Золотошвейка для оборотня (СИ) - "Li Litvinenko"

Когда проклятая, попадала в монастырь, заключался контракт, с ней самой или с её родителями или родственниками. По легенде Варди был не очень богат, но очень добр. Его большое, открытое и, конечно же, бескорыстное сердце, хотело помочь всем прокаженным девушкам, но где взять на это столько денег? И девушек воспитывали, как бы, в долг. Они жили, питались, учились в любящих стенах Золотошвейного приюта, а в восемнадцать лет, когда обучение завершалось её контракт, выкупал оборотень. Деньги, полученные за него, шли на обучение следующей воспитанницы. Превращая движение вложенного капитала в непрерывный круг.

По контракту во время учебы, девушкам за вышитые ими вещи платили деньги. Золотое шитьё ценилось дорого и пользовалось большим спросом. Её средствами до совершеннолетия распоряжались родственники. Они могли разрешить тратить их девушке на собственные нужды. Но чаще, приезжая на встречу, забирали заработанное ими. В семьях было, как правило, много детей и каждая копейка была на счету. Так тролль сделал отправку в Золотошвейный приют переболевшего ребенка, не только гуманным, но и выгодным решением.

В начале информация про превращение в оборотня, держалась от девушек в секрете. Варди не хотел, чтоб об этом узнали за стенами монастыря. Проклятых якобы отправляли работать. Девушкам говорили, что есть особый ритуал проводимый оборотнем — нанимателем, после которого она попадает под его защиту и свободно может передвигаться по другому берегу, не боясь, что на неё нападут или обидят. Такое покровительство будет длиться всю оставшуюся жизнь, не зависимо будет ли она работать на него, или сменит место. Если золотошвейку что-то не устроит, она вправе покинуть оборотня через год.

Так им говорили, так было в теории. Но на деле, после ритуала, когда девушка перекидывалась в оборотня, они становились чем-то единым и назад за все годы, ни одна не вернулась.

На людском берегу, все больше с каждым годом, охотились на прокаженных. Одни хотели получить их в невесты другие уничтожить. Были сумасшедшие фанатики, которые услышав о возрождении оборотней, требовали убивать переболевших девушек, чтоб те не достались врагам людей.

Весть про человечек, обернувшихся в волчиц, медленно просочилась в мир. Оборотни не имели возможности перейти реку и просто нанимали поисковиков, которые узнав о где-то вспыхнувшей эпидемии мора, направлялись туда. К месту, могли прибыть сразу несколько искарей и тогда с родней или чаще со старостой поселения они вели за проклятую настоящие торги. Покупали взрослых девушек от шестнадцати лет. Остальных, до возраста невесты нужно было где-то растить, а люди суеверно отказывались оставлять их у себя. И тут вступал Варди, он собирал всех выживших, не глядя на их возраст. В его приют привозили даже новорожденных. Но и цена у него была твердая: два золотых и не медяка больше. Правда, если привозил ребенка не его возчик, а кто-то из сердобольных родственников, он выплачивал компенсацию за дорожные издержки и иногда добавлял в качестве благодарности пару серебряных монет.

Принимая в стены монастыря новенькую, он давал девушке новое нечеловеческое имя, как бы отсекая её от прошлого, и жизнь проклятой начиналась с чистого листа.

Полярная спешила через монастырский сад на свидание с Либертасом. Полуэльф должен был ждать её, как обычно, в коморке со старым учебным инвентарем. Она находилась в северной части стены на первом этаже. Любовники выбрали её потому — что она не соединялась с другими помещениями и оттуда вела отдельная дверь в сад. Либертрас достал от неё ключ и сделал дубликаты для Полли и себя. Комнату очень редко посещали, туда лишь раз в год сносили ненужные вещи, когда летом делали ремонт или генеральную уборку классов в приюте. По своему расположению, комната была идеальным местом для коротких, послеобеденных свиданий парочки. В ней пахло пылью и временем, на окнах не было штор, но они были такие грязные, что сквозь стекла ничего нельзя было рассмотреть. В углах комнаты пауки сплели многослойную паутину, она оплетала и потолок, и старые учебные плакаты, висевшие на огромном гвозде. В классах их заменили новыми, а эти не успели еще выбросить.

