Клаудия Грэй - Вечная ночь

Я спустилась с последней ступеньки и оказалась в большом зале. Рано утром, пустой и тихий, он походил на собор, а сейчас был полон народа. Голоса звенели под сводчатым потолком. Несмотря на шум, мне показалось, что мои шаги эхом отдаются в помещении; ко мне обратились десятки лиц. Каждый, ну просто каждый смотрел на меня как на незваную гостью. С таким же успехом я могла повесить себе на шею неоновую вывеску с надписью «Новая ученица».

Учащиеся толпились небольшими компаниями — слишком тесными, чтобы туда мог войти новичок, — и стреляли в мою сторону темными взглядами. Будто видели, как в панике трепещет мое сердце. Мне показалось, что все они на одно лицо — не в буквальном смысле слова, а в своей безупречности. Волосы каждой девочки блестели, хоть свободно падавшие на плечи, хоть собранные в строгий пучок. Каждый мальчик выглядел сильным и уверенным в себе, а улыбки их походили на маски. На каждом была форма: клетчатые юбки, свитера, блейзеры и брюки самых разных расцветок: серые, красные, черные. У каждого на форме красовался герб, и этот символ они носили так, словно он им принадлежал. Они излучали самоуверенность, превосходство и презрение. Я просто ощущала, как холодею, и стояла там, на отшибе, переминаясь с ноги на ногу.

Ни один не сказал «привет».

Через секунду бормотание возобновилось. Очевидно, застенчивая новая девочка не стоила их внимания. Щеки мои пылали от смущения, потому что наверняка я сделала что-то неправильно, хотя и не могла понять что. Или они уже почувствовали (как чувствовала и я сама), что мне здесь не место?

Но где же Лукас? Я вытянула шею, пытаясь отыскать его в толпе. Мне казалось, что я смогу все это выдержать, если Лукас будет рядом. Может, и глупо думать так про парня, которого едва знаешь, но мне было наплевать. Лукас должен быть здесь, но я не могла его найти и среди всех этих людей чувствовала себя совершенно одинокой.

Пятясь в дальний угол зала, я начала понимать, что еще несколько учеников оказались в таком же положении, что и я; по крайней мере, они тоже были здесь новичками. Форма мальчика с песочного цвета волосами и пляжным бронзовым загаром выглядела такой помятой, будто он в ней спал, но сверхнебрежность не помогала здесь завоевать очки. На свитер, но под блейзер, он надел, не застегнув, гавайскую рубашку, и этот кричащий стиль казался в полумраке «Вечной ночи» проявлением отчаяния. Девочка подстригла свои черные волосы коротко, под мальчика, но это выглядело не классной модной стрижкой с неровными прядями, а так, словно она просто взяла бритву и обрезала их как попало. Форма, на два размера больше, просто болталась на ней. Никто не обращал на нее внимания, будто девочка была невидимкой; еще до начала занятий на ней уже появилось клеймо человека, который ни для кого не имеет никакого значения.

Почему я была в этом так уверена? Потому что то же самое только что случилось и со мной. Меня оттеснили в сторону, и я стояла там, запуганная шумом, ощущая себя карликом и совершенно потерянная.

— Внимание!

Голос прозвучал очень громко, и шум мгновенно сменился тишиной. Все, как один, повернулись к кафедре, на которую взошла миссис Бетани, директриса.

Высокая женщина с густыми темными волосами, собранными в пучок на макушке, как в Викторианскую эпоху. Я даже приблизительно не представляла себе ее возраста. Украшенную кружевами блузку она заколола у шеи золотой булавкой. Миссис Бетани была красавицей, но правильные черты ее лица отличались суровостью. Я впервые встретилась с ней, когда мы с родителями поселились в преподавательской квартире, и тогда она меня немного испугала, но я сказала себе: это потому, что мы едва знакомы.

А сейчас она выглядела еще внушительнее. Увидев, как она мгновенно, без усилий, завладела вниманием толпы — тех самых людей, которые, словно сговорившись, сумели отгородиться от меня до того, как я успела придумать, что им сказать, — я поняла, что миссис Бетани обладает властью. Причем не той, которая дается человеку вместе с должностью директора, а настоящей властью, той, что идет изнутри.

— Добро пожаловать в «Вечную ночь». — Она раскинула руки, ногти ее были длинные и полупрозрачные. — Некоторые из вас уже учились здесь раньше. Другие будут долгие годы слышать про академию «Вечная ночь», возможно, от ваших родственников и удивляться, что вам удалось попасть сюда. А в этом году у нас есть несколько новых учащихся — это результат изменения нашей политики и правил приема. Мы считаем, что для наших учащихся настало время познакомиться с людьми разного происхождения, чтобы лучше подготовиться к жизни, ожидающей за стенами школы. Всем вам придется многому научиться, и я верю, что вы будете относиться друг к другу с уважением.

Могла бы просто взять баллончик и написать на стене гигантскими красными буквами: «Некоторым из вас здесь не место». Вне всякого сомнения, именно благодаря «новой политике» здесь появились мальчик-серфингист и девочка с короткими волосами; они вовсе не относились к «настоящим» учащимся «Вечной ночи», а всего лишь служили для этой толпы наглядным пособием.

Что до меня, то я не была даже частью новой политики. Если бы не мои родители, я не попала бы сюда. Другими словами, я настолько не вписывалась в это место, что даже на роль изгоя не годилась.

— В «Вечной ночи» мы не относимся к учащимся как к детям. — Миссис Бетани не смотрела ни на кого в отдельности; казалось, что она смотрит поверх нас — такой устремленный куда-то в даль взгляд, тем не менее вбирающий в себя абсолютно все, что попадало в поле зрения директрисы. — Вы должны научиться быть взрослыми в мире двадцать первого века, и мы надеемся, что именно так вы и станете себя вести. Это не значит, что в «Вечной ночи» нет правил. Наше положение в этой местности требует, чтобы мы поддерживали строжайшую дисциплину. Мы многого от вас ожидаем.

Она не сказала, что грозит провинившемуся, но я каким-то образом поняла, что оказаться оставленным после уроков — это еще цветочки.

Ладони у меня вспотели, щеки пылали, и вероятно, я выделялась среди всех как сигнальная ракета. Да, я обещала себе, что буду сильной и не позволю толпе взять над собой верх, но это всего лишь обещание. Мне казалось, что высокий потолок и каменные стены большого зала смыкаются вокруг меня. Я с трудом дышала.

Мама как-то сумела обратить на себя мое внимание, не окликнув и не махнув рукой, как умеют только матери. Они с папой стояли в дальнем конце ряда преподавателей, ожидая, когда их представят, и оба с надеждой улыбнулись мне. Они хотели, чтобы я получала от всего этого удовольствие.

Именно эта их надежда доконала меня. И без того трудно бороться с собственными страхами, не хватает еще разочаровать родителей.