Мой парень – волк (СИ) - Колесникова Вероника

Ну явно не мой вариант.

Да, вот воссоздал в голове ее прежний образ и сразу стало легче. Улыбнулся: да что я, в самом деле? Подумаешь, девчонка.

Да я просто злюсь, что в моей берлоге будет кто-то, кроме меня. Поэтому и так остро среагировал на ее мммм…прелести.

Ну вот. Отвлекся на минутку и взглянул в зеркало дальнего вида, поймал ее обеспокоенный взгляд на заднем сиденье.

Сразу стал лучше себя чувствовать: значит, она мне не угроза. Страх в девушках меня всегда смешит и деморализует.

ПФ.

Да ты отсюда, дорогая мисс Белоснежка, свалишь за пару дней, и мы больше не увидимся.

Кстати, надо бы дать знать Натали, чтобы она уже как-то объявилась в деревне, хотя бы на пару дней.

Я бы точно вытрахал весь мусор из своей головы. Секс- лучшее лекарство от всяких дурацких мыслей.

И лучшее средство от заинтересованности в таких вот невинных овечках, которые сами того не ведая, могут попасть на обед к оголодавшему волку.

— Вер, а ты купальник взяла? — вдруг выдало это милое видение сзади.

— Конечно, Лен, и не один. — Вера на пассажирском рядом сразу заинтересовалась. — Кстати, а ты прихватила тот самый купальник, из одних завязочек?

Ленка скосила на меня глаза, но я сделал вид, что крайне сосредоточен на дороге.

— Взяла, — она скорее прошипела, чем сказала.

— Ну, — развеселились Вера. — Держитесь все мужчины до семи до семидесяти!

Ох блять.

Мое воображение тут же нарисовало все, что от него потребовалось: огромные буфера Леночки, перетянутые лямочкой, что еле скрывает соски. Трусики — танга, те самые, что вообще не понятно для чего нужны, на молочных бедрах врезались в кожу.

Помилуй меня!

Воображение сразу даёт команду вниз и начинается то, о чем приличным девушкам знать не рекомендуется.

Фантазии цветут пышным цветом.

Я сразу представил, как бы все произошло.

Я бы долго не думал: нагнул ее ниже, ноги расставил пошире, чтобы первый раз с ней стал быстрее, легче и проще, и…

Так, все! Нужно взять себя в руки. Веду себя как семнадцатилетний пацан, который баб не видел, ей-богу.

Не первая и не последняя грудастая куколка на моем пути.

Просто попала в самый неудачный для меня момент. Момент, когда я давно не сбрасывал напряжение. Наверное, дело в этом…

Всю дорогу Паша «развлекал» нас интересными рассказами о том, как мы будем жить. Выяснилось, что дом, который перешел ему от дядьки, находится в заброшенной деревне, где жилыми являются всего десять домов.

Мы с Верочкой испуганно переглянулись, а вот Мишутка приободрился.

— Значит, выберем, где будем жить?

Паша рассмеялся.

— Нет, племяш, жить будем там, где живу я. Можете сказать спасибо, что в доме есть электричество.

— Спаасибо, — проблеяла Верочка.

— На самом деле, здесь много заброшенных деревень. Деревня Пегрема, ей вообще более пятиста лет, там последний дом остался без хозяина больше тридцати лет назад. Там до сих пор находят интересные археологические находки. Меньше двух километров до целого комплекса, где есть и поляна идолов, и раскопы древних жилищ. Есть Усть-Яндома, на берегу Онежского озера. В заброшенной деревне есть часовня Георгия Победоносца конца XVIII века. Часовня, конечно, потрясающая. Небольшая, строгая, ничуть не похожая на помпезные современные храмы. Сона, примерно в тринадцати километрах от поселка Колатсельга. Неподалеку там есть знаменитые колатсельгские штольни. Там добывали гематит для выплавки чугуна и железа. А на другом берегу реки Колласйоки — не менее знаменитый Тулмозерский завод, где эти самые чугун и железо и плавили.

Я даже удивилась, что Пашка, сумрачный, задумчивый Пашка, так легко и с удовольствием рассказывает о своем крае.

Думала, что из него и слова клещами не вытянуть…

— ОООО! А мы туда поедем? — духарился наивный Мишка.

— Конечно нет, Миш! Что нам делать среди руин? — ответственно просветила сына мама.

