Зеркало бывшей жены (СИ) - Снежная Марина

Мы стали заносить в дом коробки и складывать в выделенную для старых вещей комнату. Везде виднелась пыль, по углам даже паутина висела. Я не могла на это смотреть спокойно. Едва мы закончили с переносом вещей, взяла пылесос и тряпку и занялась уборкой. Борис благодарно мне улыбнулся и пошел готовить нам обед. Он специально захватил с собой продукты для этих целей. Как в старые добрые времена достал агрегат для барбекю и стал поджаривать мясо и овощи.

Из открытого окна доносились аппетитные запахи, и я чувствовала ни с чем несравнимое удовольствие. Сейчас мы и правда казались семьей, разделившей между собой обязанности по дому. Потом соберемся за сытной едой и будем говорить. О чем угодно. Пусть даже о пустяках и воспоминаниях детства. Сегодня Борис принадлежит только мне, и я навсегда запомню это ощущение.

Вытерев до блеска очередной шкафчик, я случайно глянула в окно. Тряпка выпала из тут же обессилевших пальцев. Рядом с улыбающимся Борисом, переворачивающим мясо, стояла женщина. Я тут же узнала ее. Соседка по даче, одна из тех, кто приглашался на совместные дружеские посиделки. Высокая, худая, с пышной, явно ненастоящей грудью и крашеными до кукольной белизны волосами. Она томно поигрывала длинной золотой сережкой и что-то говорила Борису. Кажется, ее зовут Ольга… или Оксана… Не могла вспомнить имя. Помню, что у нее еще муж был, старше ее больше чем вдвое. Но он редко появлялся на наших посиделках, все время проводил на работе в городе. Это ничуть не мешало молодой женушке вовсю наслаждаться жизнью.

В этот момент Ольга-Оксана слегка нагнулась в сторону Бориса, демонстрируя такое открытое декольте, что громадная грудь едва не вывалилась наружу. Я едва не заскрежетала зубами и тут же с горечью осадила себя. С чего я вздумала проявлять недовольство? У меня нет никаких прав на Бориса. К тому же он сам мне сказал, что собирается искать новую жену. Тут же нашла себе оправдание — ведь эта самая Ольга-Оксана замужем, поэтому я имею полное право беспокоиться о судьбе друга. Ему не нужна ни к чему не обязывающая интрижка.

Я решительно направилась к ним, по пути наскоро оправив одежду и вымыв руки. Жаль, не догадалась привести в порядок волосы. Они выбились из пучка и топорщились во все стороны. Глянув на себя в зеркало, я ужаснулась, но потом решила, что и так сойдет. В конце концов, это же не я пытаюсь произвести впечатление на Бориса.

При виде меня он помахал рукой.

— А вот и Танюша. Тань, а к нам Оксана пришла.

Все-таки Оксана.

— Здравствуйте, — буркнула я, подойдя ближе.

Мое появление явно не привело соседку в восторг. Губы на мгновение скривила пренебрежительная гримаса, но они тут же раздвинулись в фальшивой дружелюбной улыбке.

— Добрый день. А я вот на запах пришла, — шутливым тоном сказала она. — И обнаружила, что соседи вернулись.

Тут же ее лицо приобрело сочувственное выражение.

— Да, жаль, конечно, что Анжелы больше нет с нами… Она была удивительной женщиной.

Я с тревогой глянула на Бориса, мысленно желая отхлестать эту фифу по губам за то, что снова затронула больную тему. Но он выглядел вполне нормально. С легкой грустью в глазах кивнул и сказал:

— Да, удивительная… Но ничего не поделаешь. Нужно жить дальше.

— Ты замечательно держишься, — заметила Оксана и небрежно положила руку на его плечо.

Мне захотелось зарычать, словно собаке, на глазах у которой угрожают хозяину. Изо всех сил сцепила зубы, чтобы не выдать эмоций.

— Спасибо. Хорошо, что у меня был верный друг, который помог пережить все это.

У меня сжалось сердце от теплого взгляда, брошенного на меня. От Оксаны он тоже не укрылся, и она на мгновение утратила любезный вид. На лице отразилась досада.

— Да, вам очень повезло, — справившись с собой, проговорила она. — А ведь у меня такое же горе. Помните моего Димочку?

— Да, конечно, — настороженно откликнулся Борис.

