Вредное сокровище Чёрного некроманта (СИ) - Гордова Валентина

Но всё же пошёл вдоль по улице, продолжая при этом на меня смотреть нехорошо сверкающими голубыми глазками.

— Тебе кажется, — ответила беззаботно.

— Ну-ну, — не поверил мне друг и дальше пошёл уже нормально.

Мы миновали три улицы, прошли через городскую площадь с большим зданием мэрии с башней и часами на ней, свернули на ещё одну улицу и шли, шли, шли… Пока не увидели фигуру знакомого некроманта!

Честное слово, я не поверила собственным глазам, потом не поверила в такое совпадение, но совершенно точно — дальше по улице рядом с чёрной каретой стоял мужчина, цветы от которого я по-прежнему прижимала к груди и послание от которого покоилось в моей руке.

— Он нам теперь на каждом шагу попадаться будет? — Скривился Уилльям, который некроманта тоже заметил и пошёл куда медленнее, задумчиво глядя на него сквозь толпу.

— Да ладно тебе, — мне почему-то смешно и забавно было, — хорошо, что мы его встретили. Нужно вернуть цветы.

Последнее, к несчастью, прозвучало с тяжёлым вздохом, который я просто не смогла сдержать и который, конечно же, услышал мой друг.

Боевой маг повернул голову и как-то очень странно на меня посмотрел — словно у меня обнаружилась неизлечимая смертельная болезнь и это были наши последние дни, которые мы могли провести вместе.

— Ладно, — сдался он в итоге, — пойдём, вернём.

Но сделать этого нам было не суждено.

Рядом с некромантом вдруг появилась… девушка. Высокая, грациозная, с убранными наверх в сложные завитки тёмно-каштановыми волосами и в явно дорогом платье по столичной моде — из красной ткани, с рукавами-фонариками, массивной брошью на груди, веером и украшенной цветами шляпкой в тон к платью.

И вот эта девушка, приблизившись к Адриану вплотную, вытянула шею и оставила поцелуй на щеке того, кто прикрыл глаза… видимо, от удовольствия, улыбнулся и подал даме руку, помогая забраться в карету, в которую после прыгнул и он сам!

Грустно, но больше противно было осознавать только что произошедшее. И на цветы я посмотрела уже без улыбки, а с плохо скрываемой неприязнью и… разочарованием. Да, пожалуй, разочарования во мне было больше всего.

— Нерв, — как-то неожиданно растерянно позвал Уилл, не отвешивая типичных для него шуток и колкостей, — ты как?

— Я? — На друга снизу вверх посмотрела и улыбнулась. — Прекрасно. Знаешь, хорошо, что мы увидели это сейчас.

Я наклонила голову в сторону, куда карета уехала.

— Да-а, — протянул мой друг, в ту же сторону глядя, — обезопасили тебя как минимум от одного разочарования.

Да. Дай я себе надежду, потом опускаться с небес на землю было бы куда больнее. А так меня эта ситуация даже почти не задела.

— Ну, идём? — Легонько толкнула я друга плечом.

И мы пошли.

Впервые в жизни появившийся в Равнограде Уилльям Казэрта узкими улочками и тёмными подворотнями вывел нас в пустынный, в сравнении с остальными улицами, район, где домики были значительно меньше, а ещё вокруг каждого из них был невысокий, мне по пояс, одинаковый каменный забор с такими же невысокими железными воротами.

И вот, миновав порядка десяти домов, Уилл уверенно остановился перед одним, на первый взгляд ничем не отличающийся: стены приятного мятного цвета, тёмно-зелёная крыша треугольничком с круглым окошком на чердаке, на первом этаже окна прямоугольными и светло-зелёными были.

А слева цветущий сад. В нём и яблони, и груши, и вишня, и кусты различные тоже цвели, и всё это в свете закатного рыжего солнца приобрело розово-оранжевый оттенок, а ещё скамеечка деревянная стояла, а рядом высокая глиняная поилка, в которой резвились, громко чирикая, три птички.

— Нам сюда, — неизвестно как определил Уилл и… перешагнул через забор, напрочь проигнорировав имеющиеся ворота.

— Очень вежливо, — не смогла не прокомментировать я и пошла как все нормальные люди — через ворота.

