Мой (не)желанный дракон (СИ) - Малюдка Люка

Но я не обижалась, да и не обижал меня никто. Если даже вдруг появлялся в моем окружении человек, старающийся меня задеть, да даже просто навязчивый ухажер, всегда находился кто-нибудь, кто ставил на место зарвавшегося типа. Коллеги и друзья оберегали меня, говоря, что столь чистую девушку надо ценить и попытаться сохранить ее в том же моральном облике, столь редком в современном мире.

Что ж. Теперь я совершенно одна. Меня некому защитить. Некому за меня вступиться обидчику. Значит, я должна поменяться сама.

Я всегда была умной девушкой. Я смогу стать сильной личностью. Смогу научиться за себя постоять. А драконы пусть идут лесом.

В таком боевом настроении я вернулась в монастырь и, переодевшись в сухое, прихватив взятую еще день назад из библиотеки книгу, отправилась в свою комнату.

С этого момента я решила удвоить свои усилия по изучению нового мира, пусть пока только посредством книг. Сейчас мне жизненно необходимо разобраться с местными обычаями, бытом и продумать свою линию поведения. Иначе, боюсь, всю оставшуюся жизнь меня будут шпынять разные высокомерные личности.

Так и пошли мои дни в монастыре: я изучала книги целыми днями, практически не выходя из своей комнаты, пытаясь впитать в себя как можно больше знаний. Меня совершенно не напрягало такое времяпрепровождение, я любила учиться и привыкла к одиночеству. На Земле, несмотря на многочисленных подруг, я все же чаще проводила время дома с книжкой, нежели в какой-то компании.

Единственное, что меня удручало в этой ситуации: я не могла изучать магию. У меня просто не было учителей. Ведь, даже чтобы просто призвать энергию из своего магического резерва, надо сначала понять, как это делать и попрактиковаться. В книгах, к сожалению, я не нашла этой информации, а монахи отказались меня просвещать на эту тему, сказав, что в Академии меня всему научат.

Дни летели со скоростью света, я, поглощенная учебой, практически потеряла счет времени. Но когда настала середина лета, наступили жаркие солнечные дни, сидеть в своей келье стало невозможно. Маленькое помещение быстро нагревалось, и в нем становилось невыносимо душно.

Помучившись денек, проведя его в своей комнате, как в парилке, я решила сменить место своей дислокации и направилась изучать парк, разбитый рядом с храмом.

Он был такой большой, что стоило удалиться от центральных аллей, как парк превращался практически в настоящий лес. И именно в этой дальней, малопосещаемой части парка я набрела на небольшую полянку, устланную невысокой сочной травой.

В ее центре расположился большой камень, непонятно откуда взявшийся.

На этом камне распласталось чье-то маленькое тельце. Сначала я подумала, что это небольшая птица, но приблизившись, удивилась.

На нагретом солнце камне лежала летучая мышь и жмурилась от удовольствия, греясь на солнце.

Меня удивило столь нетипичное поведение животного. Я знала, что обычно летучие мыши предпочитают темноту и сырость пещер и не очень хорошо себя чувствуют на солнце.

В общем, я с интересом изучала это диво-дивное, пока не услышала чей-то писклявый голос:

— О! Дева пришла, — с ленцой проговорил неизвестный, — кровушки мне принесла.

Сначала я не поняла, кто произнес фразу и ко мне ли было обращение, однако меня быстро ввели в курс дела.

— Фрх! Какая глупая! Мы же здесь вдвоем на поляне. Кто еще может с тобой говорить? — маленькая летучая мышка встала на задние лапы и уставилась на меня большущими зелеными глазами. — Жрать давай, я сказал! Раз уж пришла…

«Ничего себе, — отстранено подумала я, — чего, оказывается, только не встретишь в магическом мире. Дракон — хам, мышонок — наглец».

— Сама ты мышь! — взвизгнул летун, а потом упер свои маленькие лапки в боки так, что его крылышки стали казаться симпатичными меховыми рукавами-фонариками какого-нибудь дорого наряда. Я аж умилилась от этого зрелища. А малыш гордо провозгласил: — Я — Смарф, самое великое создание Тьмы и Мрака.

