Лесная невеста (СИ) - Петровичева Лариса

— Тихо, — едва слышно сказал Арн Виланд. — Это я.

— Что вы тут делаете? — испуганно прошептала я. Появление Виланда испугало меня чуть ли не сильнее Шумана с полицией.

Вот уж точно: никогда не знаешь, откуда к тебе придет помощь. Хотелось надеяться, что это именно она.

Виланд бесшумно прикрыл дверь и прошел к моей кровати. Окинул пристальным взглядом скорлупу корсета, и я почему-то ощутила почти девическую стыдливость.

На больничной койке ты всегда слаб. И становишься еще слабее, когда на тебя смотрят вот так, оценивающим тяжелым взглядом. Когда на тебя смотрит инквизитор, который ненавидит ведьм.

— У вас была бомба? — негромко спросил Виланд.

— Нет, конечно! — воскликнула я. — Откуда? Послушайте, — сейчас надо было все ему сказать, пока у меня была возможность говорить. — Покушались не на моего куратора. Устранить хотели именно меня. И теперь мне светит обвинение в покушении на убийство… — в горле запершило так, что на глазах выступили слезы. — Потому что я могу выяснить, что случилось с вашей сестрой.

Виланд понимающе кивнул. Сейчас, в полумраке, без своего делового костюма с иголочки, а в простом свитере, мягко обнимавшем тело, и джинсах, он был похож скорее на благородного разбойника, чем на инквизитора. На Робина Гутту, который спасал несчастных страдающих красавиц от монстров и насильников.

— Я так и думал, — кивнул он. — Я вам верю, Инга. Подняться сможете?

— Попробую, — сказала я, невольно вздохнув с облегчением. Надо же, Выродок Арн — и на моей стороне! Повезло, без шуток.

Но вот встать с кровати мне не удалось. Какое-то время я возилась на простыне, словно черепаха, которую шутки ради перевернули на спину. Вспотела, чувствовала себя уродливой и неуклюжей — наконец, протянула Виланду руку и сказала:

— Помогите.

Это был очень тонкий момент. Ведьма обращалась за помощью к инквизитору — должно быть, история такого не знала. В босые ступни уткнулись гладкие ледяные плиты пола: Виланд поставил меня на ноги и произнес:

— Теперь пойдем. Тихо и быстро. Что бы ни случилось, держитесь у меня за спиной.

Мне одновременно сделалось очень смешно и очень страшно.

— Организуете мне побег? — спросила я. Лицо Виланда осталось спокойным и строгим.

— Будем считать, что так, — ответил он.

Мы бесшумно выскользнули в коридор, погруженный в полумрак. Весь этаж спал. Откуда-то доносилось негромкое бормотание телевизора: должно быть, дежурный врач сидит в кабинете и сражается со сном.

Я всегда знала, что ночью в больницах какая-то особенная, давящая атмосфера. Словно все плохое, что копится в этих стенах днем, после захода солнца набирает силы, поднимает голову и делает шаг по белым плитам пола. Его некому остановить. Врачи и медсестры устали и дремлют в ожидании конца смены, а люди в палатах слишком слабы, чтоб бороться.

Будто отзываясь на мои мысли, корсет негромко пискнул, и панель управления снова налилась красным. Виланд недовольно обернулся на меня, я развела руками. Мол, очень стараюсь, но ничего не могу поделать. Я действительно пострадала.

Виланд осторожно приоткрыл одну из дверей, и мы выскользнули на боковую лестницу, озаренную тусклым светом мерно гудящих ламп. Чем ниже мы спускались, тем громче становились голоса: больница жила, на первом этаже дежурили врачи, и белые машины «скорой помощи» привозили пациентов в приемный покой.

— Выйдем на стоянку, — прошептал Виланд. — Как вы?

— Держусь, — ответила я. Боль медленно пульсировала в теле, наливалась в животе, дрожала под ребрами. И все-таки я везунчик — Ульрих-то лежит в коме.

Да и жив ли он вообще? Может быть, в эту минуту санитары увозят его тело в морг — а Шуман, которому наверняка доложили о смерти коллеги, готовится рвать меня голыми руками.

Наконец мы спустились на первый этаж, умудрившись никому не попасться на глаза. Я едва шла, несмотря на работу корсета. Виланд толкнул неприметную дверь с надписью «Эвакуационный выход», и я заметила, что замок, висевший на ней, довольно грубо взломан.