Девушка тихо прошла мимо, сидевшей на скамейке под яблоней, наставницы Домахи, обогнув её сзади по кругу, и осталась незамеченной. Пожилая, сварливая гномка что-то недовольно бубнила себе под нос, спарывая с куска шелка, видимо, чью-то неудачную работу. Поли по привычке, вжала голову в плечи, хотя она уже три года не была воспитанницей, но страх перед строгой мастерицей въелся в кожу и не хотел отпускать.

Домаха была первой принятой в монастырь на работу, мастерицей. Старая гномка всегда носила на голове синий платок, прикрывающий заколотые в узел седые волосы и темные ему в тон однообразные платья. Лицо некрасивое еще в молодости, с возрастом покрылось глубокими морщинами, сделав её внешность ещё более отталкивающей. Наверно поэтому она так и не вышла в свое время замуж и, наверное, поэтому у нее был такой скверный характер. Одиночество было причиной того, что в своем деле она стала лучшей. Варди нанял её в одном дорогом эльфийском слоне по пошиву готового платья. Домаха была рада подальше оказаться от заносчивых и безупречных эльфиек. Здесь за стенами монастыря, среди изуродованных болезнью девушек, она нашла, наконец, свое место в жизни и не чувствовала себя ущербной.

Домаха сразу стала в приюте старшей наставницей по искусству золотой вышивки. Каждый стежок сделанный воспитанницами, был ей лично просмотрен. Она заставляла снова и снова переделывать работу, если её что-то не устраивало. Требования у неё были высокие и младшие девочки, только начинавшие учится этому трудоемкому искусству, много пролили слез из-за старшей наставницы. Не выполнившие задание как надо, оставались после уроков в мастерской и при свете свечи, слушая язвительные комментарии мастерицы, вышивали, пока не выходило идеально. А как болели по ночам от иголки кончики пальцев, не давая уснуть! Она редко улыбалась, а это была, пожалуй, лучшая награда для учениц. Получить похвалу и улыбку Домахи означало, что работа сделана на высшем уровне. На последних годах обучения Полярная удостаивалась их довольно часто, она стала её любимицей. Это помогло девушке остаться в монастыре, получить работу в качестве помощницы наставниц и дождаться отбора своей младшей сестры.

Полярная попала сюда с младшей сестрой тринадцать лет назад, когда ей было девять. Разница в возрасте у них составляла четыре года. Глядя, как девушка плачет в мастерской после занятий, старшая мастерица расчувствовалась и помогла ей уговорить Варди отложить её замужество и отправить девушек на отбор через четыре года и в одну семью. Полли ненавидела себя за лицемерие, ведь расставание с сестрой было не единственной причиной её слез и даже не самой главной. Она была влюблена… Сильно, как можно любить в первый раз, полностью отдаваясь чувствам. Не она одна, половина воспитанниц вздыхала по неотразимому учителю видологии полуэльфу Либертасу. Нечеловеческой красоты мужчина, буквально купался в женском поклонении, но с воспитанницами всегда держал дистанцию, не позволяя себе ничего лишнего. Такой недосягаемо прекрасный, идеальный. Полярная в отличии от других девушек замуж за оборотня не хотела, отдаться кому-то другому, незнакомому, чужому, казалась ей просто святотатством. И она горевала сидя на мягкой скамеечке в золотошвейной мастерской, четко понимая, что мечта о зеленоглазом красавце была несбыточной.

Сейчас старушка не одобрила бы её поведение. И она тоже… Хоть Полли уже не была воспитанницей и была совершеннолетней, также она сама себя обеспечивала и не зависела материально от монастыря. Либертас мог бы женится на ней, девушка очень надеялась на это. Если Либ попросит, дядюшка Варди не откажет ему. Но они продолжали скрывать свои отношения. Он настаивал.

— Это может бросить тень на мою репутацию как учителя. — Говорил ей возлюбленный, умалчивая, что её жизнь будет просто разрушена, если станет известно о их связи. Но она старалась не думать об этом, Полярная была без памяти влюблена.