Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти

      — Без рецепта эти лекарства не продам.

      — Почему?

      Ответом стало ледяное молчание и строгий, уничижающий взгляд. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Ненавижу просить, а требовать и вовсе не умею. И всё-таки я выдавила:

      — Пожалуйста…

      Губы аптекарши дрогнули, усмешка была хуже пощёчины. Я покраснела до корней волос, уши запылали факелами. Выводы, сделанные женщиной, возмутили и смутили одновременно…

      — Я не наркоманка. У друга пневмония.

      — Не наркоманка? — переспросила она строго. — А почему глаза красные?

      Поморгав, поняла — глаза и впрямь болят.

      — В море купалась, — прошептала я, не сразу сообразила, что сморозила глупость.

      — Чего-чего?

      — За компьютером долго сидела, — в этот раз голос прозвучал громче, я даже осмелилась оторвать взгляд от пола. — Я не наркоманка, честно. Хотите вены покажу?

      Я поторопилась снять куртку и начала закатывать рукав, но аптекарша остановила:

      — Вот что, девушка. Иди-ка ты отсюда, куда подальше. Пока я полицию не вызвала!

      — Пожалуйста, — чуть слышно проронила я.

      — Пошла вон!

      — Но…

      — Иди отсюда! Бегом!

      Сгорая от стыда, я развернулась и бросилась прочь, чтобы через секунду столкнуться в дверях с сухонькой бабулькой.

      — Настя?!

      О нет, только не это… Мария Петровна — не просто старушка, соседка по лестничной клетке, самая злая сплетница нашего подъезда. От её острого языка даже гробовая доска не спасёт. Пропилит или прогрызёт, как жук-короед. Тут же, как назло, в спину прилетел ещё один возмущённый возглас аптекарши:

      — Иди, иди! Ишь, повадились! Не продам! И дружкам своим скажи: тут не продают!

      — Что не продают? — оживилась Мария Петровна. Проклятая старушенция вцепилась в косяк двери, наглухо загородив выход. А с виду такая хлипкая.

      — Наркоманка она! — пояснила аптекарша сурово.

      Ну всё, я пропала. Теперь придётся идти на медицинское освидетельствование, потому что без справки Мария Петровна в мою невиновность не поверит. А весть о моей зависимости облетит дом, как только старушка вернётся из аптеки.

      — Настя? — соседка изумлённо вскинула брови. — Наркоманка?

      Я приготовилась выслушать лекцию, сдобренную ахами, охами и угрозами. Но старушка удивила, сказав:

      — Настя не колется. Я это точно знаю. Что тут случилось-то?

      Пришлось врать. Точнее выдумывать правдоподобную историю, дескать ко мне приехал дальний родственник прабабушки, страхового полиса у него нет, денег тоже, а пневмония налицо. Имён я не называла, но Мария Петровна вдруг оживилась и начала наседать на аптекаршу.

      Диалог между ними был бурным, но довольно мирным. В том, что женщины хорошо знакомы, сомнений не осталось. Выслушав доводы старушки, аптекарша процедила:

      — Ладно, но чтоб я её больше не видела.

      — Не увидишь, не увидишь! — радостно воскликнула Мария Петровна.

      Я тоже улыбнулась, хотя… заявление соседки несколько смутило.

      Домой мчалась, как Пятачок на День рождения к Иа-иа. В какой-то момент поняла — если так сильно прижимать пакет к груди, ампулы лопнут. Фармацевт исправила и пояснила некоторые дозировки, два лекарства заменила другими, более эффективными. И ещё рассказала, как делать внутримышечные уколы. От меня теперь требуется малость — не облажаться.

      Косарь обнаружился на том же месте, кажется, даже на миллиметр не сдвинулся. Но я всё равно потребовала гарантий, выпалила, прям с порога:

      — Поклянись, что меня никто не обидит!

      Деревенский здоровяк потупился и растерялся, а я попятилась. Так, на всякий случай.

      — Не обидит, — пробасил Косарь. И добавил, краснея: — Не позволю.

      Кажется, я тоже вспыхнула. А под странным, внимательным взглядом детины смутилась ещё больше. Ну конечно… Если догадки верны, то мой внешний вид способен вызвать у местного населения культурный шок. Обтягивающие джинсы и майку с откровенным декольте лучше оставить для Москвы.

      — Ещё минуту! — провозгласила я. — Переоденусь!

      В моём гардеробе подходящей одежды не нашлось. Взгляд случайно упал на потрёпанный чемодан, в котором хранились прабабушкины вещи — в своё время, рука не поднялась выбросить. К счастью, она была такой же худышкой, как и я. И рост у нас примерно одинаковый.

      Когда я появилась на пороге во второй раз, парень ахнул. Никогда не думала, что девушка в длинной цветастой юбке и скромной белой блузочке может вызвать такой восторг. Ан нет! Вкус мужчин, особенно деревенских, непредсказуем. Эх, нужно было щёки свёклой подрумянить, чтоб усилить эффект.

      — Веди! — скомандовала я, и первой заспешила к лесу.

      Лекарства сложила не в пакет, а в бабушкину тряпичную сумку. Этот аксессуар не прибавлял уверенности, зато отлично сочетался с образом деревенской колдуньи. Интересно, чем занималась предыдущая ведьма? И как она здесь оказалась? Тоже дверь?

      Ближе к лесу берег и впрямь расширялся, причём значительно. Он поднимался вверх не слишком круто, очертаниями сильно походил на голову ящерицы, а полоска земли, на которой стоял мой домик, действительно напоминала высунутый язык.

      Косарь шел уверенно, явно замедлял шаг, потому что я за ним не поспевала. Он оказался на голову выше, и ноги у парня точно длинней моих были. Хорошо, что не пришлось от него удирать, догнал бы в два счёта.

      Лес начался не подлеском, а стеной высоченных сосен. Но удивило другое — тут не было тропинки. Значит, к дому колдуньи дорогу давно забыли.

      Косарь будто мысли подглядел, пояснил:

      — Я случайно к тебе забрёл. Подумал: а вдруг колдунья вернулась. Раньше-то не сильно нужна была, а сейчас — позарез! А то ведь помрёт моряк, обидно будет.

      Я промолчала. Вести беседу с громадным Косарем было страшновато. И ещё у меня уши горели, и сердце чуть-чуть ёкало, когда парень смотрел в мою сторону.