Дж. Уорд - История сына

— Простите меня. — Его красивый голос был напряжен. — Я сожалею, что должен брать от невинного человека. Но мне нужно есть, или я умру, у меня нет выбора. Мне не позволяют покидать мои апартаменты.

Перед глазами у Клер все поплыло, после чего вернулось в шахматном порядке — такое, которое случается прежде, потеряешь сознание. Вот… черт.

Прошло довольно много времени, прежде чем она смогла ясно мыслить, а вакуум познания наполнился картинками из Голливуда: магически возвращенный к существованию из мёртвых, белокожий, злобный… вампир.

Ее тело затряслось так сильно, что застучали зубы, и она сжалась в комочек, прижав колени к груди. Начав раскачиваться, она поймала обрывок мысли, что никогда за всю свою жизнь не была так напугана.

Это кошмар. Спит она или нет, но это — полный кошмар.

— Я заражена? — спросила она.

— Вы… вы имеете в виду, превратил ли я вас в нечто такое, чем являюсь сам? Нет. Вовсе нет. Нет.

Подстегнутая порывом спастись бегством, она пулей слетела с кровати и устремилась в направлении двери. Но далеко не убежала. Комната завертелась вокруг, и Клер споткнулась о свою собственную ногу. Выбросив руку вперед, она восстановила равновесие, упершись в книги.

Он тоже поймал ее, проделав это так быстро, словно дематериализовавшись с того места, где находился раньше. Его заботливые руки держали ее так крепко, как и были должны.

— Вам нужно поесть.

Она все еще цеплялась за полку и совершенно безо всякой причины отметила, что находится перед полной коллекцией Джордж Элиот.[13] Может быть, именно поэтому он разговаривал как человек викторианской эпохи: читал книги девятнадцатого века все то время, пока пребывал здесь.

— Пожалуйста, — умолял красивый голос. — Вы должны поесть…

— Я должна пойти в ванную. — Она посмотрела через всю комнату на мраморный анклав. — Скажи мне, что там есть туалет.

— Да. Вы не найдете двери, но я отвернусь.

— Да уж, будь добр.

Клер высвободилась из его объятий и, пошатываясь, побрела прямо, слишком обескураженная, слабая и ошеломленная, чтобы заботится об уединении. Ну и потом, захоти он воспользоваться своим преимуществом перед ней, он мог бы сделать это уже множество раз. К тому же, в каждой нотке его голоса звучало благородство. Если он сказал, что не будет смотреть, значит так и сделает.

Вот только она — идиотка. Какого черта она должна верить кому-то, кого не знает? И с кем заперта?

Хотя, может, так и было. Очевидно, он тоже застрял здесь.

Если, конечно, не лгал.

В ванной комнате, облицованной от пола до потолка кремового цвета мрамором, располагались старомодная ванна на когтеобразных лапах-ножках и пьедестал раковины. Только включив воду, Клер поняла, что зеркала там не было.

Она умыла лицо и утерлась взятым из стопки белым полотенцем. Чашечкой сложив ладони под струей воды, напилась. Живот чуть успокоился, и она была готова поспорить, что еда помогла бы еще больше, но глотать предлагаемое в этом доме она больше не собиралась. Она уже попалась на эту удочку с чашечкой чая, и, полюбуйтесь, к чему это все привело.

Вернувшись в спальню, Клер пристально уставилась в самый темный угол.

— Я хочу увидеть твое лицо. Сейчас же.

Дополнительного риска в том не было. Она уже поняла, что находится в поместье Лидсов, и знала, кто он — сын мисс Лидс. Она имела на них достаточно, так что если они собирались убить ее, чтобы она не опознала похитителей, то у них уже была куча причин.

— Ты покажешь мне свое лицо. Сейчас же.

Повисла долгая тишина. После чего Клер услышала звон цепи, и он шагнул на свет.

Клер задохнулась, прижав трясущуюся руку к губам. Он был также прекрасен, как и его голос, также прекрасен, как и его аромат, также прекрасен, как ангел… и выглядел не старше тридцати лет.

Тело высотой шесть футов пять дюймов[14] было облачено в красный шелковый халат, спадавший до пола и подпоясанный вышитым поясом. Волосы, темные как ночь, были отброшены с лица и широкими волнами спускались до… Господи, да почти до талии. А лицо… Его совершенство ошеломляло: квадратная челюсть, полные губы, прямой нос — все было вершиной мужского великолепия.

Тем не менее, глаз его она увидеть не смогла. Они были опущены вниз, на пол.

— Госпо… ди, — прошептала она. — Ты не настоящий.

Он отпрянул в тень.

— Пожалуйста, поешьте. Я должен буду… прийти к вам снова. Скоро.

Клер представила, как он кусает ее… посасывает шею… глотает то, что течет в ее венах… И напомнила себе, что это квалифицируется как применение силы. И она — пленница против своей воли, жертва, которой пользуется… монстр.

Она перевела взгляд вниз. Часть цепи, бывшей на нем, все еще лежала на свету. Привязь была такой же толстой, как и ее запястье, и Клер предположила, что один из ее концов защелкнут на лодыжке парня.

Определенно, он тоже был узником.

— Почему тебя приковали здесь?

— Я опасен для окружающих. А сейчас, поешьте. Вы должны есть.

— Кто держит тебя?

В ответ — только тишина, после чего:

— Еда. Вы должны поесть.

— Прости, но я не собираюсь притрагиваться к этой гадости.

— Еда не отравлена.

— Ну, я тоже так думала об Эрл Грее твоей матушки.

Задребезжала цепь, и мужчина снова вышел на свет.

Ага, так и есть, крепится на лодыжке. Левой.

Он прошел через комнату, оставаясь насколько возможно дальше от Клер и по-прежнему не смотря на нее. Его походка была гибкой и грациозной, как у животного, плечи покачивались, когда ноги несли его по каменному полу. Мощь в нем была… устрашающей. И эротичной. И грустной.

Он был похож на великолепного зверя в клетке.

Он сел там, где она лежала раньше, и потянулся к серебряному подносу с едой. Когда он снял крышку с тарелки и поставил ее на стол в сторону, Клер ощутила волнительную смесь ароматов розмарина и лимона. Развернув льняную салфетку, он поднял тяжелую серебряную вилку и попробовал мясо молодого барашка, рис и зеленые бобы. После чего промокнул губы камчатой тканью, отложил вилку и вернул крышку на место.

Он опустил руки на колени, продолжая держать голову опущенной. Его волосы были великолепны, такие густые и блестящие, они стекали по плечам, завивающимися кончиками касаясь бархатного пухового одеяла и его бедер. Фактически пряди были двух цветов: бордового и черного, такого насыщенного, что он был близок к синему.

Она никогда не видела такой цветовой комбинации раньше. По крайней мере, так, чтобы та естественным путем произрастала на чьей-то голове. И Клер была чертовски уверена, что чертова матушка парня не отправляет каждый месяц вниз косметолога, чтобы порадовать отпрыска услугами парикмахера.