть такая возможность, — прервал, начавшую возмущаться Алину, — а во-вторых, я старше вас всех, забыли? — он с улыбкой оглядел троих друзей, опять вспоминая их маленькими. — Раз, принято единогласно, предлагаю выбрать место.

— Может, «Русский бор»? — неуверенно предложила Алина. — Тут рядом и недорого, насколько я знаю.

— Нет, нет, постойте… — Иван внезапно прижал руку ко лбу, напрягая мысли, — не то… не то… Нам нужен санаторий «Чародейка», точно! — Он не очень уверенно посмотрел на друзей. — И все равно чего-то не хватает. Только, не пойму чего?..

— Извилин у тебя не хватает, вот чего. И где эта «Чародейка»? — сварливо спросил Виктор. — Сроду о такой не слышал.

— Да это новый санаторий, тоже недалеко отсюда, — ответила Алина, — только… я слышала, что он со всякими там новомодными наворотами, аквапарком и все такое… Говорят, там очень дорого.

— Об этом не думайте, — прервал ее Андрей. — Цена не имеет значения.

— Аквапарк — это супер! Наверное, с подогревом, — мечтательно произнес Виктор.

— Ты что на курорт приехал? — возмутилась Алина. — У тебя только развлечения на уме!

— У нас есть, кому думать, — парировал Виктор. — Только вот мыслей маловато, да? — Он многозначительно посмотрел на Ивана.

— Ну, что, я виноват, что ли, что они приходят внезапно? — взмолился Иван, глядя на всех трогательными детскими глазами. От такого взгляда даже каменное сердце не выдержит и смягчится. — Я только знаю, что нужно делать так, и все. Я вас когда-нибудь обманывал?

— Верим, верим, — успокоил его Андрей, похлопав по плечу. — Пошли. Пешком далеко?

— Рядом. Только, мои вещи в детдоме. Я приехала вчера, и Зинаида Сидоровна разрешила мне переночевать у нее. — Андрей вздрогнул при упоминании этого имени. Алина виновато на него посмотрела. — Послушай, я знаю, что ты очень на нее обижен, — медленно проговорила она, — но, может, пора примириться с прошлым? Она ведь не со зла так поступила, а потому, что не видела другого выхода на тот момент. Тем более что ее начальство требовало виновного в происшествии. Вот и выбрала тебя. Кроме того, Зинаида Сидоровна была очень привязана к Мише. Слышал бы ты, как она о нем вспоминает, с каким теплом в голосе. Поверь мне, она не злодейка.

— Она выкинула меня, как ненужный хлам. — Первый раз Андрей заговорил с кем-то о тех событиях. Давалось это с трудом.

— Послушай… — Алина сглотнула комок, — ведь, и нам тоже пришлось нелегко. Немного позже от Зинаиды Сидоровны потребовали, чтобы нас всех расселили по разным детдомам, изолировали друг от друга. Так что, после твоего ухода, мы оставались там недолго. Меня отправили в Москву, Виктора — в Питер, а Ивана — в другой подмосковный приют. Думаешь, легко было? Пора зарыть в землю топор войны. Просто, посмотри ей в глаза, и ты сам все поймешь.

Ничего этого Андрей не знал, да и не интересовался, что там происходило после его изгнания. Сейчас он впервые задумался, а каково пришлось им?

— Я не знал… — с примесью стыда в голосе пробормотал Андрей.

— Не знал, или не хотел знать? — Алина без злости смотрела на него. Во взгляде читалось понимание и желание все исправить.

— Ты кем работаешь? — спросил у девушки Андрей.

— Учителем, однако, — рассмеялась она, — русский язык и литература.

— Теперь понятно, почему у тебя так ловко получается уговаривать. А почему не бухгалтером? Из детдома ведь ведут две дороги: в училище или в бухгалтерию.

— А я с ними боролась, — ответила Алина, — Когда они подготовили мне документы для поступления в училище после восьмого класса, я пригрозила, что буду писать в вышестоящие инстанции. И победила. Они разрешили мне закончить десять классов и поступать в пединститут.

— Ты всегда была настойчивой. Ладно, пошли. Наверное, пора забыть детские обиды.

Андрей засомневался, а правильно ли он вел себя все эти годы? И при чем тут его друзья? Они-то в чем виноваты? Он почувствовал, как в душу заползают угрызения совести, что так долго считал директора детдома настоящей злодейкой. Как ни странно, немного полегчало. Он уже не считал ошибкой свой приезд в Россию.

Когда друзья подходили к детдому, Андрей разглядел вдалеке небольшой белый домик. Баня! Образы, навеянные воспоминаниями, отвлекли его от действительности.

Пятница — банный день. В четыре часа моются девочки, а в пять — время мальчиков. До бани идти метров двести. В любую погоду, зима ли, лето, нужно идти. Тесный предбанник, где оставляешь вещи, потом небольшая комнатка с кранами в стенах и длинным рядом деревянных скользких лавок. Набираешь воду в тазик, ставишь на лавку и начинаешь мыться. Куча одинаково голых мальчишек, разного возраста, сосредоточенно намыливают себя мочалками, трут друг дружке спины, окатывают водой из тазиков…

Андрей даже сейчас помнил то ощущение, когда проводишь пальцем по чистой коже и слышишь характерный скрип. И запах простого дешевого мыла — запах чистоты.

И вот они чистые и распаренные мчатся обратно. Даже зимой умудрялись бегать с непокрытой мокрой головой. Натянешь пальто на голое тело, на босые ноги обуешь теплые бурки. На голову, в лучшем случае, накинешь полотенце. И бежишь, только ветер в ушах свистит, да под мышкой чувствуешь вещи, которые крепко прижимаешь к себе, чтобы не растерять. Мишка с покрытыми инеем черными кудрями и распекающая его Алинка, за то что бегает по морозу без шапки. А он только смеется, тряся головой, и мелкие кристаллики разлетаются в разные стороны…

Андрей посмотрел на Алину, которая молча шла рядом. А ведь ей тоже пришлось тяжело. Уже тогда он замечал, что любит она Мишку, по-детски самозабвенно, но любит. Сколько слез пролила после его исчезновения? Никто не знает. Скрытная очень. Наверное, только подушка стала свидетелем ее горя. Почему именно сейчас подобная мысль пришла в голову? Как он раньше мог думать, что другие не испытывают ничего подобного? Какой слепой мальчишеский эгоизм!