Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена

— Не имею ни малейшего представления, — ответил Гидеон и внезапно так близко нагнулся ко мне, что наши носы оказались друг от друга всего в паре сантиметров. В сумерках его глаза казались совсем тёмными. — Но может быть, это знаешь ты.

Я в растерянности заморгала (в растерянности сразу по двум причинам: из-за самого вопроса, но ещё больше из-за его внезапной близости).

— Я?

— Ты могла быть тем человеком, который выдал Люси и Полу время встречи.

— Что? — Я наверняка выглядела крайне глупо. — Что за чушь! Когда же я могла это сделать? Я даже не знаю, где находится хронограф. И я бы никогда не допустила, что… — Я прикусила язычок, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего.

— Гвендолин, ты же не знаешь, что ты сделаешь в будущем.

Это надо было вначале переварить.

— Точно так же это мог быть ты, — ответила я.

— Тоже верно. — Гидеон откинулся назад на свою половину, и в сумерках я увидела, как сверкнули его зубы. Он улыбался. — Я думаю, что нам будет довольно интересно в ближайшее время!

Это предложение вызвало у меня животе прилив тепла. Перспектива будущих приключений должна была меня, наверное, напугать, но сейчас она наполнила меня ощущением какого-то дикого счастья.

Да, это будет интересно.

Мы помолчали. Потом Гидеон сказал:

— Недавно в карете мы говорили о магии Ворона, — ты помнишь?

Естественно, я помнила. Каждое слово.

— Ты сказал, что у меня не может быть этой магии, потому что я просто обычная девчонка. Каких ты знаешь целую кучу. Которые толпами ходят в туалет и злословят о Лизе, потому что…

На мои губы легла ладонь.

— Я помню, что я сказал. — Из своей кабины Гидеон наклонился ко мне. — И мне очень жаль.

Что? Я сидела как громом поражённая, неспособная шевельнуться или даже просто вдохнуть. Его пальцы осторожно тронули мои губы, коснулись подбородка и поднялись по щеке к виску.

— Ты не обыкновенная, Гвендолин, — прошептал он, а рука его гладила мои волосы. — Ты совсем, совершенно необыкновенная. Тебе не нужно обладать магией Ворона, чтобы быть для меня чем-то особенным. — Его лицо приблизилось. Когда его губы коснулись моих, я закрыла глаза.

Окей. Сейчас я упаду в обморок.

Солнечно, 23 градуса в тени. Леди Тилни прибыла точно в 9 часов для элапсирования.

Движение транспорта в Сити нарушено протестным маршем сумасшедших баб, требующих избирательного права для женщин. Скорее мы организуем колонии на Марсе, чем это произойдёт. В остальном никаких особых происшествий.

Лондон, Гайд-парк, 24 июня 1912 года.

— Эти зонтики от солнца действительно практичные, — сказала она, крутанув свой зонтик вокруг оси. — Не понимаю, почему они вышли из моды.

— Может, потому, что здесь всё время льёт дождь? — Он улыбнулся ей. — Но мне они тоже нравятся. А белые кружевные платья необыкновенно идут тебе. Я потихоньку начинаю привыкать к длинным юбкам. Это всегда такой прекрасный момент, когда ты их начинаешь снимать…

— Но я никогда не примирюсь с тем, что мне больше не надеть брюк, — пожаловалась она. — Мне каждый день ужасно не хватает моих джинсов.

Он знал абсолютно точно, что ей ужасно не хватает вовсе не джинсов, но поостерёгся высказать это вслух. Некоторое время они молчали.

Парк выглядел таким мирным в сиянии солнечных лучей. Раскинувшийся вокруг город казался выстроенным на века. Он подумал о том, что через два года начнётся первая мировая война, и немецкие цеппелины будут сбрасывать на город свои бомбы. Наверное, им придётся на некоторое время уехать из города.

— Она выглядит точно так же, как ты, — вдруг сказала она.

Он сразу понял, о ком речь.

— Нет, она выглядит точно как ты, принцесса! Только волосы мои.

— И то, как она наклоняет голову, когда над чем-то задумывается…

— Она прекрасна, правда?

Она кивнула.

— Как странно! Два месяца назад мы держали её маленькую на руках, а сейчас ей уже шестнадцать, и она на полголовы выше меня. И всего на два года моложе.

— Да, с ума сойти.

— Но мне стало намного легче, когда я узнала, что у неё всё хорошо. Только вот Николас… Почему он так рано умер!

— Лейкемия. Мне и в страшном сне не приснилось бы. Бедная девочка, так рано лишиться отца. — Он откашлялся. — Я надеюсь, она будет держаться подальше от этого парня. Моего… хм… племянника или кем мне он там приходится. Эти родственные связи совершенно невозможно проследить.

— Но это не так уж трудно: твой прадед и его прапрадед были близнецами. То есть твой прапрадед является одновременно и его прапрапрадедом. — Увидев его недоумённый взгляд, она засмеялась. — Я тебе нарисую.

— Я и говорю — проследить невозможно. Во всяком случае, мне этот тип не нравится. Ты заметила, как он её опекал? К счастью, она этого терпеть не станет.

— Она в него влюблена.

— Нет!

— Влюблена. Просто она сама об этом ещё не знает.

— А откуда это знаешь ты?

— Ах, он просто неотразим. Ты видел его глаза? Зелёные, как у тигра. Я думаю, даже у меня немного ослабли коленки, когда он сердито на меня посмотрел!

— Что? Ты это не всерьёз! С каких это пор тебе стали нравиться зелёные глада?

Она засмеялась.

— Не беспокойся. Твои по-прежнему самые красивые. Во всяком случае, для меня. Но я думаю, что ей больше нравятся зелёные…

— Ни за что на свете она не влюблена в этого заносчивого типа!

— Нет, влюблена. А он точно такой же, как и ты в прежние времена.

— Что?! Этот!.. Он совсем не такой, как я! Я никогда тобой не командовал, ни разу!

Она засмеялась.

— Командовал, командовал!

— Но только тогда, когда это было необходимо. — Он сдвинул шляпу на затылок. — Он должен оставить её в покое.

— Ты просто ревнуешь.

— Да, — согласился он. — Разве это не нормально? Когда я в следующий раз его увижу, я скажу ему, чтобы он держал подальше от неё свои лапы!

— Я думаю, что в ближайшее время мы часто будем с ними пересекаться, — сказала она уже без улыбки. — И я думаю, что тебе стоит возобновить свои уроки фехтования. Приближаются интересные времена.

Он подбросил в воздух трость, а затем ловко поймал её.

— Я готов. А ты, принцесса?

— Готова, если ты готов.

Монтрозы:

Гвендолин Шеферд ходит в десятый класс и однажды узнаёт, что она может путешествовать во времени.