Особенности содержания небожителей - Ива Лебедева

И если честно, словила дежавю. Ведь уже видела эти белые траурные одежды. И красные росчерки вервия бессмертных. И неровно обрезанные черные волосы, сейчас закрывавшие лицо раба на помосте. В какой-то момент я с испугом обернулась на Юншена: он ведь здесь, со мной?

Но почему же там?..

Инстинктивно я намертво вцепилась в руку мужа и всмотрелась в застывшее бледное лицо. Нет, мой небесный совершенствующийся рядом и поражен так же, как и я.

– Низверженный заклинатель! – прокричал глашатай, и муж вздрогнул.

– Юншен… – Я сжала его ладонь сильнее, притягивая за рукав еще ближе. – Юншен, ты…

– Янли. Нам надо… идти, – хриплым и едва слышным голосом прошептал он, продолжая таращиться на помост, где торговец бесцеремонно вздернул заклинателя за отворот халата. Вуали, в отличие от того раза, когда продавали Юншена, на бедняге не было.

А потому все успели рассмотреть слегка угловатое, но изящное лицо, на котором горели непокорно-озлобленные глаза.

Я, если честно, выдохнула с облегчением. Глупости какие, это точно не мой муж.

Конечно, ситуация схожая – но продаваемый чуть выше и плотнее. Вдобавок я привыкла к своему заклинателю… и, возможно, как раз по этой причине бывший небожитель на помосте не показался мне красивым. Да чего уж там, он мне откровенно не понравился. Наверное, потому, что взгляд не понимающе-обреченный, а озлобленно-бешеный.

Если Юншен походил в своем низвержении на уставшего, но мудрого и просветленного оленя, то этот напоминал озверевшего от боли дикого пса, который кинется на первого, кто протянет руку.

А общее состояние… Ладно, задавим рефлексы. Меня все равно лечить не пустят. Короче говоря, ему реанимация нужна, а не покупатель. Я и отсюда вижу и чувствую, насколько все хреново.

Юншен был не настолько… убит. Моего мужа, наверное, спасло спокойствие и принятие собственной участи. А этот и сейчас кусал до крови губы и шептал что-то гневное в окружающую толпу. Которую, вероятно, и разглядеть-то не мог из-за полубредового состояния.

– Он твой знакомый? – спросила я Юншена, с тревогой вглядываясь в безэмоциональное, замороженное лицо. – Хочешь спасти?

Если это действительно знакомый или вообще друг мужа, надо выкупать. Но… черт и местные демоны!.. Проблемы, я собираюсь купить себе проблемы. Но, с другой стороны, я уже завязла по самые гланды. Одной больше, одной меньше. Может, Шенсан его купит? Для клана змеев… а я вылечу! Инкогнито.

– Юншен? Да? Или нет? Там ставки начинаются.

Муж посмотрел на меня пустым взглядом и промолчал. Повернулся к помосту. И без слов ясно, что супруга терзают внутренние противоречия. А может, небожитель его враг?

Врага нам не надо совершенно точно. Даже дохлого.

Внезапно между ребер слева уперлось что-то острое. Резкий и сильный рывок выдернул меня из рук Юншена, и я отлетела почти на метр. Запах, тот самый, что призраком витал вокруг, когда некто смотрел мне в спину, теперь окутал со всех сторон.

– Ты купиш-ш-шь его, – просвистело возле уха. – Сейчас-с-с же. Твой брат купит. И ты сделаеш-ш-шь с ним то же с-с-самое, что с первым! То же с-самое!

Самое идиотское в ситуации, что я не видела, кто меня держит. Будто за спиной вдруг взбесилась пустота. Только у этой пустоты железные пальцы, стиснувшие мое горло, вывернувшие руку и… а чем она в ребра тычет?

У пустоты три руки? Или… хвост?!

И наконец до меня дошло, чего именно хочет странная многорукая пустота.

– Да вы издеваетесь?! – Я не сдержала возмущенный возглас, даже несмотря на то, что шею сдавили до невнятного сипения. – Я не подписывалась на долбаный гаремник! Отпусти!

Но, к моему удивлению, меня никто не услышал. И змей, и Юншен, и А-Лей не замечали моих метаний и ругани. Ни один не дернулся, чтобы меня защитить. Телохранители, демон им… Муж вообще завис в прострации, не сводя окаменевшего взгляда с жертвы на помосте. Меня от него отодрали, оттащили, а он и головы не повернул.

– Покупай. Или умреш-ш-шь! – Нажим на ребра усилился, горло неприятно саднило. И где великие защитники, когда они так нужны! Может, какое-то заклятье?

– Двести! Кто больше? – раздавалось с помоста.

Вокруг переживала и бурлила толпа, слышались выкрики возрастающей цены. И никто не видел моего состояния.

– Покупай! – Пустота уже почти рычала.

По ребрам потекло что-то теплое. Что-что, кровь моя!

– Ты, блин, определись! Покупаю я или мой брат. – От злости и недоумения отказали тормоза. – Как тебе надо – чтобы по сценарию или просто быстрее?

– Триста! Раз! – снова оповестил глашатай, стуча чем-то наподобие большого посоха по деревянному помосту. – Триста! Два!

– Покупай! – В голосе пустоты проскользнули истерические нотки. И я вдруг поняла, что это женщина. – Пожалуйста… прошу, спаси его… или я тебя убью прямо здесь!

– Твою мать! – от души выругалась я и добавила еще несколько таких выражений, что пустота закашлялась.

Но железные пальцы с моей шеи не убрала, руку продолжала выворачивать и острое нечто до боли вжимала в ребра. Парадные три слоя одежек и прорезала уже, и заляпала. Прощай, красивый костюмчик.

М-да, кажется, ни на чью помощь рассчитывать не приходится. Надо выпутываться самой.

– Горло отпусти, дура, ты мне говорить не даешь, – просипела я из последних сил, дергаясь и пиная ногой воздух.

Не попала, но рука на шее разжалась, и я, напрягая и без того пострадавшие голосовые связки, заорала на весь рынок:

– Четыреста! Плачу четыреста!

– Четыреста, раз! Четыреста, два! Четыреста…

– Плачу пятьсот! – выкрикнули откуда-то из толпы.

Острое нечто рывком вонзилось еще глубже в мой бок.

Темноту, в которую не проникали лучи солнечного света, тускло озаряла россыпь маленьких звезд. Они хаотично мерцали, создавая призрачный ореол человекоподобной фигуры.

– Любопытно… любопытно. – Голос, внезапно раздавшийся во тьме, был слишком низкий и многогранный для человека.

Едва были произнесены первые слова, во тьме загорелись два ярких бело-желтых круглых огня, похожих на миниатюрные луны. Они ненадолго заглушили сияние звезд, но сразу же исчезли.

– Так вот куда пропала забавная смертная, которой не терпелось стать моей спутницей… Бедное, наивное дитя. Будто я действительно позволил бы, но… не люблю отдавать даже малость. Тем более в кривые неумелые лапы бракованных личинок человеческих богов. Любопы-ытно… – В воздухе сверкнула звезда побольше и заплясала, создавая замысловатый узор из остаточных линий. – Ащ-щ! Никогда не любил делиться игрушками. А ведь сейчас она стала гораздо… гораздо интереснее. Красиво светится и заманчиво. Такая разноцветная, радужная. Почему? – Звезды мелко затряслись и замерцали,