Мы вынырнули в ночь. Выход на стоянку был ярко освещен: справа под фонарями стояли несколько машин «скорой помощи», за ними я увидела голубой седан полицейского экипажа. Ясно, это по мою душеньку. Интересно, когда стражи порядка обнаружат мое исчезновение?

Словно отзываясь на мои мысли, где-то за нашими спинами завизжала сирена. Хлопнули двери голубого седана: уже знакомые мне офицеры выскочили из машины и кинулись к входу.

Хорошо, что они сочли меня слишком слабой для побега и не остались в коридоре.

— Вперед! — прошипел Виланд и потянул меня за руку куда-то влево: там на контрасте с ярко освещенным входом в приемный покой царил полный мрак. В него мы и нырнули: мягко пикнул электронный замок, и Виланд практически втолкнул меня на заднее сиденье машины.

Кажется, получилось!

В следующий миг машина вырвалась на дорогу и помчалась в сторону ворот. Я услышала сначала один хлопок, потом второй, и машинально попробовала пригнуться и закрыть голову. Корсет взвыл, и уже второе окошко налилось красным, словно советовало мне не дергаться.

— Они стреляют? — испуганно спросила я. — В нас?

Жизнь ведьмы — всегда охота, но в меня никто и никогда еще не стрелял. Как-то обходилось. Я была законопослушной зарегистрированной ведьмой и подумать не могла, что надо мной в прямом смысле слова будут свистеть пули.

Виланд выругался. Машина вильнула на дороге, послышался еще один хлопок, и заднее стекло осыпалось лавиной осколков. Я по-прежнему барахталась на сиденье, закрывая голову, и повторяла снова и снова: не кричать, только не кричать.

Я не герой и никогда им не была.

Мне было так страшно, что сердце почти выпрыгивало из груди. Все во мне дрожало и рвалось от ужаса, к горлу подкатывала тошнота. Я была не в неуклюжем корсете — в сжатой ладони смерти.

Не знаю, сколько продлился наш побег сквозь ночь, но наконец машина остановилась, и Виланд негромко спросил:

— Инга, вы живы?

Кажется, он не ожидал услышать ответ. Я пошевелилась на сиденье — тишина. В разбитое стекло дул ветер, пахнувший соснами и водой. Судя по резным очертаниям деревьев на темном бархате неба, мы заехали куда-то в лес.

— Да, — выдохнула я. — Жива. Как вы, Арн?

Виланд усмехнулся.

— Никогда бы не подумал, что буду вывозить ведьму из-под огня полиции. Но мы оторвались. Пойдемте, время дорого.

Он вытащил меня из машины, и я увидела, что мы стоим на обочине дороги, которая действительно шла через густой сосновый лес. Чуть поодаль я увидела уже знакомый автомобиль, который вчера привез меня в Тихие холмы. Водитель стоял рядом, услужливо смотрел в нашу сторону.

— Все в порядке, господин Виланд? — спросил он. Виланд кивнул и проронил:

— Отгони машину подальше и возвращайся.

Водитель кивнул и быстрым шагом направился к пострадавшему седану — я заметила, что на нем не было номеров. Еще минута — и седан тихо заурчал мотором и скрылся в ночи.

— Такое чувство, будто я смотрю боевик, — призналась я. — Побег от полиции, все эти выстрелы, сменная машина… Вы все продумали, Арн.

Виланд усмехнулся.

— Разумеется. Я не привык действовать наугад.

— Теперь я полностью завишу от вас, — сказала я. — Побег от полиции мне никто не простит. И еще неизвестно, жив ли мой куратор.

— Ульрих? — осведомился Виланд. — Жив, конечно. И вы тоже будете жить, Инга. Вы ведь хотите выжить?

— Думаю, от меня не ждут другого ответа, кроме положительного, — откликнулась я. Виланд все-таки был невыносим. Сейчас, когда горячка погони улеглась, он снова стал собой — холодным, рассудочным, жестким.

Когда он выводил меня из клиники, то был другим. Мне казалось, что именно тогда я видела настоящего Арна Виланда: живого, сильного, готового на все ради справедливости.

Но сейчас ему не нужна была справедливость — во всяком случае, для меня. Я была лишь инструментом для спасения его сестры, вот и все.

— Тогда вы все правильно понимаете, — удовлетворенно прищурился он. Вынул из кармана портсигар — и сразу же закрыл его: передумал курить и оставлять следы. — Будьте умницей, Инга. И мы поладим.