Марина Кистяева - Я всё снесу, милый

Вот теперь девушка напугалась. Пискнула и зажала рот рукой.

Юрий может выстрелить и тогда…

Она не может потерять Варшавского! Не может! Он нужен ей! Он очень сильно нужен ей!

— Юра! — закричала она, порываясь встать, но запуталась в покрывале.

— Зоя, оставайся на месте! — не поворачивая головы, отдал приказ мрасс. На этот раз приказ не разозлил Зою, напротив, она почувствовала, как вместе с ним приходит забота в её сердце. И уверенность в том, что всё будет хорошо.

Мрасс Варшавский не нервничал. Не переживал. Значит, у него был козырь в рукаве.

И Зоя, замерев, попыталась дышать глубоко и часто, приказав себе успокоиться.

— Смотри‑ка, послушалась! — яд так и капал с губ Юрия. — Меня никогда не слушалась! Не соглашалась со мной! Дрянь продажная! Чем зацепил тебя этот ублюдок?! А, ну, иди сюда! Я с тобой разговариваю, Зоя!

— Не смей на неё кричать, — холодно проговорил Варшавский и напрягся. — Я давал тебе шанс. Ты им не воспользовался. Очень жаль.

— Убирайся с моей дороги! Иначе я стреляю! — закричал Юрий, внезапно осознав, что стоящий перед ним мужчина его не боится. Не воспринимает всерьез.

— Стреляй.

Дальше всё воспринималось Зоей, как в замедленном кинопоказе.

Юрий, разозленный, доведенный отчаянием до последней черты, вскинул пистолет и нажал на курок.

В те считанные доли секунды, что он нажимал, Варшавский рванул к нему, коротко выкрикивая:

— Дан!

Зоя, если бы не видела собственными глазами, долго бы сомневалась в правдивости происходящего. С потолка яркой вспышкой заструился свет, обволакивая Юрия со всех сторон. Мгновение — и молодой человек оказался в световой клетке. Причем, обездвиженный.

Пуля так же зависла в световой капсуле.

— Дан, спасибо, — уже более ровно ответил Варшавский, подходя к обездвиженному Юрию. — Ты обо всем позаботился?

— Конечно, господин мрасс. Правохранители уже подъехали. Натис арестована.

— Натис? — нахмурился Юлиан.

— Именно она впустила преступника в дверь.

— Вот как… Почему?

— Сейчас узнаю.

Зоя всё‑таки встала с кровати, и, не скрывая нервного напряжения, осторожно ступая босыми ногами, подошла к Юлиану.

— Юлиан, что сейчас было?

Мужчина повернулся к ней и порывисто обнял. Прижал к себе так крепко, что у неё едва не затрещали косточки.

— Я испугался за тебя, — вырвалось у него, и она услышала, как в ускоренном ритме бьется его сердце. — Знал, дурак, что он не причинит тебе вреда, а всё равно испугался. Представил, что пуля врывается в твоё тело, и у меня похолодела кровь. Никогда больше не желаю пережить нечто подобное.

Зоя вдохнула его запах и прижалась ещё плотнее, хотя, казалось, куда уж. Обняла его тонкими руками за торс и закрыла глаза. Сейчас, когда она снова чувствует его тепло, пришло успокоение. Всё произошло так быстро, что она даже не успела толком ничего понять.

— Почему ты знал, что Юрий не причинит мне вреда? — задала она вопрос, взволновавший её.

— Зоя, милая, неужели ты думаешь, что мы не усовершенствовали систему безопасности? — немного иронично, в свойственной ему манере, ответил он вопросом на вопрос. — Никто не может проникнуть в дом мрасса не замеченным. Система контроля безупречна, доведена до совершенства. Плюс даны. Ты никогда не задумывалась — для чего я держу дана?

Зоя вскинула голову и заглянула в лицо Юлиана. Складки на лбу обрисовались четче, стали глубже. Глаза смотрят внимательно. Губы чуть кривятся в усмешке, но всё равно видно, что напряжены. Вены на висках вздулись.

— Понятия не имею, — честно призналась Зоя. — Просвети.

— Даны, прежде всего, отвечают за безопасность в доме. По всему периметру проходят теплоотражающие лучи. Установлены мини — роботы. Плюс дан обладает функцией временной парализации. Это то, что случилось с твоим знакомым, — Юлиан кивнул в сторону мальчика Юры, который сейчас напоминал статую, выполненную злым скульптором — искаженное лицо, скрюченная фигура, и глаза, выражающее безумие.

— Господи, Юлиан, — простонала девушка, и снова прижалась к его груди.

— Возвращайся в постель.

— А ты?

— Сейчас поднимутся правохранители, заберут его.

— Я поверить не могу в случившееся.

— В жизни случается разное.

Юлиан поцеловал Зою в лоб, развернул и, шлепнув по попе, подтолкнул в сторону кровати.

— Иди, а лучше ступай к себе. Правохранители будут здесь через минуту, я не хочу, чтобы они лицезрели тебя в неглиже.

Зоя кивнула, соглашаясь с его доводами. Направилась к двери, бросив напоследок взгляд на Юрия.

Вот они и свиделись…

— Юлиан, а мне не надо давать какие‑нибудь показания?

— Нет. Произошло проникновение в дом мрасса. Это серьезное преступление. Моих слов будет достаточно.

Время тянулось бесконечно.

Зоя, придя к себе, натянула пижаму и принялась измерять комнату шагами. Несколько раз выходила на балкон, прислушивалась к тому, что происходит в доме. Шума никакого не было. Она увидела два гланжа, приземлившихся на площадке перед особняком Варшавского. Эти гланжи отличались по размеру и форме. Были почти в два раза больше и имели дополнительный прозрачный отсек.

Она, как раз стояла на балконе, когда правохранители вышли из особняка, ведя перед собой Юрия. Он по — прежнему был окутан легким сиянием, но передвигался самостоятельно, смотря перед собой и не замечая, что под ногами.

Картина арестованного Юрия подействовала на Зою удручающе. Какая жестокая у него судьба! «Золотой» мальчик, имеющий в своё время всё, заигрался и не смог уйти из жизни достойно. Пожелал второго шанса, не задумываясь о том, что за всё приходится платить. Да он никогда ни за что не платил — ни дня не работал, и понятия не имел, каково это — расплачиваться. Платиновая кредитка Виктора Валерьевича решала любые проблемы.

Стало холодно. Снова. Зоя поёжилась и накинула на плечи махровый халат. На шёлковой пижаме он смотрелся нелепо.

Услышав приглушенные шаги, доносящиеся с коридора, вернулась в спальню.

Вовремя.

Открыв дверь, в комнату вошёл Юлиан.

Зоя, не раздумывая ни секунду, снова бросилась к нему.

И он снова прижал её к себе, гладя по коротким белокурым волосам.

— Всё хорошо, всё хорошо, — шептал он, целуя её в затылок.

— Юру арестовали?

— Да.

— Как же глупо…Как нелепо…, — вырвалось у неё, и она сразу же почувствовала, как напрягся Юлиан.

— Ты бы предпочла, чтобы он, совершив преступление, покушаясь на тебя, продолжил разгуливать на свободе, снова уверовав в свою безнаказанность?