Да, моя принцесса! (СИ) - Питкевич Александра Samum

– Раздевайся, – строго, не допуская возражений, велела я, отворачиваясь к рабочему столу. Из большой резной шкатулки вынула тонкую иглу с шелковой нитью, поставила рядом флакон с заживляющим раствором. И никак не могла заставить себя повернуться к мужчине.**

– С чего вдруг? – с ехидством в голосе вопросил Дамиер, кажется даже и не думая снимать дырявую рубашку и камзол. Поудобнее перехватив иголку, чтобы та не выскользнула из пальцев, я обернулась к мужчине.

– Зашивать тебя буду, – решительно и строго произнесла, глядя на нежданного пациента.

И вот тут со смелым Трианонским лордом произошла разительная перемена. Дамиер, которого не впечатлила ни рана в боку, ни заседание королевского совета, побледнел и заерзал в кресле.

– Даже не надейся, Ари, – разом утратив все веселье и став серьезным, с некоторой угрозой в голосе произнес Дамиер.

– Что значит «не надейся»? Снимай рубашку! Так нельзя ходить. Там не будет больше пары швов. Или ты боишься?

– Серьезно? – Прижав в каком-то нервном жесте руку к пробитому боку, где камзол едва заметно потемнел, воскликнул Дамиер. – Ты еще спрашиваешь? Да  я лучше умру от гипотетической потери крови, чем позволю тебе себя лечить!

Чувствуя себя изрядно раздосадованной,  я скривилась. Прошло столько лет, а все осталось в столь  запущенном состоянии.

– Я многому научилась за это время. Да и тогда это была чистейшая случайность…

– Мне можешь не рассказывать. Я прекрасно запомнил, как Сьют неделю валялся в лихорадке, после того как ты дала ему капли от живота. Стоит ли напоминать, что он без них поправился бы на второй день? Никто из нас просто не мог умереть от горсти неспелых ягод. А вот от твоих лекарств – вполне. Или напомнить, когда ты обрабатывала разбитую руку Роана?

– Это была случайность! Я не виновата, что так произошло. Да и не собираюсь я тебя ничем пичкать. Просто зашью дырку.

– Ты уж меня извини, Ари, но нет. При всех твоих талантах и мастерстве, лекарское дело – это то, от чего стоит держаться как можно дальше. Вот яды – это твое призвание, сама знаешь. А что касается лечения…

Чувствуя себя так, словно мир под ногами начинает разваливаться, я тихо всхлипнула. Присутствие Дамиера выводило меня из равновесия и я никак не могла справиться с собственными эмоциями, хотя думала, что давно переросла подобное истеричное состояние. Но стоило лорду произнести хоть одну фразу, как все тут же рушилось

– О, нет. Арианна? Ты собралась рыдать из-за того, что не даю тебе ткнуть меня иглой? – в голосе Дамиера появилась какая-то пронизывающая мягкость.– Тебе мало того, что во мне уже есть одна лишняя дыра и я страдаю, истекая кровью? Нужно, чтобы я проникся ситуацией сильнее?

Слушая воркующий голос лорда я невольно скривилась. Все это и правда выглядело немного абсурдно.

– Я просто хотела тебя зашить. И я знаю, что кровь больше не идет, так что не нужно здесь изображать умирающего. Можно, конечно, оставить и так, само затянется, но мы оба прекрасно знаем, что шитые раны заживают у нас быстрее.

– Откуда тебе это знать?  – Дамиер неожиданно напрягся и чуть нагнулся вперед. Взгляд лорда стал строгим и внимательным, пройдясь по моему платью сверху до низу. – Откуда тебе знать, что шитые раны заживают на нас быстрее, Арианна? Кто-то тебя ранил? Не твой ли разлюбезный Трим перестарался? И знает ли об этом Паскаль? Или может Филипп?

Мне ничего не оставалось, как горестно вздохнуть. Упоминание имени старшего из моих братьев заставило передернуть плечами и вынуждало объясниться. А то с Дамиера станется еще наплести всякое Паскалю, который и без того недолюбливает Трима. Тогда от капитана дворцовой стражи не останется ровным счетом ничего.

– Трим тут вовсе ни при чем. Пару лет назад я немного распорола ногу и тоже не хотела зашивать рану. Мне совсем не нравилась идея, что кто-то станет протыкать меня иглой. Но мама настояла и рану все же зашили. Все прошло буквально за пару дней.