И вот пока я с ними возилась, Уилльям успел по дорожке к дому пройти и в закрытую деревянную дверь постучать.

И представьте же себе моё удивление, когда из-за этой самой двери прозвучало надрывное:

— Целоваться не буду!

Причём, судя по голосу, женщина там была уже в приличном возрасте, а если судить по степени надрывности — повторяла она это уже далеко не в первый раз.

— Э-э, — Уилл обернулся и недоумевающе на меня посмотрел, затем снова уделил всё своё внимание двери и деликатно ответил: — Да я и не претендую…

Я тихонько подошла и рядом с другом остановилась, а женщина в доме распереживалась пуще прежнего:

— Артефакты не покупаю, в культы не вступаю, муж дочери не нужен!

Я даже не знала, как на такое реагировать, а Уилл возьми, на меня покосись и спроси насмешливо:

— А жена сыну?

— Дурак! — Я парня по плечу стукнула и повысила голос: — Нас к вам отправила девушка из лавки.

— Амулетчица, — подтвердил боевой маг.

Некоторое время за дверью царила тишина, а потом всё тот же голос недоверчиво уточнил:

— Богдана что ли?

Ну, вот мы и выяснили, как её звали.

— Ага, — честно подтвердил Уилл.

И нам открыли. Удивительно даже.

Дверь отворилась, на порог ступила женщина лет пятидесяти, может больше, в расшитой красными цветами юбке до пола, в белой заправленной рубашке, с морщинистым лицом и толстой серебряной косой, закрученной вокруг головы.

— Комнату снимать пришли? — Нас с неприкрытым подозрением и прищуром внимательно оглядели с головы до ног.

Сначала меня, потом Уилла — куда внимательнее, как наиболее подозрительного. Да-да, меня этот парень тоже настораживал, и не будь мы лучшими друзьями — я бы ему совершенно не доверяла. Напротив, держала бы с ним ухо востро.

Но это мне известно, и всей нашей академии тоже, а вот женщина ничего странного в широкой и чистой улыбке обаятельного паренька не заметила, но для порядка губами пошевелила и словно бы нехотя посторонилась, разрешив:

— Ну заходите, коль пришли. Только поживей!

Нам повторять дважды нужды не было, сначала в дом шагнула я, за мной и Уилл, дверь за нашими спинами была тут же закрыта.

А дальше началось удивительное!

— Уф! — Женщина, которая за нами была, с наслаждением спину размяла, плечами повела, головой покрутила… подняла руки и сняла с головы седой парик, тряхнула головой, распуская уже свои длинные русые локоны, отлепила от лица накладной крупный нос, обнажая свой, весьма маленький и аккуратный, тыльной стороной ладони стёрла с губ бело-синюю помаду, делая их уже нормального розового цвета…

И после этого, частично лишившись своей маскировки, весьма молодая, как оказалось, девушка со вздохом посмотрела на застывших от удивления нас и:

— Рассказываю, — снизошла она, — вы в восточном храме не были, значит, вам мозги промыть ещё не успели.

Это было потрясающе. Я потрясалась на всю катушку, Уилл, судя по шокированному взгляду, тоже познавал все прелести потрясения, а хозяйка дома откинула свой парик на стул у входа и полезла под собственную рубашку, чтобы уже через несколько секунд вытащить оттуда накладной живот.

И всё это сопровождалось звучанием её негромкого, немного грубоватого, но в целом приятного голоса:

— Есть в Равнограде легенда одна… уж не знаю, какой умник её придумал, но я бы с ним с радостью пообщалась. Так вот согласно этой легенде, если спящую равноградку поцеловать, то на утро она просыпается с любовью в сердце и рвущимся с губ «да» на все вопросы и предложения своего целователя.

Следом за животом была вытянута и внушительная женская грудь, и всё это полетело на тот же стул, где и парик покоился, а девушка продолжила негодующе рассказывать:

— Естественно, это глупость несусветная, но уроды эти оборзевшие, это я о храмовниках, взялись женить всех, кто к ним в храм девушку притащит! Божьей волей прикрываются, понимаете ли. Вот так ложишься ты спать абсолютно свободной девушкой, а на утро просыпаешься в храме, с мужиком и брачными кольцами на обеих руках!