Большой. Зеленый... Новый год (СИ) - Новикова Татьяна О.

Звучало многообещающе.

В тот день они не стали развивать тему Платона дальше, но через какое-то время всё же крупно повздорили. Агата никак не могла принять заточение среднего сына, а Илья категорически просил отстать от парня. Слово за слово, и случился первый в их почти семейной жизни скандал.

Они, конечно, быстро помирились, но стало очевидно — если так продолжится, то вечно взвинченная Агата потеряет не только сына, но и любимого мужчину.

Тогда-то Илья и купил им путевку в европейскую водолечебницу. Он не предлагал отдохнуть, а ставил Агату перед фактом — понимал, наверное, что сейчас её нужно взять и увезти подальше, иначе она навечно застрянет в своих переживаниях.

— Две недели вдали от цивилизации, ты как раз спиной займешься, я на лыжах покатаюсь, там недалеко оборудованы склоны.

— А как же Платон?.. — всё же спросила она и добавила, объясняясь: — Я же ему готовлю…

— Наделай заморозки. Парень справится, я уверен. Не оголодает.

Агата хотела поначалу отказаться, но внезапно задумалась над тем, как сильно она устала постоянно тревожиться за сыновей. Это же невозможно. Ни на секунду её не отпускало волнение, причем зачастую беспочвенное.

Она беспокоилась и за Дитриха с Таисией, которая вынашивала орка, а потому беременность изначально была непредсказуемой. И за Златона с Дианой, которые ушли с головой в работу (вот им как раз пора подумать о детях!). Разумеется, за Платона — больше, чем за всех. Материнское сердце постоянно было неспокойно.

Только вот чем помогут её тревоги?

Наоборот, если раньше сыновья отвечали с готовностью, то сейчас всё чаще повторяли: «Мам, всё у нас нормально, перестань», как будто даже им надоела её вечная опека.

— Да, ты прав, — признав поражение, согласилась Агата. — Наготовлю заморозки, и можно отдохнуть. Я сто лет никуда не ездила.

Собирались впопыхах. Поездка вышла спонтанная, как и сборы. Пришлось готовить набегу, искать чемоданы, писать Плану очередное письмо к горе контейнеров с едой. Мобильный телефон она с собой, конечно, взяла, но связь в горах не ловила — поэтому на две недели Агата потеряла любое общение с миром.

А когда вернулась…

Столько всего произошло!

Как минимум, Серп сбежал из «Теневерса». Нет, даже не так. Для начала Серп… умер. Сыновья сознательно не стали сообщать Агате, когда ему стало хуже. Дитрих, узнавший от докторов о нестабильном положении отца, даже не позвонил ей. Потому что понимал: тогда она никуда не уедет.

Она не смогла бы отдыхать, зная, что где-то доживает последние дни её пусть и бывший, но некогда любимый муж. Всё же их многое связывало, у них общие дети. Какая уж тут водолечебница?

Увы, это оказалось очередной уловкой Серпа Адрона. Разумеется, он и не думал погибать. Кто бы сомневался. Один дьявол знал, что задумал этот орк на сей раз — и чем бы всё это обернулось, если бы его вовремя не поймали.

С поимкой вообще произошла какая-то мутная история, к которой оказался примешан Нику Альбеску. Вампир, до боли известный Агате (а ведь когда-то именно его ритуал «Сопереживание» вернул мир в их семью), умудрился не только отыскать её бывшего супруга, но и предложить ему рабский контракт.

— А если Альбеску его отпустит? — испугалась Агата, услышав, на кого согласился работать Серп.

— У Альбеску договор с арбитрами. Я не имею права разглашать условия, но в случае Серпа, если Нику захочет от него отказаться — то должен будет передать обратно с рук на руки теневой юстиции, — мрачно усмехнулся Макаров. — И что касается твоего бывшего мужа, можно сказать так: лучше бы ему оставаться в «Теневерсе». Там спокойнее. Как минимум, физических наказаний тюремщики стараются не применять, да и срок отсидки ограничен. Он же теперь вечный раб. Если, конечно, Нику его сразу не прибил. Не интересовался, если честно, как он там.

Агата хотела бы опечалиться о судьбе бывшего мужа, но внезапно поняла, что не может. Она окончательно перегорела к Серпу. Вся её вера в его «исцеление» рухнула обломками к ногам.