– Что-то мне подсказывает, что ты недоговариваешь, Ари, – тихо, вкрадчиво заметил Дамиер, но я только безразлично пожала плечами, стараясь выглядеть уверенной. Не стоит ему знать, как именно я получила рану. И какие были последствия для виновников.

– Тебе просто кажется. А теперь снимай рубашку, Дамиер Зиминик.

Не знаю, что именно подействовало больше: мое упрямство или доводы логики, на которые был так падок Дамиер, но лорд медленно, словно бы нехотя, принялся расстегивать камзол, при этом не сводя с меня внимательного взгляда. Не испытывая особой радости от очередной победы, я почему-то сглотнула. Горло вдруг пересохло, а ладошки зачесались, словно я влезла в крапиву или переела сладкого. Осторожно стянув камзол, Зиминик вдруг сощурился, будто придумал забавную шутку и готовился ее наилучшим образом преподнести, но не мог решить  с чего начать.

Молчание затягивалось, а маленькие, жемчужные пуговки на вороте его рубашки все еще оставались застегнутыми.

– Ты бы поторопился. Если ткань прилипнет к ране, будет больно ее отдирать. И опять может открыться кровотечение, – стараясь выглядеть спокойной и уверенной, напомнила я очевидное.

– Тогда, может, стоит позвать настоящего лекаря?  – предпринял еще одну попытку Дамиер, но как-то не слишком настойчиво, так что я даже отвечать не стала, только поджав губы.

Видя, что я не намерена соглашаться на такое абсурдное предложение, Дамиер вдруг хмыкнул, а затем брови мужчины сложились домиком, придавая лицу какое-то просящее выражение. Надо мной насмехались, но я была готова вытерпеть и это:

– Тогда, раз я могу умереть от твоих экспериментов, я поставлю свое условие.

Едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, я махнул рукой, прося лорда продолжать, чтобы он там себе не придумал. И Дамиер, щурясь от удовольствия произнес:

– Но я скажу, чего хочу, только после того, как ты меня заштопаешь.

– Кричать с башни, что в колодец упала дохлая птица, я больше на стану, – твердо произнесла, припомнив дурацкую шутку детства, из-за которой меня на три дня оставили без общих игр, заперев в спальне.

 – Никаких криков. Все достойно и без привлечения третьих персон, – пообещал мужчина, так что мне ничего не оставалось, как кивнуть. Да и на самом деле стоило поторопиться: у меня на сегодня было намечено множество дел, и задерживаться из-за дыры в чьем-то боку не хотелось. Даже если это бок моей первой и безответной любви...

– Снимай, – вновь потребовала я.

– Ты сама попросила, – многозначительно произнес Дамиер, прежде чем стянуть через голову тонкую белую сорочку.

И да, я попросила сама. Но кто же мог знать, что не слишком крупный лорд окажется таким красивым. С этой точки зрения. Даже несмотря на темную, пропитанную кровью ткань батистового платка, которым Дамиер догадался зажать на время рану, я не могла не признать, что тренировкам он уделяет довольно много времени. И они дают явный результат.

– И что же ты скажешь? – проворковал Дамиер, видя, что я замерла, словно змея под пение флейты.

– Хм, жира мало, будет удобно зашивать, – хрипло буркнула я, чувствуя, как наливаются жаром щеки. – Вот только лучше бы ты встал или лег на стол. В таком положении мне неудобно.

Голос слушался не так чтобы очень, и моя надежда, что лимит неловких ситуаций на сегодня между нами двумя исчерпан, не оправдалась. Я чувствовала себя так, словно попала в кладовую со сладостями, чего никто не заметил. И я могу съесть столько, сколько влезет. Вот только на следующий день будет болеть живот, а кожа покроется красной сыпью. Но сладости манили, отвергая все доводы разума…

Пока я пыталась справиться с собой, Дамиер встал, поглядывая на меня сквозь полуопущенные веки. Я же, отложив пока иглу и  капнув на кусок чистой ткани обеззараживающий раствор, осторожно потянула прилипший платок, стараясь не пялиться на рельеф мужского живота и на темные волосы, сбегающие дорожкой куда-то за линию пояса.