Броди Эштон - Нижний Мир

- Э-э, вы серьезно?

- Это для доклада, - Джек звучал так убедительно, даже я поверила ему на секунду. - Теоретически, как это сделать?

- Джойс, какие задания вы раздаете сейчас?

Мы оба посмотрели на миссис Стоун. Она наклонилась к телефону, будто это был микрофон.

- Это дополнительно. Поверьте мне, Джек нуждается в этом,  - она подмигнула Джеку.

- Ну, как показывает представление, существование призраков Ах основано на идеальном балансе, точно такая ​​же конфигурация из пяти элементов. Если один из них вывести из равновесия... если у Ах призрака больше не будет доступа, скажем так, в Кас других людей. К чужой энергии.

Я чувствовала, что мои плечи опустились. Не было никакой возможности оторвать Коула от питания за счет других.

Джек, должно быть, думал так же, потому что спросил:

- А как насчет сердца? Почему это отдельно, но в середине?

- Потому что это не часть существа, но оно рядом.

- Они могут жить без него?

Я сделала резкое движение головой на Джека, но он пристально смотрел на телефон.

Линия связи потрескивала, словно доктор Спирс глубоко вздохнул в трубку.

- Я думаю, нет. Но, в первую очередь, вы должны выяснить, где бьется сердце. Гипотетически.

Мы все молчали. Миссис Стоун посмотрела на Джека, и он кивнул. Она снова подалась вперед и сказала:

- Еще раз спасибо, профессор.

- Конечно, Джойс. И, ребята, если вы узнаете, откуда именно браслет, пожалуйста, дайте мне знать.

Мы повесили трубку. Мы собирались искать сердце Коула.

Сейчас.

Машина Джека.

Осталось тридцать шесть часов.

Мы вышли из школы и прямо к автомобилю Джека. Он включил двигатель и печку. Я оглянулась на здание школы, зная, что не окажусь здесь больше.

- Что ты думаешь, Бекс? - спросил Джек.

Я отвернулась от здания.

- Коул всегда говорит мне, что у него есть сердце, но оно у него не внутри. Я даже слушала его грудь. Там ничего нет.

- Если оно не внутри него, то должно быть рядом с ним. Мы просто должны выяснить, где оно находится. Профессор Спирс был прав о материале жизненной силы. Мы должны предположить, что он прав насчет сердца тоже, это означает, что оно ценно для Коула. Настолько ценно, что он будет защищать его всеми способами.

- Может быть, оно заперто в сейфе? Как в урне.

Я только могла представить себе сморщенное настоящее сердце, но, возможно, это все было слишком буквально.

- Но группа так много путешествует, - возразил Джек. - Я думаю, это должно быть что-то портативное. Не такое хрупкое, как урна.

- Подожди, - сказала я. Что-то портативное. Что-то ценное. Что-то, что он защищает и сохраняет с ним всегда. Что-то, что важно для него, как мои собственные руки для меня. - Его гитара, - я разгорячилась, думая об этом.

- Его гитара, - Джек повторил слова, словно пытаясь осмыслить их.

- Он берет её с собой. А однажды, когда я коснулась её, он заволновался, - я вспомнила день, в моей спальне, когда я вцепилась в струны. - Я видела это раньше. Он использует музыку, чтобы размешать эмоции и распространять жизненную силу аудитории, как раз перед тем, как крадет энергию. Это как настоящее сердце, центр сердечно-сосудистой системы. Насосное питание. Я наблюдала, как он это делает. Это его гитара...

Я перестала говорить. Джек смотрел на мою руку, его глаза расширились.

- Что? - потребовала я.

- Пальцы. Я вижу их движение.

Я посмотрела вниз на метку, которая была видна под тонкой хлопковой рубашкой. Она находилась на полпути между локтем и запястьем. Я не сразу заметила, но, как только я посмотрела внимательнее, то увидела ползучую линию.

- Мэри сказала, что она ускорится, - сказала я.

Джек промолчал, глядя на метку. Потом его руки обхватили меня, и он прижал меня к себе.

- Я не могу снова тебя потерять, Бекс.

- Ты и не потеряешь.

На этот раз, я в это верила, и это может оказаться возможным.

Джек вез нас к "Граундс и Инк". Его левая нога не прекращала подпрыгивать. Когда мы нашли будку, он заказал два кофе.

- Без кофеина, - сказала я официантке.

Джек кивнул. Когда она ушла, он сказал:

- Мы должны выяснить способ, как отделить Коула от гитары.

Слова доносились из его уст и складывались вместе.

- Ты думаешь, что будет так просто забрать её у него? - спросила я.

- Мы найдем, украдем, а затем разобьём её.

Я отчаянно засмеялась.

- Итак, все что нужно сделать, это найти Коула, подойти к нему достаточно близко, чтобы украсть гитару без его ведома, а потом разбить её. И у нас есть двадцать четыре часа.

Я наклонила голову и посмотрела в потолок.

- Я знаю, как мы можем сблизиться с ним, - сказал Джек спокойно.

- Как?

- Мы дадим ему то, что он хочет.

Он смотрел на свою руку, когда взмахнул безымянным и большим пальцем.

- Меня.

Он кивнул, все еще не глядя на меня.

- И тогда, я думаю, что знаю того, кто хотел бы разбить гитару.

Мы вышли из кафе, и Джек отвез меня домой. Мы решили подождать до следующего утра, чтобы пойти к Коулу. Это была моя идея, в случае, если нам не удастся. Я не могла смириться с мыслью, что это последние несколько часов до Туннелей. Если наш план не сработает, я хотела бы, чтобы Туннели забрали меня в тот же миг.

Джек остановился перед моим домом. Автомобиль моего отца был на дороге. Он и Томми вернулись домой.

- Гм...куда ты ...

Я закусила губу.

- Я буду в твоей комнате. Не запирай окна.

Он прикоснулся к губам, а затем коснулся моей руки.

Я кивнула и вышла из автомобиля. Мой отец, Томми и я в тот вечер просто поужинали. Французский тост. Завтрак на ужин. То, что необходимо мэру после утомительной кампании. Когда я впервые попала в Нижний Мир, я иногда представляла, что я сказала бы папе и Томми, если бы у меня был шанс. Но воображаемая сцена очень отличалась от жизни.

Сегодня вечером у меня не было ничего, что я могла бы сказать. Нет мудрого совета. Нет слезных прощаний. Раньше у меня были слова, но теперь они ушли, как будто я была несуществующим ситом. Просто еще один обычный ужин, на нашей обычной кухне, при обычных обстоятельствах. Как будто ничего не изменилось.

Тогда я поняла, что мое возвращение было болезненным. Более болезненным, чем я когда-либо могла себе представить, дни рождения Томми, которые я никогда не увижу, и открытие моего папы, на котором я не смогу присутствовать, я никогда не была в состоянии попрощаться.

Но это было красиво. Моменты, за которые я могла цепляться. Прикосновение к золотым волосам Томми и звук голоса моего отца, когда он говорил с моей мамой, думая, что никто не слушает.