Лиза Смит - Посвящение (народный перевод)

— Я должен идти. Мне не следует здесь долго оставаться, — сказал он.

Кэсси сглотнула:

— Тебе лучше быть осторожным. Я думаю, у Джордана есть оружие.

— Ты не удивила меня, — сказал он и продолжил, не давая ей сказать что-нибудь ещё. — Не волнуйся, я покидаю Кейп. По крайней мере, на какое-то время. Я вернусь. И возможно, тогда мы увидимся снова.

Он повернулся, чтобы уйти.

Затем сделал паузу и в последний раз взял её руку снова. Кэсси была слишком поражена прикосновением его кожи, чтобы что-то сделать. Он перевернул её руку и посмотрел на красные следы на её запястье, затем слегка тронул их кончиками пальцев.

В это время сталь вновь появилась в его глазах.

— И поверь мне, — прошептал он, — когда-нибудь он заплатит за это. Я гарантирую.

И затем он сделал то, что потрясло Кэсси больше, чем что-либо из случившегося в течение этого странного дня.

Он поднёс её болевшую руку к своим губам и поцеловал. Это было самое нежное, самое лёгкое прикосновение, и оно прошло сквозь Кэсси, словно огонь. Она смотрела на него, шокированная и неверящая, и совершенно безмолвная. Она не могла ни двигаться, ни думать, только стоять и чувствовать.

И затем он ушёл, свистнув пса, который крутился перед Кэсси, а затем побежал за ним. Она осталась одна, пристально смотрела ему вслед, её пальцы сильно сжимали маленький неровный камень в ладони.

И только тогда она осознала, что так и не выяснила его имя.

Мгновением позже, Кэсси вышла из оцепенения. Она должна была уходить; Логан и Джордан могли вернуться в любую секунду. И если они поняли, что она специально им лгала…

Кэсси поморщилась, когда с трудом вскорабкалась на покатую дюну. Мир вокруг неё вновь стал обычным, больше не полным волшебства и тайн. Это было, словно она прибывала в мечте, и теперь пробудилась.

О чём только она думала? О какой-то ерунде, о серебрянных нитях, о судьбе и парне, который не был похож ни на кого другого. Но это было смешно. Камень в её руке был всего лишь камнем. И слова были только словами. Даже тот парень…

Конечно, не существовало никакого способа, благодаря которому он мог бы услышать её мысли. Никто не мог сделать это; должно быть рациональное обьяснение… Она сильнее сжала маленький кусочек камня в ладони.

Её рука всё ещё покалывала там, где он держал её, и ощущения на коже, которую он коснулся коньчиками своих пальцев, были совсем другими, чем во всём теле. Она думала, что независимо от того, что случится с ней в будущем, она всегда будет чувствовать его прикосновение.

Зайдя в коттедж, который они арендовали с мамой, она закрыла за собой дверь. И остановилась. Она могла слышать голос своей матери, доносившийся с кухни, и могла сказать, что он не был повседневным.

Миссис Блейк говорила по телефону, повернувшись спиной к дверному проёму. Она немного наклонила голову, прижимая трубку к уху. Как всегда, Кэсси поразилась стройной фигуре своей матери. С её ниспадающими длинными, тёмными волосами, просто собранными сзади на шее, миссис Блейк могла походить на подростка.

Это заставляло Кэсси чувствовать покровительство над ней. Фактически, иногда она чувствовала, будто это она была матерью, а её мама — ребёнком. И сейчас это побудило её принять решение не прерывать беседу матери. Миссис Блейк была растроена, и в промежутках говорила в трубку «Да» или "Я знаю" голосом, полным напряжения.

Кэсси повернулась и направилась в свою спальню. Она подошла к окну и выглянула на улицу, задаваясь вопросом, что происходило с мамой. Но она не могла сосредоточиться ни на чём, кроме парня на берегу.

Даже если бы Портия знала, как его зовут, то она никогда не сказала бы ей, Кэсси была уверенна в этом. Но не зная его имени, как она найдёт его снова?

Она не найдёт. Это было жестокой правдой, и сейчас она смотрела ей в лицо. Даже если бы она знала его имя, она была не из тех, кто гоняется за парнями. Она просто не знала бы как его найти.

— И через неделю я уеду домой, — прошептала она. Впервые эти слова не принесли ей волну утешения и надежды. С заключительным стуком она положила неровный маленький кусочек халцедона на прикроватную тумбочку.

— Кэсси? Ты что-то сказала?

Кэсси быстро повернулась и увидела стоящую в дверях маму.

— Мам! Я не знала, что ты уже закончила говорить по телефону, — когда её мать продолжила смотреть на неё вопросительно, Кэсси добавила, — Я просто думала вслух. Я говорила, что мы поедем домой на следущей неделе.

Странное выражение промелькнула на мамином лице, словно вспышка подавляемой боли. Под её большими чёрными глазами залегли тёмные круги, а взгляд нервно блуждал по комнате.

— Мама, что-то не так? — спросила Кэсси.

— Я только что говорила с бабушкой. Ты помнишь, я планировала, чтобы мы заехали навестить её на следущей неделе?

Кэсси хорошо это помнила. Она рассказала Портии о том, что она и её мама собираются поехать вдоль побережья, и Портия огрызнулась, что здесь это не называют «побережьем». От Бостона до Кейпа — это был южный берег, а от Бостона до Нью-Хэмпшира — северный, и если вам нужно было попасть в штат Мэн, то вы бы двигались прямо на восток.… Но всё-таки, где же живет её бабушка?

И Кэсси не могла ответить, потому что мама никогда не упоминала название города.

— Да, — сказала она, — Я помню.

— Я только что говорила с ней по телефону. Она стара, Кэсси, и она совсем неважно себя чувствует. Хуже, чем я ожидала.

— О, мама. Мне жаль.

Кэсси никогда не видела свою бабушку, даже не видела её фотографии, но всё же чувствовала себя ужасно. Её мать и бабушка жили раздельно в течение многих лет, с рождения Кэсси.

Что-то произошло, и поэтому мама ушла из дома, но это было всё, что её мама рассказывала об этом. В течение последних лет они обменивались несколькими письмами, и это направляло Кэсси на мысль, что в глубине души они всё ещё любили друг друга.

Она надеялась, что это так. И, так или иначе, ждала первой встречи с бабушкой.

— Мне правда жаль, мама, — сказала она снова, — С ней всё будет хорошо?

— Я не знаю. Она живёт совершенно одна в таком большом доме, и она одинока… А теперь с этим флебитом (прим. перевод. — воспаление вен) ей будет трудно передвигаться.

Солнечный свет полосками падал на лицо её мамы, образуя тени.

Она говорила спокойно, но неестественно, как будто с трудом сдерживала сильные эмоции.

— Кэсси, у меня с твоей бабушкой были некоторые проблемы, но мы — всё ещё семья, и у неё больше никого нет. Пришло время похоронить наши разногласия.