Юджиния Райли - Страсть и судьба

Пройдя поле, она опять оказалась среди деревьев. Перешла через пешеходный мостик, висящий над водой, постояла там. Она впервые видела так близко луизианское болото, и зрелище захватило ее. По берегам извилистой старицы возвышались кипарисы и камедные деревья; свисающий каскадами испанский мох придавал пейзажу незабываемую красоту. Ряска и покачивающиеся на воде огромные кувшинки покрывали всю поверхность старицы. Мелькнул черный усач, крупный окунь, крякали, ныряя, утки, оперенье у них переливалось всеми оттенками зеленого и коричневого. Белая скопа слетела с дерева, схватила когтями рыбину и взмыла вверх. Где-то жутким голосом закричала еще какая-то птица. Куда ни глянь, жизнь кишмя кишит, подумала Сара.

Стоя на мостике, она внезапно осознала, что в это утро впервые за долгое время проснулась, не раздираемая тоской по Брайану. Ей стало стыдно, и вместе с тем она ощутила это как чудо. Она понимала, что пройдет много времени, прежде чем боль окончательно утихнет, что она, конечно, никогда не забудет любимого брата. Но может быть, это первый, малюсенький шаг к выздоровлению?

Продолжая свой путь, Сара увидела среди деревьев согбенную седую женщину. С интересом глядя на нее, Сара заметила, что на женщине надета шаль, как и на Эбби. Снежно-белые волосы уложены в пучок. Странно, что одета она в грубое черное платье, волочащееся по земле. Казалось, что она тоже принадлежит другому веку, как те меннониты[7], которых она встречала, когда ездила в Пенсильванию. Сара окликнула женщину, но та словно не слышала оклика. Спустя мгновение она скрылась за деревьями, и Сара осталась в недоумении — не привиделась ли ей женщина.

Этот случай скоро потонул в глубинах памяти — Сара вышла на обширную поляну и застыла в изумлении. Она, наконец, нашла старый дом!

— О Господи, — прошептала она, не в силах двинуться с места. Ее глаза — глаза художника — не могли оторваться от раскрывшейся перед ней картины.

Это был серый, обветшавший от времени особняк, построенный до гражданской войны. Вокруг стояли древние дубы: дом был на высоком фундаменте; двойной ряд ступеней, сходившихся кверху с двух сторон пирамидой, вел к первому этажу. Оба этажа опоясывала галерея с невысокими решетками и тонкими круглыми колоннами, увенчанными изящными лепными украшениями. «Пароходная готика», как сказал м-р Болдуин. И дом, действительно, похож на вытащенный на сушу пароход. К востоку от него, через Речную дорогу, катит волны могучая Миссисипи, словно ждет, что старый дом вернется на ее воды.

Как бы понравился этот дом Брайану, подумала Сара с внезапной грустью. Если бы он был с ней и они смотрели бы на все это вместе!

Проглотив комок, подступивший к горлу, Сара поднялась по старым ступеням. Ее шаги звучали удивительно уверенно. Она задержалась на галерее, разглядывая окна с выбитыми и вынутыми стеклами, покосившиеся ставни. Входная дверь чуть приоткрыта — совсем как на ее картине. Ощущение чуда все росло. Она вошла в дом и оказалась в длинном коридоре.

С каждой стороны коридора было по огромной комнате. В той, что слева, было внутреннее окно, и Сара решила, что когда-то здесь помещалась столовая. В комнате справа был громадный камин; очевидно, это бывшая гостиная. Комнаты являли многочисленные следы заброшенности; лепка на стенах и потолках была серая, в подтеках воды, полы покоробились.

Сара вошла в гостиную. Разбитые стекла дрожали от ветра, издавая нестройные звуки, от которых мурашки ползли по коже, пока она изучала комнату. Там было пусто, только в середине потолка сохранился потрясающий лепной медальон — амуры, обвитые виноградной лозой. Конечно, некогда оттуда свисала ослепительная люстра. Сара даже слегка затрепетала, вообразив, какое великолепие знавала эта гостиная в прошлом. Ей казалось, что она видит натертый до блеска пол и савонский ковер. Ей казалось, что она прикасается к плотным бархатным занавесям на окнах, к шелковой парче на мебели в стиле французского Возрождения, стоящей у стен. Ей казалось, что она слышит смех гостей, съехавшихся на бал в честь сбора урожая — красиво одетых мужчин и дам, кружащихся под звуки веселого вальса Штрауса. Ей казалось, что она чувствует на губах сладость ромового пунша.

Но прекрасная картина исчезла, и от сменившей ее пустоты у Сары защемило сердце.

Она подошла к камину на противоположной стене. Его обрамляли изразцы, покрытые ручной росписью, многих не хватало. Каминная доска была из белого мрамора. Сара провела пальцами по пыльному прохладному камню, ощутив его гладкую поверхность. Интересно, сколько раз в холодные ночи огонь, пылающий в камине, согревал эту комнату.

Сара открыла дверь в маленькое соседнее помещение. Здесь, наверное, была контора. Дверь на противоположной стороне вела на большое открытое заднее крыльцо. Сара решила осмотреть его позже.

Вернувшись назад через гостиную, Сара прошла через коридор в столовую. Рассматривая резные деревянные карнизы над сводчатым входом и окнами, прекрасные деревянные панели на стенах, она подивилась, почему мисс Эрика не захотела жить здесь. Дом, кажется, крепкий, нужен только наружный ремонт — и к нему вернется былое великолепие. Она прямо видит как замечательные, старинные вещи Эрики вписываются в эти комнаты.

В конце столовой были две двери. Левая вела в комнату, которая когда-то, видимо, была буфетной, правая — в комнату средних размеров, залитую солнцем. Сара была убеждена, что здесь размещалась библиотека или кабинет. На одной стене сохранился встроенный книжный шкаф. Сара долго стояла посреди комнаты, и ее охватило странное, жуткое чувство dйjа vu[8]. Она почти была уверена, что уже видела эту комнату, хотя и понимала, что этого не может быть. И все же она ощущала здесь чье-то присутствие и чувствовала что-то такое, чего не могла определить.

Наконец она стряхнула с себя странные, гипнотические чары, навеянные на нее комнатой, и, выйдя из кабинета, вернулась в коридор и прошла к лестнице.

Старые ступени заскрипели у нее под ногой, но лестница, как и весь дом вообще, казалась прочной.

Наверху она обследовала четыре спальни, по две с каждой стороны от коридора. Одна из угловых комнат ее просто очаровала. Просторная, полная воздуха, со множеством окон, она скорее походила на гостиную, чем на спальню. Какую чудесную мастерскую можно здесь устроить!

За этой комнатой была солнечная спальня и при ней — еще небольшая комнатка. Войдя туда, Сара попыталась представить себе ее назначение сто лет тому назад. Наверное, здесь была швейная комната или детская.

Стоя там, Сара опять ощутила что-то жуткое, уже испытанное внизу, в кабинете. Она внезапно почувствовала, что прикасается к самому сердцу этого дома. В комнате было прохладно, но ее охватило странное тепло. Эта комната видела много любви; каким-то образом Сара поняла это.