— Так вот, три месяца назад он покинул нас. — Оксана многозначительно возвела глаза к небу.

— Какое несчастье, — искренне воскликнул Борис. — Соболезную вам. Как вы?

— Уже лучше… — вздохнула она. — Но мне его все равно не хватает.

Я чувствовала, как ледяная рука сжимает все внутри в тугой комок. Не моргая, смотрела в холеное, будто фарфоровое, лицо этой женщины. Заново улавливала безукоризненность черт, гладкую прическу волосок к волоску и искусно нанесенный макияж. Машинально отметила, как великолепно они смотрятся вместе с Борисом. Еще и общее горе сближает. Оба станут друг для друга опорой и поддержкой. И хотя у меня возникали большие сомнения насчет искренности горя Оксаны, я понимала, что проиграла. Теперь уже окончательно и бесповоротно. Все произошло гораздо быстрее, чем я могла представить. Судьба не дала мне даже этого последнего идеального дня рядом с любимым. Отсекла меня от него одним безжалостным взмахом ножа.

Они о чем-то говорили, а я уже ничего не слышала. Чувствовала, как на плечи обрушивается мир, и думала лишь об одном: поскорее убежать отсюда. Оказаться в своей одинокой квартирке и залить горе слезами. И больше никогда… никогда не позволять надежде пускать щупальца в глупое сердце.

Словно издалека услышала ставший чужим собственный голос:

— Борис, мне, пожалуй, пора. Я вспомнила, что обещала маме помочь кое с чем… Ты не беспокойся, я вызову такси. Или на автобусе до города доеду.

— Постой… Тань… — Он растерянно говорил что-то, но я уже не слушала. Сорвалась с места и бросилась в дом. Схватила с дивана сумку и, не дожидаясь, пока Борис меня догонит, выбежала наружу.

Он догнал меня, когда я вцепилась не сгибающимися пальцами в калитку. Развернул к себе, обнял за плечи.

— Танюш, что случилось?

А я всматривалась в безмерно дорогое лицо и пыталась сдержать рыдания.

— Мне правда пора… Ты был прав… там, на дороге… Мы должны жить каждый своей жизнью. Думаю, моя помощь тебе больше не нужна. Поэтому я просто уйду.

— Таня… — Видно было, как он мучительно подбирает слова, но я не позволила ему их озвучить. Иначе бы просто не выдержала. Разрыдалась прямо перед ним и выдала бы себя с потрохами.

— Не удерживай, прошу.

Его пальцы разжались. Наверное, что-то в моем голосе удержало от дальнейших слов.

Уходя, я спиной чувствовала его взгляд. Шла, гордо расправив плечи и глядя прямо перед собой. Каждый шаг давался мучительно трудно, разрывая на куски сердце. Только оказавшись на автобусной остановке, позволила выплеснуться накопившемуся напряжению. Скорчившись в маленькой железной будке, ревела как белуга, не обращая внимания на то, видит меня кто-то или нет. Какая-то сердобольная бабушка обратилась ко мне с вопросом: «Что случилось?», но я не ответила и замахала руками, давая понять, что не желаю помощи.

Все кончено. Всего два слова, но какой глубокий и безжалостный смысл они скрывают. И я не знаю, хватит ли у меня сил справиться с этим.

Плетясь от остановки к дому, я механически завернула в продуктовый магазин. Купила две бутылки водки и на закуску колбасу и сыр. Не обращая внимания на любопытный взгляд продавщицы, вышла из магазина. Плевать, что я тут делаю покупки постоянно и меня уже знают. Даже неинтересно, что подумают. Больше всего на свете сейчас хотелось напиться. Заглушить грызущую тоску алкогольными парами и хотя бы на день не думать ни о чем. Такое состояние у меня было нечасто. Как бы плохо ни было, я не позволяла себе настолько опускаться. В последний раз такое на меня накатило после смерти Анжелы. Один день непробудного пьянства — и на следующий я казнила и проклинала себя, мучаясь после тяжелейшего похмелья. Да и мать всегда учила, что только последние алкаши оправдывают пьянство тяжелой жизнью или горем. Ничему водка не поможет. Только усугубит все. Как бы трудно жизнь ни била, нужно находить в себе силы и бороться.

Да, обязательно поборюсь, — пообещала я себе с ленивой обреченностью. — Вот только завтра. А сегодня просто не могу. Тошно так, что хоть в петлю лезь.