Она понимала: если бы побег Серпа увенчался успехом, он бы отомстил и сыновьям, и ей. За каждый день взаперти, за то, что Агата не писала ему ответных писем. Он бы превратил их жизнь в сущий кошмар (если бы смог). Потому — пусть получает то, что заслужил.

Сколько лет она оправдывала его перед сыновьями? Сколько лет надеялась на то, что Серп одумается?

События повалились комом — Платон разгромил половину поместья темным ритуалом, который умудрился провести прямиком под домашним арестом! И это при том, что все доктора, что его смотрели, в один голос утверждали, что у него аура по швам трещит от истощения.

Выехавшая на выброс темной магии оперативная группа увела ее сына прямиком в “Теневерс”.

— Илья, мой мальчик не мог этого сделать. Он даже истинную форму принять не может, какой еще темный ритуал? Вы что там, все с ума посходили?! — кричала она, колотя кулаками в грудь Макарову.

Ведь только-только все начало налаживаться, и вот на тебе — новый удар. Она не могла винить в этом никого, кроме себя. Не уберегла, не досмотрела. Собственное чувство вины было столь всеобъемлющим и всепоглощающим, что уже не вмещалось в сердце, выливаясь наружу и выплескиваясь на того, кто был рядом — Илью.

— Агата, успокойся. Тут даже я ничего не могу сделать, — твердо и сухо отвечал он. — Да и не хочу, если честно. Твой сын перешел все границы. Ты ведь не хочешь получить на выходе второго Серпа? Так что пусть посидит, подумает. Для его же блага.

Да как он смеет так говорить? Ведь речь не о каком-то безликом преступнике, речь о ее сыне.

— Какое еще к лешему благо в этой вашей тюрьме?! — не сдавалась она. — Ты сам говорил, что раз никто не пострадал, это не может считаться серьезным проступком…

— Это будь он нормальной нечистью — не считалось бы. А он под домашним арестом, с запретом определенных действий. Тут вступают уже другие нормы права.

— Нормальной… хочешь сказать, что мой сын — ненормальный? — она кипела так, что по коже волнами проходила зелень, грозясь перейти в боевую форму. Еще чуть-чуть, и она совсем перестанет себя контролировать.

— Я хочу сказать, что ему нужно научиться отвечать за свои поступки. У всего есть своя цена. Он не сказал, для чего устроил такой огромный выброс темной энергии, на сотрудничество не пошел, каких-либо доказательств чрезвычайности ситуации или того, что была угроза жизни, вынуждающая его это сделать — также не сообщил.

— Но наверняка же что-то такое было! — Агата вскинулась, зацепившись за эту мысль. Точно! У Платона просто не было другого выхода. Они просто не знают, почему он это сделал, а когда узнают — то тут же его отпустят.

— В таком случае — молчать — это тоже его выбор, и он за него платит, — резонно заметил Макаров.

Перед глазами встал средний сын. Спокойный, умный, рассудительный и очень скрытный. Домашний арест лишь усугубил его замкнутость. Даже если Платон этим своим поступком спас целый мир и предотвратил конец света, никому он ничего не скажет.

— Я ему верю. — Всхлипнула Агата. Вся энергия, что бушевала в ней после этой новости, теперь обернулась внутрь, и вылилась горькими слезами. — Илья, нельзя его оставлять там одного, он же совсем замкнется… а его болезнь. Что если он так и не восстановит свою истинную форму?

Илья открыл было рот, словно собирался что-то сказать, но в итоге лишь вздохнул, покачал головой и обнял ее.

— Он первым делом попросил встречи с младшим братом.

— Сам? — от удивления Агата даже на мгновение всхлипывать перестала.

— Нет, мы его под пытками заставили родственников требовать, — фыркнул Илья.

Агата сердито пихнула его в плечо.

— Плохая шутка.

— Ладно-ладно, — улыбнулся мужчина. — Не переживай за него. Я прослежу, чтобы с Платоном все в порядке было. Дитриха к нему уже завтра допустят.

А потом… был долгий год ожидания, когда Платон, наконец, окажется на свободе.

В конечном итоге Агата поняла, что Илья был прав. Как бы ей ни хотелось освободить сына немедленно, но горькая логика в его заключении имелась. Действительно, не понеси Платон наказания, в следующий раз он мог бы решить принести человеческую (или нечистую) жертву. Кто бы его остановил? Ведь всегда есть те, кто защитит и вытащит из любой передряги.