— Жааалко, — протянул он и мы все рассмеялись. — А мы, а мы куда едем?

— Мы едем в деревню Кочкомозеро, недалеко от Надвоиц. Деревня опустела довольно давно. Когда-то здесь было около пятидесяти крепких домов, сейчас осталось меньше десятка. Некоторые хозяева приезжают летом, некоторые, как я, живут почти весь год. Эзотерики говорят, что в Кочкомозеро какие-то там особые энергетические потоки. Многие говорят о том, что деревня стоит на месте силы. И поэтому будто бы двери и ставни в домах сами собой закрываются и открываются.

Пашка подмигнул мне в зеркале заднего вида. Я нахмурилась.

— Нечего нам ребенка пугать! — возмутилась я.

Верочка рассмеялась.

— Да, Паш, не пугай мне тут детей!

А природа за окошком машины и правда была хороша. Хотя, какая природа может быть плоха в июле? Мы проезжали поля, в которых ветер играл колосьями и цветом, глядели, как гнется иван-чай под тяжестью своих цветков и дышали полной грудью свежим, чистым лесным воздухом.

— С другой стороны, хорошо, что мы едем в такую глушь, — поделилась со мной Верочка, когда мы остановились на небольшой пикник, перекусить заботливо припасенными Пашей бутербродами и нашим сладким чаем в огромном термосе. — Немножко вздохнем, отдохнем, позагораем, на рыбалку сходим, да и уедем. Пусть Мишутка немного по лесу побегает. Детям полезно.

— И нам.

— И нам.

Паша, гонявший Мишеньку по полю, вдруг выпрямился и пристально посмотрел на меня. Будто услышал наш разговор. Хотя нееет, с такого расстояния он и видит-то меня с трудом, наверное.

Наконец, мы снова поехали дальше.

Какая-то я в последние часы стала параноидальная.

Все кажется мне что-то, кажется…

— Так, ну Вера-то понятно, почему Мишку везет, — Паша отвлекся от дороги, послал нечитаемый взгляд резко посерьезневшей Вере. — А ты, малявка, что едешь?

Мишка, конечно, радостно засмеялся.

Малявкой даже его не называли. А тут — настоящую, взрослую теть Лену.

— Вообще-то, к твоему сведению, я далеко не малявка, — обидчиво подняла нос кверху. — Мне, так-то, в этом году двадцать пять исполнилось!

— Ну-ну, — Пашка засмеялся себе под нос, а мне захотелось ему треснуть по голове со всего размаха.

Но я сдержалась. В конце концов, это он нас везет незнамо куда. А лишившись водителя, мы так и застрянем в этом лесочке, куда свернули с хорошей грунтовой дороги. Теперь стало понятным, почему Паша предпочел огромный танк-джип какой-нибудь простой легковушке. Дорога была бестолковая, и явно в дожди здесь не мог проехать автобус. Пашка подтвердил мои опасения.

— Да, в непогодицу здесь ездит только один вид транспорта — автобус из города. На другом просто-напросто не проехать. Ну и я, — он любовно погладил подпрыгивавший руль своего бронетранспортера, замедляя скорость из-за гравия и выбоин на грунтовке.

Мы с Верочкой синхронно закатили глаза. Мужчины, что с них взять.

Как и все мальчики, он с огромной нежностью относился к своей большой игрушке, как маленький Мишенька, который посещает детский сад.

Я посмотрела в окно.

Вечерело. Закат багрянцем струился по деревьям и казалось, что воздух наполнился запахом меда и лесных цветов.

Сердце замерло в предчувствии чего-то горько-сладкого.

Наконец, дорога закончилась и мы достигли пункта назначения.

Солнце садилось, и в меркнущем свете мы смогли разобрать вырисовывающийся дом, окруженный полуголыми деревьями.

— Похоже, ты живешь в глухомани, — заметил Мишенька. Мы с верой переглянулись: новое слово в лексиконе ребенка! И такое подходящее!

Паша ничего не ответил.

Гравий захрустел под шинами, когда мы остановились.

Я уставилась в окно, на чудовищные развалины перед нами. Это было похоже на заброшенную плантацию. Двор зарос растениями и кустарниками, половина из которых погибла.

Смутным очертанием над беспорядком был призрак двухэтажного особняка. Крытая веранда просела, дом, казалось, потерял все окна, с досок слезла краска.