Мой неожиданный собеседник, произнося свою речь, выглядел так забавно, что я невольно заулыбалась.

— Что лыбишься, — грубо произнес Смарф, насупившись и, похоже, даже немного обидевшись из-за того, что его не восприняли серьезно, — покусаю! — он ощерился, обнажив маленькие, но острые зубки, а я не выдержала и заливисто рассмеялась от этого зрелища.

Малыш сразу как-то поник, повесил свои непропорционально большие для летучей мыши уши, и мне почему-то стало его жаль.

— Не обижайся, великий Смарф! — решила подыграть я летуну. — Я смеялась не над тобой. Просто ты поднял мне настроение.

— Злая ты, — чуть ли не всхлипнул мышь, — не накормила, не приласкала, только посмеялась над маленьким существом.

— Ну, прости, — заверила я малыша, — просто ты такой мимимишный, — опять не сдержала я улыбку.

— Какой-какой? — естественно, не опознал слово из другого мира маленький мышонок.

— Взрослый, серьезный, страшный мышь, — соврала я, решив не обижать еще больше это забавное существо.

— Да? — воспрял духом Смарф. — Ну тогда что стоишь? Чеши! — смешно приказал он.

— Отсюдова? — еще больше развеселилась я и сделала вид, что ухожу.

— Нет. Стой! Ты куда? — забеспокоился малыш. — Пузико, говорю, почеши.

— Хорошо, — легко согласилась я, ведь мне самой не терпелось прикоснуться к блестящей, мягкой на вид шерстке зверя, — но только после волшебного слова.

— Пожалуйста, — засмущался мышь, правильно поняв мой толстый намек.

— Подставляй свое пузо! — задорно велела я.

Смарф оперативно распластался на камне, доверчиво раскрыв мне свое тельце. Я начала свое действо.

Мышонок забавно двигал задней лапкой и вывалил язык из маленькой пасти, как-то очень по собачьи. Но я уже не удивлялась странным особенностям этого существа, ответственно шерудя пальцами в гладкой шерсти.

Почесушки длились несколько минут и закончились странным протяжным звуком, который издал животик малыша.

— Прости, — пробормотал виновато Смарф, — я просто действительно голоден.

— А чем ты питаешься? — спросила я, пожалев ребенка. Да. Почему-то мне казалось, что это именно ребенок, а не взрослая самостоятельная особь. Но уточнять эту деталь я не стала, решив не смущать малыша.

— Кровью в основном, — как само собой разумеющееся сказал Смарф, — магией иногда.

— Магию, к сожалению, я призывать не умею, — ответила я, решившись на поступок, о котором потом могу пожалеть, — а вот кровь… Так и быть, кусай! — подставила ему руку, чуть задрав рукав, обнажая запястье.

— Правда? Можно? — искренне обрадовался малыш.

Он деловито примерился, покрутил мою ладонь, устраиваясь поудобнее, и впился маленькими клычками в мою плоть. На удивление, не в вену, как я думала и как показывали в фильмах о вампирах, а всего лишь в кончик указательного пальца.

Было совсем не больно. Будто в поликлинике кровь на анализ сдаю.

А вот зрелище было премилое.

Мышь аккуратно обхватил мой палец маленькими лапками, прижавшись своим пузиком к моей ладони так, что я даже почувствовала, как оно немного надувается по мере насыщения этого маленького монстрика.

Мой палец, конечно, быстро занемел, а Смарф все еще пытался выдавить из него капли крови.

— Достаточно, — мягко отстранила я летуна от своей многострадальной конечности, — почему ты мучал мой палец, если намного легче кровь идет из вены или артерий?

— Это где? — сыто рыгнув, уточнил малыш.

— Чему тебя только мама учит? — упрекнула я его за неприличное поведение и заодно за незнание элементарных вещей.

— У меня нет мамы, — погрустнел мой маленький собеседник, и мне почудилось, что на его больших глазах заблестели слезки.

— Прости, — искренне извинилась я за свою бестактность, — не бойся. Я тебя научу, — я указала мышу на места, из которых, по моему мнению, ему было бы легче пить кровь. На окраине сознания проскочила мысль, что эта ситуация не вполне нормальна, но жалость к малышу быстро вытеснила ее из головы.